Светлана Ягупова - Зеленый дельфин

Никто не мог объяснить, почему синий цвет в Сондарии запретен. Его изъяли из палитры художников, его не встретишь ни в одежде, ни в уличном оформлении. Даже цвет неоновых огней – с зеленоватым оттенком. И только порой блеснет из-под ресниц синий взгляд и пронзит тебя смутной тоской по чему-то большому, давно утерянному.

Шум и гул приближались.

— Страшно?

— Нисколечки! — соврал Чарли и для бодрости крикнул громко и протяжно: — Э-ге-ге-гееей!

— Эй! — откликнулись эхом непривычно пустынные улицы. На миг показалось, что они бегут по мертвому городу. Призрачен и холоден свет неона. Жутковато. Улицы заметно сужаются, становятся извилистей, превращаясь в лабиринты переулков.

— Приближаемся к «Опасной зоне», — заметил на ходу Чарли.

Где-то слева осталась улица Жареных Уток, самая странная, не похожая ни на одну другую. Еще два переулка, и они очутились на проспекте Фонтанов. Слегка разворачиваясь полукружьем, он длинной полосой окаймлял город. На противоположном конце расположился дворец правителя Сондарии – Умноликого. Но отсюда не было видно его остроконечных башен. Вдоль проспекта высоко в небо били мощные струи воды, подсвеченные прожекторами. Сплошной радужный занавес из воды закрывал другую сторону проспекта. Что было там – никто никогда не видел.

Повсюду виднелись таблички с надписями: «Опасная зона!». И все же сондарийские мальчишки порой наведывались сюда. Самые отчаянные перебегали проспект и приносили из-за водяного занавеса горсти цветной гальки или перламутровые ракушки. Однако заглядывать туда более, чем на пять минут, никто не отваживался: начинала кружиться голова, к горлу подступал комок, ноги и руки сводила судорога.

Ходили слухи, что там, за водяным занавесом, расположен какой-то военный объект, и лучше туда не соваться, иначе можно поплатиться жизнью.

Посреди проспекта близнецы застыли, пытаясь все же разглядеть, что скрывается за фонтанами.

— Оно там! — кивнул Альт в сторону грохочущего тумана, едва различимого за радужной стеной.

— Отец говорил, что это все-таки Пустыня шумит, — заколебался Чарли. — А мама уверена – там какой-то завод. — Почему ты думаешь, что тетушка всегда права?

— И всё же проверим? — Альт умоляюще взглянул на брата.

Чарли нахмурился. Прожекторы били в лицо. Там, за проспектом, угадывалась черная пропасть, подернутая серой пеленой. Мальчики взялись за руки и медленно шагнули вперед.

— Вот видишь, — разочарованно протянул Чарли, когда они остановились перед невысоким парапетом, отделяющим проспект от песчаной косы.

Обоим на миг стало не по себе. Никогда еще не подходили они к Пустыне так близко. На огромном, необъятном для глаза пространстве клубился туман, слегка подсвеченный бледным пятном луны. Он бурлил, закручивался в спирали и кольца, свертывался в причудливые фигуры. Откуда-то снизу взметывали к небу исполинские столбы, но тут же таяли или, как ртуть, рассыпались на шарики.

Лица мальчиков повлажнели, привкус соли появился на губах. Совсем рядом, в двух шагах, Альт заметил на песке несколько мокро поблескивающих камешков. Досадно уйти отсюда ни с чем. Нужно подобрать их и подарить Тэйке. Он вскочил на парапет. Сердце от волнения подкатывало к горлу. Зажмурился и прыгнул вниз.

— Куда?! — испугался Чарли.

Ноги по щиколотку увязли в песке. Альт зачерпнул его, понюхал и пропустил сквозь пальцы. Песок мягко щекотал руки. Он был тяжелым, теплым, точно густо пропитался солнцем. Ходить по нему было одно удовольствие.

— А дышится как! — воскликнул Альт. — Давай ко мне!

— Это подземные аппараты растворяют газы, — рассудительно объяснил Чарли, не решаясь прыгнуть к брату.

Но Альт усомнился: — Нет, здесь что-то другое.

Стараясь не глядеть в сторону Пустыни, Альт перекувыркнулся через голову, плюхнулся в песок, полежал немного, затем вскочил, подобрал несколько камешков и спрятал в карманчики шорт. Беспричинная радость овладела им. Захотелось сбросить сандалии и пробежаться по песку босиком. Уже было нагнулся, чтобы расстегнуть пряжки, как вдруг за спиной что-то глухо охнуло. Раздался вскрик Чарли. Альт обернулся и оцепенел: из Пустыни к нему протянулись и стали медленно приближаться гигантские белые щупальца. Какой-то миг он стоял не в силах шевельнуться. К горлу подступила тошнота, руки и ноги затряслись в каком-то припадке. Преодолевая обволакивающую его слабость, рванулся к парапету. Чарли помог ему взобраться. Он опустился на асфальт, минуту посидел, приходя в себя. Чарли в ужасе смотрел на его бледное лицо и дергающиеся ступни ног. Но вот Альта отпустило, он вскочил, и братья бросились наутек.

Боясь оглянуться, пересекли проспект, нырнули в лабиринт переулков. Колени подгибались, под теннисками проступил холодный пот. Все было, как в кошмарном фильмосне, одном из тех, какие они порой заказывали от скуки. Казалось, кто-то чудовищно сильный вот-вот схватит за шиворот и потащит назад, в душный туман.

На проспекте Линейной Перспективы они чуть не сшибли с ног дремлющего полицейского. Страж порядка встрепенулся, сунул в рот свисток и с перепугу заверещал на всю Сондарию. Но близнецов уже и след простыл.

Братья неслись по спящему городу так, что сердца их, казалось, еще немного и выскочат из груди. Вот и улица Параграфов. Одним махом перепрыгнули через ограду, вбежали в дом, захлопывая замки и запоры. Чуть не падая от усталости и пережитого страха, поднялись наверх, разделись и, подрагивая от нервного озноба, нырнули в постель. Крепко прижались друг к другу. С минуту лежали молча.

— Как бьется твое сердце! — прошептал наконец Альт.

— А я слышу твое, — ответил Чарли.

— Может, оно у нас одно на двоих?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Каждый увидел в другом собственное отражение: взъерошенное, чумазое. Вдруг вспомнили: уже наступил новый день.

— С днем рождения, Чарли!!

— С днем рождения, Альт!

И, слегка смущаясь, они чмокнули друг друга в нос.

Эла и Рауль Дитри распахнули двери детской, весело сигналя клаксонами новеньких ярко-красных мопедов – их не поленились втащить сюда, на второй этаж, чтобы понеожиданней обрадовать мальчишек.

— Да они в одной кровати! — недовольно протянул мистер Рауль.

Миссис Эла собралась было тоже возмутиться, но подошла к спящим близнецам, и на губах ее заиграла улыбка.

— Смотри, какие хорошенькие, — кивнула она мужу. — Только чумазые, будто в Фазе искупались.

Щеки близнецов горели румянцем, челки смешно взлохматились.

— Интересно, почему это они не подключились к сонографу? — мистер Рауль сдвинул брови. — Может, просто заболтались, потому и уснули сами? Смотри, им, вероятно, снится одинаковый сон: губы у обоих подрагивают.