Константин Глебов - Кыш-Пыш и армия Вия

— Что-нибудь еще? — предложила она.

Поблагодарив за чай, леший сказал, что этого вполне достаточно.

— Скоро состоится день Собрания-всего-лесного-народа. Думаю, мы должны постараться спасти ребенка во время праздника. Вий и его слуги будут в это время заняты и мы сможем незаметно ускользнуть у них из под носа. — предложила Грызольда.

Леший рассеяно закивал. Потом, поднял чашку с чаем и надолго застыл в такой позе.

Все с нетерпением ждали, когда он произнесет хоть слово. Чай в его чашке уже успел остыть, а он все еще сидел не двигаясь. Кыш-Пыш с Грызольдой обеспокоенно переглянулись, не зная, что делать. Леший вел себя очень странно. Его разноцветные глаза, не мигая, уставились в одну точку.

Наконец, терпение у Кыш-Пыша кончилось и он отважился потревожить лешего.

— Господи леший Фрол? — позвал он тихо.

Фрол не шелохнулся. Шевелились лишь его губы, да и то изредка, как будто леший вел беседу с кем-то незримым. Светившиеся колдовством сине-зеленые глаза по-прежнему были широко открыты и смотрели в пустоту. По ним нельзя было с уверенностью сказать — спит леший или бодрствует в данный момент.

— Мы убили лешего. — с ужасом сказал Ворчун.

Грызольда легонько стукнула его кулаком, чтобы он не молол чепухи.

— Господи леший Фрол, вы меня слышите? — Кыш-Пыш потянул лешего за рукав. Фрол ответил не сразу. Он вздрогнул, как будто очнулся от глубокой спячки и наконец, опустил руку с остывшим чаем:

— Простите меня, друзья мои, кажется, я не предупредил вас. — сказал он мягко. — Я мысленно общался с лесом, спрашивал его совет.

— А разве возможно, чтобы лес давал советы? — изумился Кыш-Пыш.

Фрол слегка улыбнулся.

— Для меня, лешего в лесу все возможно.

— И что же нам советует лес? — поинтересовалась Грызольда.

— Вам — просто, ждать. — ответил леший.

— Ждать и все?

Грызольда и Кыш-Пыш очень удивились. Они рассчитывали услышать от лешего совсем иные слова.

— А у вас есть другое предложение?

— Нет, но мы думали, что вы подскажете нам, что делать?

— Даже я, не смогу так запросто явиться в подземелье Вия и забрать ребенка. Может быть, какой-нибудь другой колдун или волшебник, посильнее сможет. Но вряд ли, вы найдете такого достаточно быстро и уговорите его помочь вам.

— Но Найденыш там совсем один. — отчаянно сказал Кыш-Пыш.

— Поэтому я постараюсь все уладить сам — потребую у Вия вернуть ребенка на дне Собрания всего лесного народа. А вы сидите здесь и не высовывайтесь. Вию придется отдать мне ребенка или я не Хозяин в этом лесу. — пообещал Фрол.

С удовольствием отхлебнув из чашки чая, он сказал:

— Замечательный чай, жаль только, что уже остыл.

Грызольда поспешила долить в его чашку немного кипятка из чайника, сама при этом приговаривая:

— Эх, угощаю чаем самого лешего. Кому сказать? Ведь, не поверят же!

Оказавшись в невольном заточении Никифор, вдруг, обнаружил у себя массу свободного времени, которое ему приходилось коротать за томиком французского вольнодумца Вольтера или заниматься собственными размышлениями. Благо, над чем ломать голову у него теперь было. Ведь, разговор с Глебом Порфирьевичем поставил куда больше новых вопросов и не дал четких ответ не на один из старых. Например, действительно ли, Хроль и профессор Львовский одно лицо и для чего он, в таком случае, вернулся в Харьков? Свести старые счеты? Очень может быть. Но зачем ему понадобился Никифор? Только ли из-за пророчества старой птицы? А Вий, что затевает он? Дело о пропавшем ребенка, казалось ему, только краешком неизвестной головоломки, которую Никифор быть может еще предстояло собрать воедино. От всех этих размышлений и догадок голова у Никифор шла кругом. Иногда, ему казалось, что шеф знает куда больше его и молчит или же подозревает Никифора в чем-то. В камере Глеб Порфирьевич навещал его изредка, обязательно расспрашивал про самочувствие, а что касается, расследования, которое он проводил в городе, говорил не охотно.

Находясь в некотором смятение духа от долгого сидения без дела, Никифор случайно нащупал у себя в кармане плотный квадратик картона. Это оказалась визитка Львовского, которую он случайно положил себе в карман, во время их разговора с Глебом Порфирьевичем. Для дальнейшего следствия она уже не представляла никакой ценности. Глеб Порфирьевич, первым делом, послал по указанному с обратной стороны визитки адресу двух младших служащих. И те, разумеется, не обнаружили в гостинице никакого приезжего постояльца-немца в белой шляпе и с чучелом филина под мышкой.

Никифор вертел золотой квадратик в руках, просто, от нечего делать, облокотившись на спинку кровати. Он даже не сразу обратил внимания на одно весьма необычное обстоятельство. Надпись на обратной стороне визитке изменилась. Заметив это, Никифор тут же выпрямился, сидя на кровати и посмотрел на визитку повнимательней. На лицевой стороне все было по старому, те же имя и фамилия, та же подпись под ними. Никифор перевернул визитку и снова вздрогнул от удивления. Если бы чернила просто исчезли это не было бы особо удивительно. Фокус с саморастворяющимися чернилами давно стал излюбленным трюком различных жуликов. Но вместо адреса на визитке теперь значилось "Постоянное место жительство неопределенно".

Никифор не понимал, как это может быть? Ведь, адрес видели и он, и Глеб Порфирьевич. Даже, если предположить, что Никифор находился под действием гипноза или допустим чар, со стороны Львовского, то с шефом ничего подобного не могло случиться. Ведь, Львовский не мог знать, кому еще попадет в руки его визитка.

Первым желанием Никифор, было немедленно встретится с Глебом Порфирьевичем и рассказать обо всем ему. Сделать это можно только обратившись к надзирателю в коридоре.

Никифор постучал в дверь камеры. Пожилой и не слишком расторопный служащий с припухшими ото сна глазами, молча выслушал его просьбу и лишь кивнул перед тем как закрыть крошечное окно в двери. Никифор ожидал, что Глеб Порфирьевич откликнется на его просьбу о встрече довольно быстро. И ошибся. Ждать пришлось до самого вечера. Никифор уже дважды успел напомнить давешнему надзирателю о своей просьбе, но тот толком так ничего и не ответил — передал ли он просьбу или же нет.

От волнения Никифор принялся мерить камеру шагами, тринадцать шагов к стенке с узким окном под потолком и столько же обратно, к запертой двери. А ведь, опять чертовщина какая-то? Почему шагов именно тринадцать, могло же быть одиннадцать или двенадцать? Никифор попробовал делать шаги в одну сторону короче, а в другую длиннее. Опять, тринадцать! Да, последнее время с ним явно твориться какая-то чертовщина. Никифор остановился и сел на кровать, чтобы не заставлять себя экспериментировать с шагами дальше.