Алан Фостер - Затерянная Динотопия

В глубине души Смиггенс считал капитана слишком вредным, чтобы умереть так просто.

Ураган наконец начал стихать, тропическое солнце выглянуло из-за облаков, пригревая корабль и моряков, а Брогнар Блэкстрап все еще стоял у фок-мачты и сжимал в гневе кулаки, проклиная стихию.

Закончились остатки провизии и вода. Большая часть команды погибла, остальные были истощены до крайности. Несколько недель без отдыха, без возможности сменить вахту. Каждый человек был на счету.

Если бы только, думал Смиггенс, мы не пытались удрать с ящиком золотых слитков из казначейства в Батавии. Хорошо продуманный и подготовленный план нарушил юнга, который заснул в неположенном месте. Мальчишка и поднял тревогу.

Два голландских военных корабля снялись с якоря и бросились в погоню за пиратской бригантиной. Когда они миновали пролив Санда, к голландцам присоединился фрегат ее величества «Аполлония», который преследовал «Кондор» после нашумевшего дела в Гонконге. Корабли португальского флота тоже выслеживали корабль Блэкстрапа с тех самых пор, как поблизости от Макау пираты взяли на абордаж и потопили джонку дружественного португальцам мандарина.

До сих пор «Кондор» ухитрялся избегать встречи с представителями колониальных властей Юго-Восточной Азии. Но сейчас, казалось, каждый военный корабль в Южно-Китайском море гнался за бригантиной. Смиггенс постоянно чувствовал погоню. Не долго им оставаться пиратами. Да и вообще пиратство в здешних водах доживало последние дни.

«Кондор» мог бы уйти из Батавии в восточном направлении, чтобы затеряться среди тысячи островов Индонезии. Но «Аполлония» вынудила их повернуть на юго-запад, прямо навстречу ужасающему урагану, от которого, казалось, невозможно было спастись.

Наконец-то они избавились от погони. Может быть, преследователи сочли их погибшими. Смиггенс постоянно задавал себе вопрос, что сталось с их английскими и голландскими преследователями: утонули ли они, или им удалось вырваться из крепкой хватки урагана. Но не находил он в этом радости. Оковы на ногах, жалкий сухарь и тесная камера представлялись ему теперь благом по сравнению с тем, что им предстояло. Команде «Кондора» удалось выжить, но после урагана их ожидала неизбежная голодная смерть.

Он думал о добыче, сложенной в трюме: большие тюки с чаем, фарфор, впрочем теперь разбитый, рулоны шелка и всевозможные пряности. Это, конечно, не сравнить с золотыми слитками, но стоит достаточно дорого. Но что с того проку, если не удастся найти какой-нибудь порт.

Нужно отдать должное старому Раскину, он оказался превосходным мореходом. Несколько раз во время урагана рулевой пытался повернуть корабль на север, в сторону Цейлона и Индии, но все безуспешно. Ветер и течение были слишком сильны. «Кондор» стал игрушкой грозной стихии.

Теперь они находятся где-то вблизи Тропика Козерога, где добытые товары вообще не представляют ценности. Высадка в этих диких местах не сулит надежды на спасение. Ситуация безнадежная. Если и дальше придерживаться этого курса, то погода в конце концов изменится к худшему, температура понизится, тогда пиратам предстоит замерзнуть прежде, чем муки голода доконают их.

«Африка», — задумался он.

Стоя на истерзанной ветром палубе, Смиггенс вспоминал свою прежнюю жизнь. Он был репетитором, весьма уважаемым человеком, известным во многих аристократических семействах Лондона. Склонность к выпивке и еще кое-что положили конец его карьере. Была у него одна исключительная ученица, очень привлекательная юная леди, дочь влиятельного герцога. Ее обучение, пожалуй, несколько вышло за пределы программы. Конечно, ее отец узнал об этом. Только милости Божией да благосклонности судьбы обязан Смиггенс тем, что успел сесть на корабль, идущий в Вест-Индию, до того как оскорбленный пэр накинулся на него с пистолетом и шпагой.

Он уже думал, что побег удался, но в устье Темзы его корабль был остановлен властями. Конечно, у него не было ни единого шанса в суде, которым распоряжался герцог, его бесчисленные защитники (Смиггенс вспоминал, что их было не меньше, чем песчинок на берегу) и судья, купленный друзьями бедного оскорбленного отца.

Смиггенса приговорили к заключению в самой страшной хобартской тюрьме в отдаленных землях на Тасмании, где ему суждено было провести остаток жизни, погрузившись в тяжелую и бессмысленную работу. Там он свел знакомство с негодяями, сосланными со всего света, известнейшим из которых был Брогнар Блэкстрап. Поскольку Смиггенс оказался самым умным, ему предстояло стать первым помощником. Дружба, завязавшаяся между ним и капитаном, была самой странной дружбой на свете.

Ум Смиггенса и дерзость Блэкстрапа составили удачный дуэт, и вскоре они организовали похищение небольшого рыболовного судна. Сбежав из тюрьмы, они двинулись на север вдоль побережья Тасмании. Им помогали нищие аборигены, которые сочувствовали беглецам, — ведь их тоже жестоко притесняли местные власти.

Потом Смиггенсу и Блэкстрапу каким-то чудом удалось незамеченными пересечь пролив Басе и пробраться в оживленный портовый город Сидней. Там они скрывались, пока не попались. Тогда вместе с бандой таких же отчаявшихся молодчиков они украли большой корабль и направились на север. Одним из тех, кто избрал Блэкстрапа главарем, был рулевой и штурман Раскин. Если бы не его мастерство, они наверняка напоролись бы на подводные рифы, защищающие все восточное побережье Австралии, — рифы, которые привели в замешательство даже бессмертного Кука.

Преодолев многие препятствия, они повернули на северо-запад от Кейп-Йорка, держа курс на Индию с ее богатствами. На пути к ним примыкали моряки разных национальностей, потрепанные жизнью, отчаявшиеся люди. Из такого человеческого отребья и создавалась команда. В нее вошли филиппинцы и двуличные китайцы, разорившиеся фермеры с Явы и американские китобои, свободные африканцы и беглецы с островов Меланезии, а также мелкие воришки из Европы и Азии. Их объединяла пиратская вольница и жажда наживы, поэтому они беспрекословно подчинялись Блэкстрапу. Им везло, они уходили от любой погони, одерживали верх в любых стычках. Но удача изменила им.

«Вы не сможете победить море, — думал Смиггенс. — Как сказал старый Раскин, если океан захочет поглотить вас, он вас поглотит, и против этого обычный человек бессилен».

В этот момент наблюдатель, крепко привязанный к мачте, чтобы его не унесло беспощадным ветром, изо всех сил закричал:

— Земля!

Земля? Что это за вздор он несет? Смиггенс удивился. Может быть, на их корабле появился первый сумасшедший? Защищая глаза от режущего дождя, он качнулся вперед и крикнул сидящему на фок-мачте: