Виталий Мелентьев - Обыкновенная мемба

В конце концов, это был тот действительно счастливый случай, когда Виктору помогло не присутствие, а отсутствие знаний. Он, как и большинство землян, просто не знал, как должен повести себя космический корабль, да еще двигающийся со скоростью, близкой к скорости света, если он встретится со встречным потоком света. Ведь, с одной стороны, корабль — материален, а свет как бы не материален. Но с другой стороны, свет — это тоже особый вид материи. Пусть волновой, но все-таки…

Одним словом, этого никто еще не проходил как следует, и, как себя вести в подобных условиях, как-то никто не задумывался.

Главным сейчас для Виктора являлось одно: выяснить, откуда идет этот лобовой поток света? Экран помочь не может: он залит этим светом — все густеющим и все более ослепляющим. Виктор понял, что, если такое стремительное увеличение силы света продлится еще несколько минут, экран лопнет, и тогда…

И он предположил самое простое: корабль идет прямо на какое-то огромное солнце. Или звезду. Она выбрасывает мощнейшие потоки лучистой энергии.

Но тут ему стало страшновато. Ведь звезда выбрасывает не только потоки света. Она обладает страшной гравитацией — силой притяжения, силой тяжести. Значит, корабль сейчас тянет к звезде не только, как говорят космонавты, тяговая сила корабля, но и сила гравитации, идущая от звезды. Но корабль не может лететь быстрее, чем летит свет. Вот и получился световой барьер. Значит, с одной стороны, звезда притягивает корабль, а с другой — не подпускает его. Пока что корабль находится как бы в точке равновесия нескольких сил или поблизости от нее. Но не исключено, что силы гравитации победят — их пределы не установлены. Возможно, что они беспредельны, и тогда корабль полетит прямо в пылающее пекло звезды.

Все это ясно Виктор представил себе и сразу же решил, что ему следует делать. Он закричал на робота:

— Где управление рулями корабля?!

— Рули связаны с автопилотом, — бесстрастно ответил робот.

— А где ручное управление?

— Для включения ручного управления требуется изменение программы!

Чертов робот и его бесстрастие! Как ему объяснить, что положение критическое, что дорога каждая секунда. А ведь его не испугаешь — он же не разбирается, а самоуничтожается! Он запрограммирован на самоуничтожение! Автоуничтожение!!!

Виктор с трудом подвинулся к пульту. Приборные стрелки дрожали и медленно откатывались к нулевым отметкам — корабль боролся из последних сил.

— Робот, — как можно спокойнее сказал Виктор. — Изменение программы необходимо. Мы попали в зону притяжения неизвестного солнца. Идем ему в лоб. Что делать?

— Это запрограммировано. Необходимо отметить курс, затем переключить тумблер номер три в крайнее правое положение и взять управление в свои руки. Управление осуществляется ручками «один» и «два». «Один» отклоняет корабль вверх или вниз, ручка «два» — вправо или влево. Повторяю…

Ожидать повторения Виктор не стал. Он бросился к центральному прибору. На его нимбе было нанесено триста шестьдесят делений — градусов окружности. Стрелка стояла на делении «232».

— Запомните! — крикнул Виктор товарищам. — Двести тридцать два!

Он разыскал тумблер «три» и щелкнул им. Корабль сразу же швырнуло, и в левом верхнем углу экрана вспыхнул жуткий, почти фиолетовый свет — там находилось чужое солнце. И сразу же ослабели перегрузки. Корабль явно прибавлял скорость. Теперь потоки солнечной энергии били ему не в лоб, а как бы скользили по его стенкам.

Виктор осторожно повернул ручку «один», и корабль словно поднырнул под солнце. Его фиолетовый свет на экране несколько переместился к середине верхней кромки и стал понемногу исчезать.

— Робот! — крикнул Виктор. — Есть ли здесь приборы бокового и заднего обзора?

Робот немного погудел и сообщил:

— Такие приборы есть, но если в них попадет свет близкого солнца, он может повредить глаза.

— А… — Виктор запнулся: ну, как называть это сооружение: на «ты» или на «вы»? Поэтому он окончательно рассердился и закричал: — Робот! Наблюдать за солнцем и следить, чтобы оно проходило как раз над центром корабля. Докладывать мне.

— Понял! Начинаю наблюдение.

Робот послушно передвинулся к пульту, бесцеремонно растолкал Валю и Андрея и своими руками-манипуляторами вытащил откуда-то самые обыкновенные вилки со шнурами и сунул их в розетку под пультом.

— Солнце как раз над носом корабля, — доложил робот.

— Так держать! — скомандовал сам себе Виктор и отпустил ручку управления полетом. Корабль сразу же тряхнуло.

— Солнце ушло влево, — прогудел робот. Теперь, работая уже обеими руками, Виктор выровнял корабль, и он продолжал свой нырок под неизвестное огромное солнце. Дрожь по его укорачивающемуся телу пробегала все реже, исчезло натужное гудение, пропали перегрузки.

— Солнце над центром корабля! — доложил робот.

Виктор чуть отпустил ручку номер один, и корабль стал подниматься вверх. Стрелка прибора, указывающая курс корабля, дрогнула и поползла к отметке «232». Когда она стала на свое место — курса на Землю, — робот доложил:

— Солнце скрылось за кормой.

— Вот и хорошо, — сразу повеселел Андрей. — Пусть себе там и светит. Я очень не люблю, когда солнце светит прямо в глаза.

Валя и Виктор расхохотались. Они смеялись долго и радостно — их оставляло страшное нервное напряжение. Нырок под солнце прошел как по писаному.

— Давай-ка попьем чего-нибудь вкусненького, — предложил Андрей. — А то у меня от этого солнца в горле пересохло.

И все трое пили мёмбянские напитки из тюбиков и беспричинно смеялись, изредка посматривая на экран… На нем опять пробегали, извивались и исчезали разноцветные линии, мелькали далекие планеты и солнца.

Корабль ровно несся к теперь уже недалекой Земле.

Робот все еще стоял подключенным к приборам наблюдения.

Страшное ушло, скрылось в неведомых глубинах космоса, но, не получая команды, робот, по-видимому, не знал, что ему делать. Андрей сказал Виктору:

— Скомандуй ему что-нибудь. Чего он прохлаждается без дела?

— Робот! Включитесь в программу полета и докладывайте обо всем замеченном. А также обо всех отклонениях.

— Будет исполнено! — с готовностью доложил робот, выдернул вилку из розетки и устроился у пульта. — Курс выдерживается, опоздание по сравнению с программой семнадцать минут. Опоздание не превышает запасов аннигиляционного топлива. Все в порядке.

Подумать только — вся борьба со встречным солнцем продолжалась всего семнадцать минут. Они пролетели… Впрочем, как раз наоборот. Они длились столько, что казалось, прошли часы. Андрей примолк и задумался, потом улыбнулся, словно озарился: