Наталия Тажибова - Весёлые похождения Робина – эльфа из Страны Фей. Книга 2

Но эльф уже не слышал рассуждения друзей. Рассматривая картину, он заметил, что изображения на ней стали оживать: малыш, изначально сидевший в лодке спиной, повернулся лицом, а его рука приподнялась в приветственном жесте. «Что же это за колдовство такое неведомое», – мимолётно подумал Робин и без малейшего колебания ступил в фосфорическое свечение, окружившее картину. Почувствовав свежесть утренней прохлады, эльф понял, что каким-то образом переместился на нарисованный берег реки. Он ненадолго обернулся назад, обратив внимание на постепенно исчезающие стены замка Сомниора. Теперь обратно идти было некуда, и Робин стремительно взошёл на борт стоявшей на приколе маленькой лодочки.

Робин и малыш-переправщик Грин плыли по реке, рассматривая окрестности, и беззаботно разговаривали.

– Слушай Грин, а ты знаешь, что живешь в заколдованной картине? – спросил Робин, опустив руку за борт, пытаясь понять, настоящая вода здесь или нет. Судно при этом слегка накренилось на правый борт. «Странно, обыкновенная вода», – подумал он.

– Конечно, Повелитель снов Сомниор давным-давно поведал мне о нарисованном мире, где я – всего лишь изображённый на холсте персонаж, плывущий в лодке вниз по реке и никогда обратно, – ответил Грин, заправски восстановив правильное положение судна при помощи вёсел.

– Почему никогда обратно?

– Таков замысел волшебника, сотворившего этот пейзаж, поэтому мне суждено каждую ночь, засыпать в своём соломенном шалаше в низовьях реки, а просыпаться утром на верхней переправе в ожидании очередного гостя.

– Очень грустно, когда каждый день ничем не отличается от предыдущего. Ты, должно быть, так одинок, – посочувствовал эльф.

– У меня есть мечта, что однажды художник нарисует в лодке второго переправщика, и я больше никогда не буду один, – печально вздохнул Грин.

– Я обязательно расскажу о твоём желании Повелителю Сомниору, но сначала мне нужно разыскать Арни и Джорджа, моих друзей, может ты их видел? – поинтересовался Робин.

– Как-то раз мне приходилось подвозить эльфа по имени Джордж. Он с растерянным видом стоял на пристани и, видно, совершенно не понимал, где находиться. А вот Арни я точно не встречал.

Когда путешественники прибыли в низовья реки, солнце уже заходило за лес. Деревянная пристань приветственно скрипнула, пригласив друзей на старый изношенный помост. Сверчки запели вечернюю серенаду. Запахло дымом, это Грин развёл костёр, чтобы приготовить ужин, состоявший из одного громадного каштана. Конечно, для вас, мои читатели, каштан – маленький плод, который с лёгкостью можно уместить в ладони. Но для крохотного эльфа и малыша-переправщика он был настолько большим и тяжёлым, что они вытирали пот с лица, когда переворачивали его палками, поджаривая на огне…

Робин удобно устроился на упавшем дереве и наблюдал, как ветер гонит высоко в небо тысячи искр, похожих на светлячков. Когда вкусный аромат разнёсся по лесу, приятели с голодным нетерпением выкатили каштан из тлеющих углей. Орех уже раскрылся от жара, показывая аппетитную белую начинку.

– Погоди есть, пусть остынет, обожжешь язык, – предупредил Грин. Эльф, приняв совет во внимание, чуть подул на мякоть и, надкусив кусочек, принялся смачно жевать. Насытившись, он насмешливо произнёс:

– Хорошо, что на картине изобразили каштановый лес, а не пустыню с колючками.

– Да уж точно, ужин из колючек каждый день я бы не вынес, – засмеялся Грин. Постепенно улыбка сошла с его лица… Он горько вздохнул и затянул печальную песню собственного сочинения:

Плыву я в лодке день за днём по нарисованной реке,

Зову я друга день за днём на переправе в тишине,

Приди мой друг и раздели со мною радость и печаль,

Приди мой друг и разорви заклятья страшную вуаль…

Во избежание возникновения у Вас плохого настроения, мы пропустим следующие десять куплетов аналогичного содержания. А что касается Робина, так он благополучно уснул примерно на середине заунывной мелодии.

Робину снился сон: он торопливо бежит к родному домику на дереве, пробираясь через заросли высокой луговой травы. Назойливые стебли щекочут тело, заставляя его звонко хохотать…

Проснувшись от собственного смеха, эльф заметил под сорочкой крошечного паучка, резво бегающего по животу. Он бережно взял его в ладони и крикнул:

– Грин, посмотри, кого я поймал!

– Кого поймал, кого поймал, меня поймал, – отозвался паучок шуршащим тихим голосом.

– Да ты, малыш, умеешь разговаривать? – ласково спросил Робин.

– Конечно, только ты меня не поймал, я сам к тебе залез. Меня к тебе Повелитель Сомниор послал, чтоб ты случайно не заблудился.

– Как любезно с его стороны. Как же ты такой маленький смог меня догнать?

– А я тебя не догонял, я в твоём кармане всю дорогу сидел. Кстати, мог бы имя моё спросить.

– Ой! Как тебя зовут, крохотуля?

– Не крохотуля я вовсе! – разозлился паучок, – а зовут меня Шур.

– Ладно, Шур, не злись. Ты не знаешь, случайно, где малыш-перевозчик?

– Отчего не знаю, знаю.., на пристани он. Это всё колдовство пейзажа. Малыша Грина нарисовали только для того, чтобы на пристани встречать гостей и переправлять их вниз по реке. И так каждый день, утром в лодке, ночью в шалаше.

– Да, он что-то мне про это рассказывал. А ты, Шур, со мной надолго?

– Надолго. Я буду в твоём кармане до самого конца путешествия, ведь мне нужно будет отчитаться перед Повелителем Сомниором, может даже письменно, – ответил паучок и свалился в траву.

Робин подставил паучку ногу, и тот снова залез ему в карман.

– Вдвоём намного веселее! Пора в дорогу, Шур! – радостно подытожил эльф.

– Пора! – откликнулся Шур, выглянув из кармана.

Робин ступил на единственную тропу, ведущую к горе, мысленно отметив, что на картине гора не выглядела столь высокой. Подъём давался нелегко: с раннего утра он взбирался вверх, в полдень спал на опавших с деревьев листьях, а с восходом луны расправлял крылышки и летел. В последний день, вконец обессиленный эльф споткнулся о лежащий на тропе камень и полетел кубарем вниз, свалившись на спину белого единорога, который, будто по заказу, находился поблизости. Как известно, жители Страны Фей издревле дружны с этими существами. Единорога звали Эктус. Эльф устроился поудобнее между гостеприимными ушами нового знакомого, и тот сразу же завёл размеренную беседу. Почему размеренную?.. Единороги любили «высокопарный эльфийский»: они как бы растягивали слова и гласные буквы.