Росс Уэлфорд - Путешествие во времени с хомяком

Слева от меня серебрится в свете луны море. Потом дорога начинает петлять между холмов, и моря становится не видно, но в какой-то момент то ли холмы заканчиваются, то ли дорога поворачивает – и вот снова море. Мне нравится море – серебряно-чёрное, оно успокаивает меня. В одном месте дорога проходит над пляжем: я вижу белую линию пены там, где волна накатывает на песок. Я не слышу шума прибоя, но чувствую морской запах водорослей и соли.

Я хотел бы узнать, сколько сейчас времени, но не решаюсь оторвать руку от руля и посмотреть на часы. Кажется, что я еду слишком долго, у меня уже затекли ягодицы, я проехал несколько миль на самой высокой скорости – и вот наконец появляется белый купол «Испанского города» в Уитли-Бей. Папа говорил, что раньше там был танцевальный зал, потом аттракционы; что там сейчас – я не знаю. Кальверкот находится сразу за Уитли-Бей, они буквально переходят друг в друга.

Спустя десять минут я въезжаю в Кальверкот. Я испытываю смешанные чувства: счастье, облегчение, страх. И ещё мне немного грустно видеть все эти знакомые места: кафе, где мы отмечали мой шестой день рождения, или дом Оскара Рудда – он был моим лучшим другом в начальной школе. Он уехал в Швецию, когда мы были в четвёртом классе. Оскар обещал часто писать мне по электронной почте, но с тех пор я о нём почти не слышал.

И вот я на нашей бывшей улице Честертон-роуд перед своим бывшим домом номер сорок. Я останавливаюсь чуть дальше по улице, глушу мотор, привыкаю к тишине и разминаю онемевшие руки. Теперь мне остаётся только проникнуть в дом – и об этом я вам уже рассказывал. Меньше чем через пять минут я уже смотрю на папину машину времени – жестяной таз и ноутбук. И думаю:

– Конечно же, это не она?

Как я уже говорил, я ожидал увидеть чуть более сложную конструкцию. Чуть более? Гораздо более.

И теперь я стою и держу в руках второе письмо, которое, как вы помните, было приклеено под столом в подвальном убежище, которое освещено только моим фонариком, и мне страшно даже пошевелиться.

Я старался сохранять спокойствие и делать всё, что нужно. Мне кажется, я даже был готов опробовать машину времени, но её здесь нет – по крайней мере, нет ничего, что выглядело бы как машина времени, – и я разом осознаю, как сильно рисковал. До меня вдруг доходит, насколько здесь темно и тихо. Я слышу собственное дыхание – то, как резко и хрипло я втягиваю воздух, и даже, кажется, могу услышать, как бьётся моё сердце.

Я думаю только об одном: я хочу вернуться домой.

Способность шевелиться и нормально дышать возвращается, и я быстро выхожу из подвала. Я закрываю за собой тяжёлую стальную дверь и прокручиваю колёсики кодового замка. Мне всё ещё очень страшно, что меня поймают, и я двигаюсь плавно и тихо. Я прикрываю спуск в подвал досками и выскальзываю из гаража – надо не забыть положить кирпич обратно к створкам ворот. Я стараюсь держаться в тени и тороплюсь к мопеду. Вскакиваю на него, проношусь по городу и выезжаю на прибрежную дорогу. Голова идёт кругом от того, что я сделал так недавно. Луна поднялась выше и светит ярче, чем по пути сюда. Теперь мне даже жарко. На окраине Блита неподалёку от линии пляжа – серебристо-серого в лунном свете – я останавливаюсь и снимаю шлем. Прохладный бриз обдувает мои мокрые от пота волосы.

Я замечаю фары приближающейся машины. Поворачиваюсь посмотреть и слишком поздно вспоминаю: мне нельзя открывать своё детское лицо. Теперь кроме фар я вижу ещё один фонарь – на крыше автомобиля. Пока полицейская машина проезжает мимо, я надеваю шлем и снова завожу мотор.

На всякий случай я сворачиваю на перекрёстке влево – на жилую улицу, которая отходит от прибрежной дороги. И не зря: в зеркале заднего вида загораются красные стоп-сигналы полицейской машины – она разворачивается, чтобы ехать обратно. Чтобы ехать за мной.

В отчаянии я выжимаю скорость на максимум, и маленький двигатель взвывает в знак протеста. Я, конечно, понимаю, что не смогу обогнать патрульный автомобиль. Я оглядываюсь: машина поворачивает на мою улицу, водитель жмёт на педаль газа, двигатель рычит.

Машина приближается ко мне слишком быстро – её синий фонарь мигает, но сирены пока не слышно. В конце улицы дома стоят широким полукругом – это тупик. Я в западне, нужно тормозить, иначе я рискую врезаться в низкую садовую ограду. И тут я замечаю узкую тропинку между двух домов.

Я с глухим стуком заезжаю на тротуар, чуть не опрокинув мопед, и мчусь к тропинке. Патрульная машина резко останавливается: визжат тормоза, хлопают двери, я слышу за спиной топот бегущих ног.

В начале тропинки, ровно по центру, стоит металлический столб – я сильно рискую, но всё-таки ухитряюсь проехать, всего лишь оцарапав заднюю часть мопеда о стену. Мне удалось оторваться. Я осмеливаюсь оглянуться: два полицейских бегут обратно к машине, чтобы перехватить меня на следующей улице.

Я съезжаю с тропинки, даже точно не зная, где нахожусь. Сворачиваю направо почти наобум – кажется, в сторону нужной улицы. Я в панике и с трудом дышу.

Теперь налево: я услышал полицейскую сирену. Патрульная машина в погоне за мной выезжает на главную улицу. Всё-таки они меня заметили. К счастью, я узнаю улицу: ещё один поворот направо, вот лавка База на углу; сирена всё ближе. Не сбрасывая скорость, я подъезжаю к дому дедушки Байрона. Двигатель гудит слишком громко в ночной тишине, но я совершенно забыл, что будить дедушку нельзя, настолько боюсь попасться полиции.

Я сворачиваю на дедушкину подъездную дорожку, моментально глушу мотор и гашу фары, толкая мопед вперёд.

Сирена внезапно затихает.

Мне очень страшно. Я сижу на земле, весь дрожу и не могу отдышаться. Ни меня, ни мопед почти не видно с дороги, по которой еле ползёт патрульная машина. Полицейские внимательно смотрят по сторонам – я съёживаюсь и практически вжимаюсь в стену.

Но они проезжают мимо, и я выдыхаю. Но всё равно лишь через двадцать минут мне удаётся встать, поспешно добраться в темноте до дома, подняться по лестнице и рухнуть в кровать.

Мне хочется плакать, но есть дела поважнее. Я достаю из кармана письмо – то, что было приклеено под столом в подвале.

Дорогой Ал,

у тебя было достаточно времени, чтобы обдумать моё предыдущее письмо, и есть два варианта развития событий:

1. Ты решил, что твой папа сумасшедший, и рассказал о письме маме или полиции, учителю или другу Жаль, если так, – значит, я плохо тебя знаю. Но это моя ошибка, а тебя я не виню.

2. Ты сделал то, о чём я попросил. Надеюсь, это наш вариант.

Ты справился за неделю, как я просил? Полагаю, что да, и продемонстрировал при этом настоящее мужество. Я специально ограничил срок, для проверки. Ведь было бы проще ждать подходящего момента, ждать и ждать, а в итоге так ничего и не сделать. Я обещаю, Ал: больше никаких проверок. Следующая задача и без того будет невероятно сложной.