Варвара Еналь - Древние города

На эти вопросы не было ответов, и оставалось только надеяться, что однажды Настоящая Мать сама подскажет, что делать дальше. Ведь не зря же она снится Мэй. Значит, что-то надвигается. Что-то большое и опасное. Появились белые звери, появились Третьи Ключи. Предсказания древних сбываются, и с этим ничего нельзя поделать.

О белых зверях Цемуках Люк еще никому не успел рассказать. Слишком много времени и эмоций занимали вечерние вылазки на острова. Он влюбился в светловолосую Мэй и больше ни о чем в последнее время не думал. А зря. Слишком белым кажется обычно розовый Буймиш, так бывает крайне редко. Только когда он поднимается в самый зенит и наступает праздник Продолжения Рода.

Сейчас не время для белого цвета войны. Совсем не время.

По старым преданиям, Цемуки превратились в белых животных тогда, когда Буймиш стал совсем белым, а земля, на которой жили и правили Цемуки, почернела от войны. Когда были сожжены города и деревни, когда были отравлены глубинные реки, когда умирала почва и сворачивался от яда воздух. Вот тогда Цемуки и превратились в белых животных. И земля Эльси – Настоящая Мать – получила свободу от своих детей и смогла возродиться вновь. Так гласили старые легенды.

Люк так и не спросил у Мэй, что у них в Городах знают о загадочных белых животных. Может, сейчас самое время?

И он наклонился к уху светловолосой и задал вопрос:

– Что ты знаешь о народе Цемуки?

Мэй оглянулась, удивленно подняла брови, поинтересовалась:

– Зачем тебе сейчас это?

– Вспомнилось. Может, некстати. Вы знаете что-нибудь о Цемуках?

– У нас не осталось сведений о них. Просто говорили, что они погибли. Их скосила эпидемия.

– Ты знаешь, что Цемуки превратились в белых животных? Слышала об этом?

– Ну, у нас рассказывают дети между собой такие страшилки. Что жили-были люди и однажды они стали превращаться в зверей. Но это лишь ужастики для детей, так всегда говорил мой отец.

– Цемуки стали большими белыми зверями. Так случилось однажды. Потому что слишком были сильны и слишком желали войны. Им хотелось завладеть всей планетой и всеми источниками Живого металла.

Мэй сморщила нос, демонстрируя явное недоверие. После дернула плечами и сказала:

– Не знаю даже, что сказать. Все это странно. Люди не превращаются в зверей, такого не бывает.

– Думаешь? Люди не становятся зверями, да?

– Ты говоришь загадками, Люк. Как будто намекаешь, что люди могут стать такими же жестокими и злыми, как ящеры-дитхи.

– Думаешь, не могут?

Мэй не ответила. Погладила чешую Енси, посмотрела на выбивающиеся из-за Буймиша последние лучи Светила. Потом тихо сказала:

– Я все еще помню тех мальчишек, которых ты убил у реки, перед тем как встретить моего отца. Я похоронила одного из них на берегу. Убийство можно оправдать или нет?

– Иногда не остается выбора. Убиваешь и после привыкаешь к смерти. Нажимаешь на «пуск» и не думаешь ни о чем. Смерть становится частью жизни.

– Потому что перестаешь ценить жизнь врага. Тебе кажется, что точно знаешь, кто может жить, а кто нет. Что твои действия оправданны. Что война того стоит. И потому стреляешь, стреляешь, стреляешь… и не можешь остановиться. Вот и Цемуки, наверное, так же. Кто его знает? Может, для того, чтобы они не стали совсем зверями, их и превратили в животных. Люди с неба превратили. А после заставили служить себе.

Люк промолчал. Он просто не знал, что ответить Мэй. В ее словах звучала какая-то новая мудрость. О таком еще не доводилось задумываться. Но ведь светловолосая права, очень даже права. Раньше действительно все было просто и ясно. Кого убивать, а кого защищать, с кем дружить, а от кого убегать.

А сейчас все перевернулось с ног на голову.

Сейчас враг стал другом. Близким и родным. Настолько близким, что Люк готов был за этого врага отдать жизнь.

А что случилось бы, если бы он убил тогда отца Мэй? Если бы бросил ее одну в лесу? Не забрал, не помог?

Ничего, но тогда не висел бы сейчас на Люке Третий Ключ, не соединяла бы его с Мэй большая и странная тайна. Не было бы любви, не стучало бы в бешеном ритме сердце.

Насколько важно это – любить? Что бы случилось с Люком, если бы он не встретил Мэй и не полюбил?

Еще с пару десятков дней назад он бы ни за что не поверил, что с Городскими можно построить отношения. Их жизнь ничего не значила для Люка. И жизнь Мэй тоже ничего не значила. Просто потому, что он тогда не знал ее. А теперь знает. И ценит. И любит.

Истина была где-то рядом, но ускользала. Убегала и терялась среди залитого красными лучами небосвода.

Енси снижался, распахнув широко крылья. Костровая стена и пылающие огни рядом с ней приближались. На миг вспыхнуло ярко-красным пробившееся Светило – и тут же его лучи погасли, скрытые краями барханов. Енси опустился на песок рядом с другими драконами. Теперь он будет отдыхать до самого утра, до той поры, как будут вознесены все молитвы, съедено все мясо и спеты все песни.

Два огромных ящера жарились на вертелах. Две женщины с подвязанными косами щедро поливали их мьёковым жиром и напевали при этом традиционную ритуальную песню, посвященную охотникам.

Как сильны ноги того, кто приносит добычу. Как крепки руки, держащие арбалет.

Как быстры драконы, несущие охотников. Ни один ящер не уйдет от них.

Знакомый напев пробудил в душе старые детские воспоминания. Когда-то Люк трепетал при одной мысли о празднике на день Затмения. Когда вот так же бегал вокруг костров, как сейчас это делает множество черноглазой ребятни, и нетерпеливо поглядывал на старших мужчин.

Он повернулся к Мэй и взял ее за руку. Светловолосая терялась среди гомона, потрескивания костров и различных странных звуков. Где-то справа у стены музыканты настраивали струны своих игонов. Медленно и тягуче гудел большой барабан, по которому ритмично стучал лохматый и шустрый мальчишка.

Группки красивых, нарядных девушек в разноцветных туниках напоминали весенние клумбы, звенели браслетами и сережками. Некоторые, самые смелые и самые симпатичные, поглядывали на Люка с призывными улыбками. Все знали, что он будет выбирать невесту. Но не все знали про Мэй.

Люк не собирался отпускать от себя светловолосую. В такой толпе Мэй могла потеряться, поэтому лучше быть рядом. Всегда рядом.

– И что сейчас будет? – спросила Мэй, с удивлением оглядываясь вокруг.

– Еще подождем, пока прибудут все семейства. И мама моя, и твой отец. Начнут, когда совсем стемнеет.

Люк устроился недалеко от костров, чтобы тепло от пламени согревало. Нашел для Мэй удобный камень и посоветовал расслабиться и наслаждаться.

– Это хороший праздник, тебе понравится. Угощения, песни, танцы. Мы умеем веселиться, поверь.