Джилиан Рубинстайн - Небесный лабиринт

— Давайте убираться отсюда, — тихо сказал Бен. — Мы не можем вернуться и искать его наверху.

— Но мы не имеем права уйти, не выяснив, что с ним случилось! Что, если он застрял где-то в лабиринте? Мы обязаны помочь ему!

— Бен прав, — печально произнес Эндрю. — Теперь нам придется закончить игру. Обстоятельства сложились не в нашу пользу — у нас кончаются жизни, мы не можем возвращаться по своим следам из-за Стражей, а этот маньяк Пол гонится за нами с пистолетом. Я думаю так: сейчас нам нужно выйти, постараться сыграть на компьютере вместе с Элейн, а потом начать по новой.

Элейн в замешательстве смотрела на реальный мир в дальнем конце тоннеля.

— А как насчет этих жутких рук? Вдруг они схватят нас там, внизу?

— Думаю, нет, — медленно ответил Эндрю, — Это что-то вроде нейтральной полосы. Игра не начинается по-настоящему, пока ты не покинешь утес. Здесь мы в безопасности.

Некоторое время все стояли на месте. Выбор казался слишком трудным и опасным.

— Оставайтесь здесь, — наконец решил Бен. — Как только я выйду наружу, игра закончится. А если меня схватят, вы сможете вернуться в игру и попытаетесь что-нибудь сделать изнутри.

— У меня осталась последняя жизнь, — невольно вырвалось у Эндрю.

— Тогда надейся, что я смогу выбраться! — отозвался Бен.

Первый шаг был самым тяжелым. Бен мысленно снова ощутил тот ужас, когда бледные руки схватили его, внезапно протянувшись из стены. Они были холодными как лед и вытягивали из его тела жизнь и тепло, пока он не потерял сознание. Сама мысль об этих руках доводила его чуть ли не до обморока.

Бен сделал первый шаг. Ничего не произошло. Второй шаг, третий — и уверенность мало-помалу начала возвращаться к нему.

Звезды тускнели. Вершина утеса уступала место бетону и металлу. Неземное сияние лабиринта перешло в оранжевый свет городского заката. Бен не знал, то ли он плачет, то ли его глаза слезятся от лучей вечернего солнца.

Ноги подогнулись под ним, и он тяжело опустился на пол. Некоторое время он тупо смотрел на пятно от машинного масла, растекшееся по бетону. Оно почему-то привлекало его внимание. Разум отказывался воспринимать что-либо еще.

Бен продолжал смотреть на пятно, когда игра закончилась. Невидимый для остальных, Небесный лабиринт постепенно тускнел. Внезапно в небе сверкнула вспышка, похожая на разряд молнии, и Эндрю с Элейн оказались рядом с Беном на верхнем уровне автостоянки. По щекам Элейн текли слезы, а Эндрю прятал лицо в ладонях. Все чувствовали себя осиротевшими и виноватыми и валились с ног от усталости. Они не заметили, как Пол Фримен бесшумно пересек крышу со злорадно-торжествующей улыбкой на лице и скрылся за дверыо на лестницу.

Через некоторое время до них донеслись завывания сирен машин «Скорой помощи», подкативших к стоянке шестью этажами ниже.

— Пошли, — наконец сказал Эндрю, восстановивший силы быстрее остальных. — Мы не можем сидеть здесь всю ночь. Ваши родители еще сегодня утром сходили с ума от беспокойства. Нужно идти домой.

— Да, ты прав, — отозвался Бен, с трудом поднимаясь на ноги. — Проблема только в том, что мы не дойдем.

Он покачнулся, прислонился к бетонной опоре и снова сполз на пол.

— Честное слово, я не могу идти!

— А ты, Элли?

Элейн не ответила. Она покачала головой, и по ее щекам снова заструились слезы.

— Пожалуй, я пойду позвоню домой, — реших Эндрю. — Скажу им, что мы здесь и они могут забрать нас.

На нижнем уровне автостоянки был телефон-автомат. Когда Эндрю вышел из лифта, шаря по карманам джинсов в поисках мелочи, его внимание привлекла небольшая толпа, собравшаяся у входа. Десятицентовика в карманах не оказалось, и он обратился с просьбой к молодой женщине, стоявшей поблизости. Пока она рылась в своей сумочке, Эндрю не удержался и спросил:

— А что случилось? Куда все смотрят?

— Какой-то парень прыгнул с крыши, — ответила она, смакуя каждое слово. Ее глаза возбужденно блестели, — «Скорая помощь» только что приехала и увезла его в госпиталь.

— Он умер? — Эндрю слышал свой голос как бы со стороны.

— Надо думать! Он упал с высоты шести этажей. Вот, дружок, твои десять центов.

— Спасибо, — механически ответил Эндрю. Мысленно он повторял снова и снова: «Марио, о Боже, Марио! Только не умирай!»

Потом он подошел к телефону и набрал номер Фрименов. После трех гудков в трубке послышался профессионально-дружелюбный голос его отчима:

— Кейт Фримен слушает.

Эндрю еще никогда не был так рад слышать этот голос.

— Кейт, — пробормотал он, чувствуя, что вот-вот расплачется, — Кейт, я нашел Бена и Элейн. Пожалуйста, приезжай сюда и забери нас.

— Он жив, — сообщил Кейт Эндрю, усаживаясь за руль своей «ланчи», стоявшей во дворе Детского госпиталя.

Последние несколько минут Эндрю смотрел на игру уличных огней, на огромные фиговые деревья в парке напротив и старался ни о чем не думать. Сейчас он повернулся к Кейту и удивленно спросил:

— Ты хочешь сказать, с ним все будет в порядке?

— Сейчас еще рановато это утверждать. Он пока не пришел в сознание, но дышит вполне нормально, признаков внутренних повреждений не обнаружено. Чертовски повезло парню. Должно быть, что-то смягчило его падение. Ты видел, как он упал? Что там случилось на самом деле?

— Нас там не было, — ответил Эндрю, — Мы были в другом месте.

— Но что вы там делали, во имя всего святого?

Эндрю пробормотал что-то неразборчивое. Он страшился того момента, когда начнутся расспросы. До сих пор Кейт в основном помалкивал. Он отвез Бена и Элейн домой, коротко поговорил с Челлизами и Филдсами, а затем поехал в госпиталь справиться о состоянии Марио. Включая зажигание, он внимательно посмотрел на Эндрю, но лишь через несколько минут, когда они уже подъезжали к дому, сухо сказал:

— Поговорим об этом позже.

Когда Эндрю вошел в холл, он сразу же увидел Пола, сидевшего на ступенях лестницы с таким видом, словно он ждал здесь весь день. Оба не сказали ни слова, но Пол смерил сводного брата каким-то странным взглядом, который тот не смог понять. Эндрю был слишком измучен и потрясен случившимся, а Кейт и Марджори отвлекали его, попеременно предлагая поесть, принять ванну, выпить чего-нибудь горячего и лечь в постель. Поскольку Эндрю не мог придумать ничего лучшего — в сущности он вообще едва мог думать, — последнее показалось ему хорошей идеей. Он разрешил матери отвести себя в спальню и лег в постель, попивая горячее какао и чувствуя себя семилетним ребенком. Правда, он то и дело вспоминал события последних часов, и тогда его окатывало волной ужаса, от которого дрожали руки, и какао проливалось на подушку.

Эндрю перевернул подушку сухой стороной вверх, и его пальцы нащупали твердый край компакт-диска с «Небесным лабиринтом». Он вспомнил, как сунул диск под подушку, вернувшись от Бена в прошлое воскресенье. Это случилось лишь неделю назад, а теперь казалось, будто прошла целая вечность. Эндрю приходил в отчаяние, думая о Поле м о том, что делать дальше. Но его мысли разбегались, а голова начинала сильно кружиться. Тогда он подумал о Марио, лежавшем без сознания на больничной койке. «Я мог оказаться на его месте, — сказал он себе, — Как и любой из нас».