Сергей Москвич - Белка и Стрелка на Луне

– А! Что?! Они уже и памятник мне приготовили! – истошно закричал Веня и упал в обморок, оставаясь болтаться в воздухе.

ВИДЕНИЕ ВЕНИ В ОБМОРОКЕ.

Веня вдруг увидел себя со стороны. Словно в каком-то сумасшедшем кино, которое снимает государственное телевидение.

Он смотрел на себя, лежащего в большом хрустальном гробу, на котором играли зайчики от ярких ламп, расставленных вокруг и подвешенных на потолке. Вот он лежит торжественный и, как всегда, скромный, и глаза его плотно закрыты. На нем мундир генералиссимуса с эполетами, и лапы его аккуратно сложены на груди. Верхняя губа у него во рту чуть задрана так, чтобы было видно два его передних зуба. Один, как обычно, золотой, мягко сверкающий в свете софитов, а второй – бриллиантовый, и он светится, как звезда в ночи.

Рядом с гробом навытяжку стоит почетный караул из мышей, одетых в форму кремлевских курсантов. Они держат в лапах, как винтовки у плеча, острые и красивые зубочистки из сандалового дерева и строго смотрят перед собой. Это почетный караул, который будет стоять здесь вечно.

Мимо золотого постамента, на котором установлен хрустальный гроб, скорбной чередой проходят убитые горем трудящиеся и учащиеся. Они на мгновение безмолвно замирают напротив Вени и тоскливо смотрят на бриллиантовый зуб. Тройками подходят пионеры и, плотно сжав губы, отдают прощальный салют. Подходят военные и, встав по стойке смирно, отдают честь щелкая каблуками. Проходят простые колхозницы и колхозники. Они сморкаются в пахнущие душистой пшеницей носовые платки и горько плачут. Временами через всхлипы слышны надрывные реплики: «Какой молоденький!», «Как живой!», «Он вечно живой!»

Один студент, заломив руки, выкрикнул: «На его месте должен быть я!» – и ему сразу же заломили руки только в другую сторону и увели.

Камера отъезжает и выходит на Красную Площадь. Ко входу в Мавзолей тянется бесконечная очередь, конец которой теряется за горизонтом где-то в Твери.

Камера показывает Мавзолей во весь кадр и тихо наезжает на надпись

В Е Н И Н

Над Красной Площадью раздается величественный и скорбный голос великого диктора Центрального Радио Велитана:

– Товарищ Вениамин Ондатер стал первым землянином, ступившим на поверхность Луны! За это он был награжден посмертно бриллиантовым зубом! Спи спокойно великий и скромный товарищ. Дело твое будет жить в веках!

Камера скользит по лицам людей и вместе с очередью возвращается в залу, где установлен хрустальный гроб. Здесь все такая же печальная и торжественная атмосфера. В очереди стоит маленький мальчик. Он держится за маму одной рукой, а второй показывает на гроб.

– Мама, смотри, а там крыса дохлая лежит!

Камера резко наезжает на закрытые глаза Вени, и они внезапно распахиваются…

Бедолага крыс сел торчком и осмотрелся по сторонам. Невесомости уже не было, и он сидел на дне телефонной кабины. Он потряс головой, отгоняя наваждение сна, и вздохнул:

– Какой приятный был сон и какой противный мальчик!

Белка и Стрелка стояли у фонтана и ждали Веню. Стрелка постепенно успокоилась и только иногда жалобно скулила, шмыгая носом. Ожидание затягивалось и она, всхлипнув в последний раз, обиженно тявкнула:

– Ну, и где же наш мужчина?

Белка видела, как их приятель помахал лапой перед тем как заскочить в телефонную будку и она, подхватив свой чемодан, направилась к тому месту. Стрелка покорно побрела за ней, и они подошли к забору, у которого раньше стоял телефон. Будки не было. Только оборванные провода торчали из земли, но ничего похожего на пункт телефонной связи они не увидели. Вокруг валялись обломанные ветки и в кроне деревьев была пробита огромная дыра.

– Улетел! – ошарашенно прошептала Белка.

– Может он не тот номер набрал? – предположила Стрелка, и они переглянулись.

– Да нет, не может быть, здесь он где-то. Искать надо! – бодро заявила Белка и пошла по улице.

– Эх, жизнь моя – изнанка, а судьба – поганка! – в сердцах махнула лапой ее подруга и поплелась следом, вздыхая, – Веня, Венечка, где ж твой зуб золотой!

Они уже прошли насквозь почти весь Укропов, заглядывая во все щели и канализационные люки, но пропавшего приятеля так и не было. Поезд на Москву они уже пропустили, и было совсем не понятно, что предпринять.

Внезапно из-за поворота выскочила черная «Волга» и, визжа тормозами, с лихим разворотом остановилась около звездных собак. Разом распахнулись все двери и на улицу выскочили две громадных серых овчарки и карликовый Кеша в приталенном кителе. Они пружинистой походкой быстро подошли и встали полукольцом вокруг звезд укроповской сцены. Кеша тотчас вскочил на задние лапы, чтобы казаться выше, и сделал грозные глаза.

– Гражданка Белка, она же Белла Раймондовна, – помощник Иннокентия Львовича прочистил горло и продолжил, – она же Белла Великолепная и ее подельница Стрелка? Так?

Овчарки, цепко глядя на артисток, придвинулись и нависли над озадаченными подругами. А те переглянулись, и Белка только кокетливо пожав плечами, встала в красивую позу, которой она научилась в цирке.

– Да, это мои сценические псевдонимы! – сказала она и сделала Кеше лапкой. Мол, привет! А Стрелка даже обрадовалась и бросилась обнимать карликового представителя власти.

– Вы из милиции? Чемоданчик нашли? Товарищи вы мои дорогие…

Но работник секретного отдела ловко увернулся и сделал знак овчаркам. Те угрожающе зарычали и нависли над Стрелкой.

– Чеширский кот тебе товарищ! Я – товарищ Кеша, помнач ЗеЧаСо! Помощник начальника Звериной Части Секретного Отдела! Быстро их в машину!

Овчарки, не церемонясь, схватили Белку за ошейник, а Стрелку просто за загривок и поволокли в машину. Бывшая цирковая звезда начала все понимать и бешено сопротивлялась. Она царапалась и кусалась, и ее потащили почти волоком.

– Это какая-то чудовищная ошибка! – завизжала она, но сторожевая овчарка молча затолкала ее на заднее сиденье Волги.

– На ошибках учатся! А на чудовищных ошибках учатся чудовищно! Ха-ха! Какой я шутник! – оскалился карликовый товарищ из ЗеЧаСо, – что ждем, гражданочка? Особого приглашения? Быстро в машину кому сказано! – закричал он на Стрелку и затопал крошечными ногами.

– А чемодан? – спросила она, безропотно залезая в машину.

– Будет тебе и чемодан, и Магадан! И дальняя дорога на Чукотку! – Кеша забрался на переднее сиденье, на котором лежала кожаная подушечка, – Закрывай двери и поехали!

Шумно захлопнулись передние и задние двери, и машина завелась. Помощник начальника Звериной Части на подушечке смотрелся почти солидно. Он расслаблено откинулся, но потом, опять сев торчком, стал смотреться в зеркало заднего вида.