Жаклин Сильвестр - Вундеркидз. Вилдвудская академия

– Здесь обещают финансовое содействие! – воскликнула Дарья с таким восторгом, словно они выиграли в лотерею. – Полностью оплачивают проживание, питание и обучение! И шикарный буклет приложен! – радовалась она.

Ника удивленно посмотрела на мать: девушке и в голову не пришло прежде чем выбрасывать конверт, проверить, нет ли там еще чего-нибудь.

А Дарья, словно ребенок, который в первый раз увидел рекламу Диснейленда, тыкала пальцем в фотографии улыбающихся учеников, словно это было надежное доказательство того, что Академия действительно существует. На мамином лице засияла улыбка надежды.

Дочь и мать смотрели друг на друга. Дарья просто лучилась от счастья. Она бросила буклет Нике, которая поймала его и неохотно развернула. На обложке красовалась картинка – горный склон, густо заросший секвойями. Разворот был заполнен фотоколлажем: студенты Академии ставят научные опыты в ультрасовременных лабораториях, стоят перед мольбертами в просторных студиях, соревнуются друг с другом в школьном бассейне олимпийского размера. От буклета веяло достижениями, превосходством, чемпионством.

Ника отвернулась.

– Жулики какие-то, – произнесла она с деланым равнодушием.

– А вот и нет! – возмутилась Дарья.

– Я же никуда не рассылала свои работы, откуда же про меня узнали? Мама, ты такая наивная! – В голосе Ники все сильнее звучало раздражение.

– И вовсе я не наивная, и все это по-настоящему!

– Откуда ты знаешь?! – рявкнула Ника.

Дарья испуганно заморгала. Замялась, потом притворилась, будто заметила пятнышко на халате.

– Мама!..

Молчание. Дарья делала вид, что оттирает несуществующее пятно. Потом схватила тряпку и принялась смахивать крошки с коробки – жест настолько ей не свойственный, что Ника забеспокоилась. Рука ее сама собой потянулась к груди и нащупала отцовский солдатский жетон под рубашкой – Ника всегда так делала, когда нервничала.

– Мама?! – снова воскликнула она, уже не сдержавшись.

Дарья вздохнула и посмотрела на дочь.

– Когда начались все эти… – Она помолчала, подбирая подходящие слова, – неприятные события и сразу после того, как мы сходили на экскурсию в твою новую школу… – Дарья говорила медленно, взвешивая каждую фразу. – В общем, я подала несколько заявлений от твоего имени в разные художественные школы по всей стране, на случай если где-то в последний момент освободится место.

Ника с возмущением поглядела на мать.

– Послушай, я понимаю, что ты за меня беспокоишься и это я во всем виновата, – продолжала та. Ника открыла рот, чтобы возразить, но Дарья жестом остановила ее. – Я подала заявления от твоего имени, потому что не хочу, чтобы ты жила с тетей Соней. Она далеко не подарок, а отдавать тебя в это жуткое заведение, которое называется школой, я вообще не имею права, – печально закончила она.

Дарья выжидательно смотрела на дочь – что та скажет?

Ника вздохнула, улыбнулась, подошла и обняла ее:

– Мам, это так здорово, спасибо! Но я все равно никуда не поеду, пока не буду уверена, что ты снова стоишь на ногах, – тут же добавила она.

Радостная улыбка на лице Дарьи сменилась расстроенной гримасой.

– Я встану на ноги гораздо скорее, если буду знать, что ты хорошо устроена. Тем более, ты это заслужила. – Дарья нахмурилась. – Нельзя же быть такой пессимисткой в пятнадцать лет! Ты очень талантливая, кому, как не тебе, учиться там, где все это признают!

Ника отвернулась и посмотрела в окно.

– Мам, я же не брошу тебя у Сони одну. – Она помолчала. – И это все равно как-то странно – сама подумай, даже телефона в этой Академии нет! И все бесплатно… – Ника сморщила в сомнении нос.

Дарья явно собиралась что-то возразить, но передумала.

– Ладно. Нам надо еще собраться и выехать до пяти, – равнодушным тоном произнесла она и вышла из кухни.

Ника отправилась следом за мамой: они набили чемоданы последними пожитками, потом печально погрузили их в старый «Форд», заперли дверь квартиры и двинулись в южную часть города, туда, где жила менее обеспеченная публика.

* * *

Окна пятого этажа Сониной квартиры выходили на швейную фабрику. В переулке всегда стоял фургончик с мексиканским фаст-фудом, откуда валил пар.

Побитый молью, пропахший дымом диван, раскладная тахта в углу, телевизор, купленный еще в девяностые, и садовая, зеленоватого мрамора статуэтка греческой богини, которую Соня получила по решению суда после развода, – вот и вся убогая обстановка. Тете Соне тогда достались только две ценности: эта статуэтка и оранжевый джип в максимальной комплектации. Два напоминания о прежней жизни, когда Соня была замужем за банкиром и жила в Малибу.

Соня была крупной, даже мужеподобной, с вечно сальными волосами и разговаривала низким, прокуренным голосом. Она даже не приходилась им близкой родственницей, будучи сводной сестрой Дарьи от первого брака их общего отца. Перебравшись в Лос-Анджелес, Дарья решила восстановить отношения, но быстро об этом пожалела, когда Соня, приехав в гости, врезалась на своем джипе в дверь их гаража. Однако другой родни в Лос-Анджелесе у них все равно не имелось, и обратиться за помощью было не к кому.

Ника и Дарья провели ночь на жесткой раскладной тахте в гостиной, а утром, не успев толком проснуться, обнаружили, что Соня уже встала и торопится проявить гостеприимство.

– Доброе утречко, девчонки, – просипела она. В зубах у женщины торчала сигарета, в руке она держала банку пива. – Кто хочет прокатиться? – Соня уставилась прямо на Нику. Напуганная девушка покосилась в сторону мамы, но та притворилась, будто любуется видом из окна.

– Э-э… – Ника не знала, как выйти из этой ситуации. – Мамочка, можно я поеду покатаюсь с тетей Соней? – Она выразительно смотрела на мать в надежде, что та придумает какую-нибудь уважительную причину и не позволит Нике сесть в машину с не совсем трезвой родственницей. Но Дарья фальшиво-медовым голосом проворковала:

– Конечно, поезжай, солнышко!

Глаза Ники стали круглыми от изумления.

– Мама, точно можно? – с нажимом повторила она.

– Конечно, милая, повеселитесь как следует! – отмахнулась Дарья.

Предательство матери потрясло Нику, но Сонина не по-женски сильная ручища уже толкала ее к двери.

Ника вернулась в свой новый дом лишь через несколько часов. Волосы у нее висели сосульками, губы пересохли и потрескались от встречного ветра, глаза слезились – у джипа, который мчался на огромной скорости, были опущены все стекла.

Конечно, за время поездки случились и приятные моменты, например, спуск по серпантину, вьющемуся по зеленым склонам Малибу, порывы теплого ветра, вид гигантских волн, что разбивались о песчаные пляжи. Но страшных было гораздо больше: когда Соня орала на продавца в придорожном магазинчике или когда, закладывая поворот, подъезжала к самому краю пропасти.