Галина Гордиенко - Волчьи ягоды

— А Ивасик?

— Ивасик привык.

Ребята помолчали. Володька с любопытством спросил:

— А что ты все за мной ходишь? Даже вон ночью…

Маруська хихикнула:

— Какая ночь? Утро давно. Мамка уже в лесничество побежала.

Только сейчас Володька заметил, что солнце поднялось уже довольно высоко, а лохмотья тумана спустились ниже, к самой реке. Неожиданно для себя он рассердился и сурово прикрикнул:

— Ты разговор-то не переводи! Я спрашиваю: что ты за мной все бегаешь? Прямо как банный лист прилипла, честное слово!

— Интересно же, — еле слышно прошептала девочка. Подняла на него свои огромные глазища и с явной надеждой сказала: — А вдруг ты, правда, волком станешь?

— И что?

— Ты со мной тогда дружить будешь, нет? — Маруська прижала исцарапанные ручонки к тощей груди и взволнованно произнесла: — Ты не смотри, что я маленькая, я вырасту. Бабушка говорит: во мне кровушка чистая.

— Это ты о чем?

— Ну, волчья. Мы, Никитины, в Волчьей сыти не пришлые. Мы с тобой одной крови.

Володька опешил, горячая Маруськина речь неожиданно напомнила ему мультфильм про Маугли. Тот тоже всем джунглям сообщал, что они одной крови.

Наконец он потряс головой, прогоняя оторопь, с явным ехидством поинтересовался:

— Что ж сама не обернешься?

Маруська оглянулась и тихо призналась:

— Не получается…

— Ничего себе заявление! А ты что, пробовала?!

— Ага.

— Как?!

— Ягоды… — Маруська вдруг протяжно всхлипнула. — Никак не получается!

Володька ошеломленно уставился на девочку, не в силах поверить услышанному. Потом разъяренно рявкнул:

— Дуреха! Ты ж отравиться могла!

— Ага. Я долго болела. Мамка боялась: помру.

— И что?!

— Выздоровела.

Володька ожесточенно сплюнул на землю, затем неожиданно расхохотался. Цирк! Он, да семилетняя Маруська — два сапога пара! Осталось только ягод вместе налопаться!

— Эй, ты чего? — обиженно дернула его за руку девочка.

— Ой, не могу! Фантастика! Ну и идиот же я!

Перестав смеяться, Володька с интересом посмотрел на семилетнюю авантюристку:

— Слушай, а ты какие ягоды ела? Обычные?

— Ну… красненькие.

— Чудачка! По вашей легенде, мой дед те ягоды на каком-то дальнем болоте нашел. Они лиловыми должны быть, поняла?

Маруська открыла рот и смешно сморщила маленький курносый носик, размышляла. Потом дернула себя за косичку и решительно заявила:

— Таких не бывает!

— А оборотни, значит, бывают?

— Да.

— Ну уж нет, — возмущенно фыркнул Володька. — Если веришь этой идиотской сказочке, так верь до конца!

— А… а ты веришь?

Володька оторопело замолчал. Зачем-то обернулся на дом и еле слышно пробормотал:

— Не знаю, честно. Но пробовать буду только лиловые ягоды! Если рискну, конечно.

— А давай вместе искать.

— Это с тобой-то?!

— И что? — Маруська забавно подбоченилась. Светлые бровки сдвинула и смотрела сурово. — Ты не смотри, что я маленькая. Я все проходы в наших болотах знаю. И приметы, как их искать. — И неохотно призналась: — Меня мамка с бабушкой научили, когда за клюквой с собой брали. Я лес люблю.

— Нет уж, я лучше с Пашкой пойду.

Маруська надулась и сердито буркнула:

— Ну и иди! Заплутаете оба. Или утопнете.

— Ладно-ладно! Не твоя забота! Иди отсюда!

Временное перемирие опять было нарушено. Девочка спешно отбежала в сторону и крикнула:

— А твой Пашка в оборотней не верит! Совсем!

— И хорошо, — проворчал Володька.

И вдруг вскочил на ноги: на тропе показался дед. За спиной его висело охотничье ружье, а у пояса болталось по меньшей мере три крупных птицы.

«На охоту ходил, — с огромным разочарованием подумал Володька, — всего-то…»

А хмурая Маруська, не дожидаясь приближения сурового старика, скрылась в ельнике.

После завтрака, Володька все же решился расспросить деда. Наверное, из-за Маруськи. Уж очень обидным показалось, что мечты деревенской семилетней девчонки, всю жизнь просидевшей в этой дыре, совпали с его, Володькиными, тайными надеждами.

Временами Володька жалел, что уговорил Пашку рассказать местную легенду. Но с другой стороны, если это правда…

«Тьфу, черт! Опять за рыбу деньги! Правда, неправда…»

Володька нешуточно разозлился на себя. Покрутившись у крыльца, он все-таки пошел к деду.

Старик, расстелив прямо поверх травы кусок брезента, ощипывал принесенных глухарей. Володька с содроганием отметил: птицы опять без голов, шеи безжалостно разодраны, и снова — никаких следов дроби.

Однако ясный день — не темная ночь, поэтому Володька рискнул. Уселся на поваленный недавней грозой ствол чахлой и уже чуть трухлявой березы и старательно откашлялся, пытаясь привлечь внимание старика.

Володьке вдруг показалось, что прапрадед едва заметно улыбнулся, и сердце мальчика забилось стремительнее.

— Дед, а дед, — робко окликнул он.

— Ну?

— Можно, я пару вопросиков тебе задам?

— Что, только пару?

— Э-э… Не знаю… — слегка растерялся Володька.

— Задавай, — добродушно усмехнулся дед. — Ты же для этого подошел.

— Знаешь, я… э-э… как бы это сказать?

— А прямо нельзя? Чего уж вокруг да около бродить, коли решился.

— Попробую, — вздохнул мальчик. И, словно бросаясь в ледяную воду, торопливо выдохнул: — Дед, а что ты знаешь об оборотнях?

Старик отложил последнюю тушку в сторону. Тщательно сполоснул в тазу с водой окровавленные руки и медленно развернулся к внуку.

— Вот как. Об оборотнях. Интересно.

— Ну да, — немного испуганно зачастил Володька. — Кто они, по твоему, такие, а?

Роман Феоктистыч бросил на него тяжелый взгляд:

— С чего вдруг спрашиваешь?

— Так… Просто…

— Просто так ничего не бывает.

Володька покраснел и уставился в землю. Старик укоризненно покачал головой:

— Все-таки кто-то распустил язычок… Нехорошо. Ну да ладно!

Роман Феоктистыч подошел к своему забытому спальнику. Развернул его, сел и похлопал рукой по старенькому брезенту, которым был простеган спальный мешок:

— Садись уж, горе мое.

Роман Феоктистыч прислонился спиной к рябинке и немного насмешливо посмотрел на осторожно пристраивающегося рядом внука:

— Ты мою библиотеку видел, аль нет?

— Да. Большущая! Даже у нас в городе меньше будет. А что?

— Просмотреть книги пытался?

— Э-э… — Володька смущенно вспыхнул. — Времени как-то не было…

— Времени?

— Руки не дошли.

— Это плохо. Очень плохо. Я ведь собрал тьму-тьмущую книг об оборотнях. И на русском, и на англицком, и на французком и даже на ирланском языке…

— И ты все эти языки знаешь?! — поразился Володька, забыв на секунду о своем невольном страхе.

— Волчонок, мне сто сорок восемь, не забывай! Если не учиться, так и жить не стоит. Со скуки помрешь, понимаешь?