Морган Райс - Рыцарь, наследник, принЦ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Даже если бы все дворяне Делоса не смотрели сейчас на Таноса, он всё равно бы испытывал мандраж жениха в день своей свадьбы. Он стоял у алтаря, установленного в самом большом праздничном зале замка, и каким-то образом ему удавалось держаться на ногах, но только потому, что его армейская выдержка помогала ему не выдавать собственного страха. Стоя перед всеми этими людьми, он чувствовал, как его желудок будто сдавливает тисками.

Танос осматривал помещение, пока ждал свою невесту. Весь зал был задрапирован в белый шёлк и сиял бриллиантами, едва ли глаз мог сфокусироваться на поверхности, которая бы не блестела. Даже слуги, снующие между дворян, были облачены в одежды, которые заставили бы почувствовать себя бедно большинство купцов. Сами же дворяне будто сошли со страниц бардовской сказки, они были задрапированы в шёлк и бархат, с которых чуть ли не сыпалось золото и серебро.

Для Таноса это было слишком; однако права голоса в подобной ситуации он не имел. Дворяне Делоса играли свадьбы по правилам короля и королевы, да и что-то менее вычурное разочаровало бы его невесту. Он оглянулся и увидел их: король Клавдий и королева Афина сидели вместе на тронах, вырезанных из железного дерева и покрытых сусальным золотом. Они светились от гордости, явно восхищённые его решением взять в жёны ту, кого они для него выбрали.

Первосвященник, одетый в золотую мантию, отражающую солнечные лучи, стоял рядом с ним. Он казался добрым человеком, и Танос, чувствуя себя более одиноким, чем когда-либо, хотел отвести его в сторону и спросить: что делать, когда ты не уверен, что принадлежишь тому месту, в котором находишься?

Но он не мог.

Танос нервничал не только из-за свадьбы. Его тревожило и многое другое. Повстанцы с Хейлона надеялись, что он освободит Империю. Эта мысль заставляла его чувствовать себя решительно, потому что он поможет им, чего бы это ни стоило. И всё же здесь и сейчас он стоял в этом зале в окружении врагов.

А ещё в помещении присутствовал Люциус, он стоял в углу, одетый в королевские цвета – пурпурный и серебристый – и ухмылялся, глядя на прислуживающих девушек. Таносу приходилось бороться с собой, чтобы не подорваться с места и подбежать к нему, чтобы задушить мерзавца голыми руками.

А потом возникла мысль, которая до сих пор его не отпускала:

Церера.

Она вызвала взрыв боли, которую он ощущал даже сейчас, будто она была в состоянии прорваться сквозь его грудь. Он всё ещё едва мог поверить, что она умерла, утонула на тюремном корабле, пока он был на Хейлоне. Одна только мысль об этом начинала затаскивать его обратно во тьму, которая поглотила его, когда он только услышал эти новости.

Стефания вытащила его из этого мрака. Она была единственным лучиком света в его жизни, единственным человеком в Делосе, который принёс ему хоть какое-то счастье, когда он хотел покончить со всем этим, когда он не мог представить себе жизнь без Цереры.

Не то чтобы он не любил Стефанию; он любил её. Он смог её полюбить. Скорее, он не мог позволить себе забыть Цереру. В его сердце будто находилось место для двоих. Он не мог понять, к чему всё это было. Почему Церера должна была оказаться в его жизни только для того, чтобы покинуть её? Почему Стефания вошла в его жизнь именно тогда, когда она это сделала? Было ли появление Цереры подготовкой к его принятию Стефании? Или эти два события никак не связаны?

Зазвучала музыка. Танос повернулся, и его сердце замерло, когда он увидел, как в комнату под звуки лиры входит Стефания. Когда она начала делать неторопливые шаги в его сторону, его сердце забилось быстрее, а все дворяне встали. Невесту сопровождали служанки, которые бросали лепестки роз и звонили в колокольчики, чтобы отогнать любую неудачу. Её платье было элегантного белого цвета, всё выглядело так, будто комната была специально спроектирована под него. На её золотистых волосах расположился усыпанный бриллиантами кулон, в который были изящно вплетены цветы. Вуаль, покрывающая её лицо, мерцала серебряными нитями и крошечными сапфирами, которые отражали блеск её глаз.

Танос почувствовал, как его страхи рассеялись.

Он наблюдал, как она скользила по коридору в сторону алтаря. Она встала перед Таносом, и он поднял вуаль с её лица.

Он почувствовал, как у него перехватило дыхание. Она всегда была прекрасна, но сегодня она выглядела настолько великолепно, что Танос с трудом мог поверить, что она настоящая. Он стоял, сверля её взглядом так долго, что едва услышал, как священник начал церемонию.

«Боги уготовили нам много праздников и церемоний, чтобы восславить их благодеяния», - сказал первосвященник. «И брак является самым священным из них, ведь без него не было бы возможно продолжение рода человеческого. А этот брак особенно великолепен, ведь он заключается между двумя великими представителями знати этого царства. А ещё это союз молодого мужчины и молодой женщиной, которые преданно любят друг друга, и их счастье должно найти место в наших сердцах».

Он сделал паузу, чтобы все присутствующие вникли в эти слова.

«Принц Танос, ты отдаёшь свою руку и сердце, чтобы стать навсегда связанным с этой женщиной? Ты обещаешь любить и чтить её до тех пор, пока боги не заберут вас друг у друга, и хочешь ли ты увидеть, как ваши семьи объединятся?»

Раньше он ещё колебался, но не теперь. Он протянул руку первосвященнику, повернув её ладонью вверх. «Я обещаю».

«А ты, леди Стефания, - продолжил первосвященник, - ты отдаёшь свою руку и сердце, чтобы стать навсегда связанной с этим мужчиной? Ты обещаешь любить и чтить его до тех пор, пока боги не заберут вас друг у друга, и хочешь ли ты увидеть, как ваши семьи объединятся?»

Улыбка Стефании была самым прекрасным образом, что когда-либо представал перед взором Таноса. Она вложила свою руку в его. «Я обещаю».

Первосвященник обернул вокруг их рук кусок чистой белой ткани – обряд традиционный и элегантный.

«Объединённые браком, вы одна плоть, одна душа, одна семья», - сказал первосвященник. «Будьте же всегда счастливы вместе. Жених может поцеловать невесту».

Таносу не нужно было говорить дважды. Ему было неловко ощущать их двоих вот так связанными, но это было одно из небольших развлечений свадебного пира, и они не стали нарушать традиции. Танос почувствовал, как Стефания прижалась к его губам, и он растворился в ней и, по крайней мере, на мгновение он смог забыть об остальных проблемах в этом мире и просто побыть рядом с ней. Даже мысли о Церере отошли на второй план, пока он был так поглощён прикосновением Стефании.