Кармаль Герцен - Чары хрустального сердца

– Это меня не убьет. Ты забыла – я ведь Истинный Дар. Смерть не имеет надо мной такой власти, как над другими. Я просто уйду в пустоту, но вернусь, как только Ламьель будет побеждена и проклятие разрушено.

Голос ее звучал все тише, а слова – все неразборчивей. Ки понимала, что должно произойти с минуты на минуты, а потому не перебивала – хотя это было невероятно тяжело.

– Знаю, я не имею права просить о таком, но… больше некому. Я бы хотела, чтобы папа пошел с тобой, но у меня уже не хватит сил его расколдовать. Но Ари… Ари тебе поможет.

– Она – твоя Хранительница, – тихо сказала Ки.

– Да.

По прозрачной щеке Дайаны скатилась слеза. Упала на подушку, остекленев. Ки протянула руку и коснулась хрустальной бусины каплевидной формы.

– Береги ее, и она тебя сбережет, – прошептала Дайана.

Губы ее больше не шевелились. Она превратилась в хрустальную статую.

Опустив голову, Ки заплакала. И тут же подскочила, испуганная полувоем-полустоном, доносящимся из глубины особняка. Судорожно выдохнула, безуспешно пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

Что делать? Что ей делать?!

Темное Отражение не даст ей войти в Ордалон. А как бы Ки этого ни боялась, ей придется туда войти. Дайана не вернется, не оживет, пока джинния не будет побеждена, а значит, Ки нужно передать сердце Ари. Сердце… Руки задрожали, она бросила быстрый взгляд на хрустальное тело Дайаны. И, почувствовав за спиной неимоверный холод, стремительно обернулась.

Перед ней стояло нечто, больше всего напоминающее размытую человеческую тень, но лишенное каких бы то ни было человеческих черт. Ки вскрикнула, и одновременно с ней завизжало Темное Отражение.

Звук нарастал и нарастал, становясь просто нестерпимым. Она зажала руками уши, но это не помогло. Ладони стали влажными и липкими – отняв их, Ки с ужасом увидела собственную кровь. И в тот миг, когда визг Темного Отражения достиг наивысшей точки, окно за ее спиной раскололось вдребезги.

Ки поразила страшная догадка. Она всем телом развернулась к кровати. Хрустальная статуя, всего минуту назад бывшая Дайаной, разлетелась на мириады осколков, среди которых было… ее сердце – кусок рубинового хрусталя. Пока Ки в ужасе хватала ртом воздух, Темное Отражение бросилось к Дайане. «Ему нужно сердце», поняла она. Чтобы разбить, уничтожив единственное оружие против Ламьель.

Раздумывать было некогда. Ки метнулась к подоконнику, подобрала самый больший кусок стекла и вонзила его в зыбкую плоть Темного Отражения, которое уже вплотную подобралось к кровати. Оно заскулило, как раненный зверь и вдруг обратилось… Филином. Он стоял, зажимая рукой кровоточащий бок, из глаз текли слезы. Филин поднял голову – покрасневшие глаза широко раскрыты, в них застыл ужас, словно он не мог поверить в то, что Ки ранила его.

– Так больно, – простонал он.

Ки отступила на шаг, ошеломленная.

Она видела, как Темное Отражение превращается в Филина, и понимала: он никак не мог сейчас оказаться здесь. Но рука, держащая осколок стекла, отказывалась подчиняться разуму – ослабела, опустилась сама собой.

Филин нетвердой походкой подошел к Ки, по-прежнему зажимая кровоточащую рану. Дрожащей рукой коснулся ее руки, мягко попытался взять осколок.

– Не прогоняй меня, – плача, сказал он.

Ки закрыла глаза, сдаваясь. «Я не могу, просто не могу».

– Ты – не Филин, – слабо прошептала она.

«Не Филин» – подхватили стены. «Не Филин» – сотнями стеклянных голосов отозвалось разбитое окно. «Не позволь Ламьель победить», – прошептала книга загадочного Сказочника. «Если сердце разобьется, Дайана умрет», – печально обронила кровать, нежа в своих объятиях осколки хрусталя. Ее, Дайаны, осколки.

Ки распахнула глаза.

– Ты – не Филин, – уже тверже сказала она. Выпрямилась, вскинула подбородок, вперив взгляд в Темное Отражение, принявшее облик друга.

«Спасибо», – шепнула она духам. Резко опустила руку, вонзая осколок стекла в грудь того, кто выглядел, как Филин, но быть им никак не мог. Лицо друга расплывалось из-за слез, но Ки сумела увидеть, как его тело превращается в зыбкую черноту и… растворяется, бесследно исчезая.

Ки запретила себе бояться – сейчас не время для страхов и сомнений. Подняла хрустальное сердце Дайаны, с подушки забрала ее слезу. Вбежала в кабинет мистера Морэ. Взгляд ее метался по окружающим предметам в поисках подходящей для слезы шкатулки, пока не наткнулся на красивые старинные часы на цепочке. Открыв их, на внутренней стороне крышки Ки увидела фотографию красивой женщины с длинными темно-русыми волосами, с ниткой жемчуга на лебединой шее. Беатрис Морэ. Под крышечку часов она вложила слезу Дайаны. Ее сердце Ки положила в мешочек из-под специй, найденный на кухне, и подвязала на пояс платья. Торопливо набила сумку вещами, которые могли пригодиться в дороге, туда же кинула и нож.

Уже уходя с кухни, Ки вдруг остановилась. Она понимала, что с Митси и миссис Одли что-то случилось – ведь даже тогда, когда она билась с Темным Отражением, они не дали о себе знать. Ки лишь надеялась, что они там же, где и Ари – тогда хотя бы существовал шанс, что они живы. Но вдруг… вдруг им требовалась помощь? Она повернула назад, зашла в кладовку. И в первое мгновение хотела радостно вскрикнуть – Митси была там, у полки с вареньем. Но стоило сделать шаг по направлению к ней, как Ки поняла, что видит лишь ее отпечаток – плоский, как картон. Она закричала, и то, что прежде казалось ей Митси, осыпалось на землю кучкой пыли.

Ки бросилась вон. Ворвалась в комнату миссис Одли, молясь, чтобы ее не постигла участь Митси. И застыла на пороге, увидев разинутый в крике рот, плоскую, тянущуюся к ней руку.

Плакать больше не было сил.

Ки вошла в кабинет Алистера Морэ, где над столом висела картина в золоченой раме: старинный дом и красивая женщина, играющая на рояле. Посередине холста зияла дыра – через нее в их мир и ворвалось Темное Отражение. Ки решительно протянула вперед руку, хотя внутри все заледенело от страха. Набрала в легкие воздуха – как перед прыжком в ледяную воду – и коснулась чернеющей бреши.

В тот же миг мир распался на сотни осколков, и, разбившись, погас.

Как только темнота перехода рассеялась, Ки обнаружила себя посреди полупустой комнаты. Оглянувшись, она увидела лежащий на полу холст. На нем был изображен кабинет мистера Морэ: заваленный бумагами стол и дверь, выходящая в коридор второго этажа. Наклонившись, Ки аккуратно свернула холст – ее путь обратно. Резко выдохнув, огляделась.

Дом, в котором она оказалась, не пощадило время. Над головой не было крыши – только сверкающее голубизной небо, подернутое светлой дымкой облаков. Солнце светило вовсю, щедро одаряя лучами полуразрушенные каменные стены. Окна давно лишились стекол, полки шкафа прогнили.