Клайв Баркер - Абарат: Дни магии, ночи войны

— Я пойду первой, — сказала Трия. — Отыщу вход в яму, и мы спустимся в туннель.

— Все согласны? — спросила Женева.

— Что угодно, лишь бы убраться с этого острова, — ответил Макбоб.

Диаманда выглядела более уставшей, чем помнила ее Кэнди, но казалась обрадованной.

— Я слышала, у тебя были небольшие неприятности, — проговорила пожилая дама.

— Можно сказать и так, — ответила Кэнди.

Она посмотрела на Диаманду и заметила повернувшего из-за угла Сангвиния. Он явно учуял присутствие силы, поскольку замедлил движение и теперь приближался осторожно, оскалив зубы, как помешанная собака.

Диаманда подняла левую руку и с элегантным взмахом сказала:

— Замри, тварь!

Такова моя воля, тварь!

Или ты пожалеешь, тварь,

Что вообще родилась, тварь!

Простота заклинания вызвала на лице у Кэнди улыбку, но, простое или нет, оно свое дело сделало. Выражение лица Сангвиния внезапно стало умиротворенным и довольным, и он покорно опустился на землю, положив голову на передние лапы. Несмотря на свой огромный размер, сейчас он напоминал домашнее животное, лежащее у очага.

— Вокруг еще четыре зверя, — предупредила Кэнди Диаманду.

— Знаю. Но к тому времени, как они за нами явятся, мы будем далеко, на Двадцать Пятом Часе.

— Мне столько надо тебе рассказать…

— Уверена в этом.

— Но прежде, чем мы отправимся…

— Да?

— … мальчик, который меня сюда привез — Летео — он где-то здесь, и он ранен.

— Нам лучше оставить его на милость какого-нибудь местного самаритянина, — ответила Диаманда. — Я не могу тобой рисковать.

— А нельзя взять его с нами?

— Он тебе нравится? — спросила Диаманда в обычной для себя прямолинейной манере.

— Нет, просто я обещала, что не оставлю его, вот и все. А я не хочу нарушать обещаний.

— Так сложилось, что я знаю этого мальчика. В его крови проклятие. Тебе это известно?

— Да, я видела. Он говорил, что ему нужно принимать лекарство.

— Это было до или после того, как он тебя похитил? — спросила Диаманда.

— Он не хотел причинить мне вреда, я уверена.

— Ты умеешь прощать, девочка. Меня это не удивляет, учитывая, что я о тебе знаю. Однако, — она снисходительно улыбнулась, — с добротой следует быть осторожнее. Глупые люди обычно принимаю ее за слабость.

— Я понимаю, — сказала Кэнди. — Я не… — она замолчала и внимательно посмотрела на Сангвиния. — Могу поклясться, что он мигнул, — проговорила она.

— Невозможно.

— Диаманда, он…

Прежде, чем Кэнди успела закончить фразу, взгляд Диаманды тоже отвлекся: не на зверя, но на окно над ними. Она увидела кого-то, отходящего прочь от подоконника.

— Проклятье, — сказала пожилая дама. — Кто-то в этом доме только что снял мое заклинание. У нас неприятности.

Мгновением позже Сангвиний издал рев и вскочил на ноги. Его глаза остановились на Кэнди, и он направился к ней, раскрыв рот, словно намеревался ее проглотить.

Она попятилась на шаг, на два. Но дальше идти было некуда — ее спина уперлась в закрытую дверь Дома Мертвеца.

Дыхание Сангвиния было отвратительным. Кэнди выставила вперед руки, чтобы отогнать животное, но его атака оказалась уловкой. Когда его челюсти были уже почти рядом с ней, он развернулся и схватил Диаманду. Это случилось так быстро, что у Кэнди не было времени крикнуть, предупредить и тем более спасти старую женщину. Только что Диаманда стояла рядом, а в следующую секунду Сангвиний уже держал ее в зубах. Кэнди никогда не видела ничего более ужасного. Это зрелище коснулось самых глубин ее души. Она всхлипнула и в яростном отчаянии бросилась на тварь.

— Отпусти ее! — закричала она.

Но зверь не собирался выпускать свою добычу. Он очень осторожно попятился от Кэнди. Неужели он ее боялся? Но почему? Потому что в ней была сила? Возможно. Она навела заклинание на зетеков в трюме Паррото-Паррото — не может ли это слово помочь и сейчас?

Слишком разгневанная, чтобы бояться, она пошла за Сангвинием, призывая в свое горло заклинание и его силу. Но прежде, чем она успела выпустить слово, зверь стиснул огромные челюсти, и его зубы пронзили Диаманду в дюжине мест.

Сестра Фантомайи не вскрикнула. Она лишь издала дрожащий вздох и умерла. После этого Сангвиний развернулся и отправился прочь, а безжизненное тело Диаманды свисало у него изо рта, покачиваясь вправо-влево и оставляя на снегу кровавый след.

Дрожа от макушки до пальцев ног, Кэнди прислонилась к запертой двери, закрыв ладонями лицо.

— Нет, — пробормотала она, — пожалуйста, нет…

Произошло слишком много, и ее нервы были на пределе. Сперва Балаганиум, потом потеря Шалопуто, тайны Сумеречного дворца, похищение, а теперь вот это. Лишиться одного из немногих людей в окружавшем Кэнди беспокойном мире, кто, кажется, понимал ее и знал, кто она есть. Утратить за несколько ужасных секунд. Это было слишком тяжело.

Через минуту она посмотрела сквозь пальцы. С каждым порывом ветра метель усиливалась. Толстая пелена снега почти скрыла из виду Сангвиния и его жертву. Кэнди смотрела, как они исчезают во тьме.

А потом из-за спины раздался звук, резкий скрежет отпирающегося замка. Она начала вставать и отходить от двери, но двигалась недостаточно быстро. Дверь открылась, и Кэнди потеряла равновесие, сделав шаг назад. Она потянулась к дверной ручке, чтобы не упасть, но руки онемели, тело было слишком слабым, а сознание — чересчур перегруженным. На краткий миг она увидела место, в которое падала, и ее чувства сдались — она безропотно позволила темноте забрать ее прочь из этого мира.

В своем бессознательном состоянии Кэнди мельком видела Диаманду. Улыбаясь ей, она стояла на берегу Двадцать Пятого Часа. Спокойно сидела в лодке, глядя на воду, и тоже улыбалась. И наконец, к большому удивлению Кэнди, шла по улицам Цыптауна, незамеченная прохожими. Сон, видение, или чем бы это ни было, ее успокоили. Казалось, Диаманда уже занялась какими-то новыми делами, и боль ее жизни и смерти позабылась.

Во сне Кэнди пробормотала имя пожилой женщины, и звук собственного голоса разбудил ее. Она лежала на огромной кровати в самой странной комнате, какую только видела в своей жизни. Здесь находился огромный камин, вырезанный из черного мрамора. В очаге вился слабый огонь, чьи бледно-голубые языки едва освещали темное отверстие. Однако в комнате был свет, хотя исходил он не от огня. Он пробивался сквозь трещины в различных предметах: из вазы, из-под двери гардероба, даже из стыков паркета. А там, где нити и грани света пересекались — что происходило в трех десятках мест, — возникали искры, похожие на фейерверки. Это мерцание наполняло невероятно высокую комнату танцующими тенями.