Дмитрий Емец - Танец меча

Тухломон и Хнык посерели и обреченно, как расшалившиеся школьники, повлеклись за ним. Это был страж второго ранга Вольгенглюк, сыскной пристав мрака по розыску суккубов и комиссионеров. Грозный старый Вольгенглюк, от которого ни один комиссионер не спрятался бы, даже стань он песчинкой на Марсе.

Подволакивая ноги, Тухломон пытался вспомнить, чем он провинился. Эйдосы сдает по норме, конечно, кое-что зажиливает, но это еще надо доказать. Внезапно он вспомнил, что недавно, в частной беседе, увлекшись, назвал Пуфса «пупсом». А вдруг тому донесли? Спину Тухломона залил пластилиновый пот. Он совсем размяк и завалился на Хныка, находившегося в таком же состоянии.

Вольгенглюк оглянулся. Ему известен был ужас, который испытывают суккубы и комиссионеры, когда его видят. Приблизился, небрежно перекинул обоих через плечо и продолжил путь. Тухломон и Хнык болтались, как два пустых костюма. Руки провисали до земли, цепляя асфальт. Едва живые от страха, они ухитрялись переругиваться.

— Ах ты, суккубочка! Ну и несет от тебя! — сказал Тухломон.

— От бяки и слышу! Хлам! Тухлый Моша! Поцелуй меня в щечку! — пискляво отозвался Хнык.

Неблизкий путь от «Спортивной» до «Кузнецкого Моста» Вольгенглюк прошаркал за пять минут. Переулочки он проскакивал, улочки промахивал, проспекты перешагивал, и все с обычной своей ленцой и вялостью.

Хнык и Тухломоша поначалу переругивались, а потом заключили перемирие и стали подавать друг другу знаки. Тухломоша показал на асфальт и сделал рукой движение, будто закручивал лампочку. В ответ Хнык двумя пальчиками изобразил «топ-топ», и оба гадика согласно закивали.

Этот немой телеграф означал: если бы Вольгенглюку велели доставить нас в Тартар, он давно бы это сделал. А раз куда-то несет, значит, жить покуда можно.

Наконец Вольгенглюк очутился на Кузнецком. У дверей подвального кафе он остановился и сбросил Тухломона с Хныком на асфальт. Тухломоша с Хныком вскочили на ножки.

Дверь у кафе была современная, кокетливая, с железными цветочками и вставками из пластика, но опытных гадиков это не обмануло. Они сразу почувствовали, что место со скверной историей. Когда-то боярский сын Мишка Тыртов замуровал здесь заживо стрелецкого сотника, своего приятеля и собутыльника. Пока холопы клали камень, сотник гремел цепями и плакал, а Мишка Тыртов сидел на ступеньках и нехорошо ухмылялся. Глаза у него были мутные с перепою, а щека разодрана ногтями. При Александре II в подвале помещалась печатня, подделывающая ассигнации, затем притон и воровская «малина».

— Я тут много раз был, — задумчиво сказал Тухломон.

— А я по всей Москве много раз был! Понял, нюня моя? Не хвастай! — запищал Хнык, не желавший оставаться в тени собрата.

Тухломон потянул дверь. Из подвала тянуло ощутимой сыростью.

— Проходите вперед, уважаемый! — галантно изогнувшись, предложил комиссионер.

— Сам уважаемый! Сам проходи! — огрызнулся Хнык, пытаясь столкнуть Тухломона вниз.

После короткой, ничем не закончившейся потасовки они стали спускаться по бесконечной каменной лестнице. Вместе, нога в ногу.

— Левой! Левой! Раз-два-три… — командовал Тухломон.

— Не хитри, фука! Ты ждешь, пока я ногу поставлю! — пищал Хнык.

Внизу была еще одна дверь. К ее косяку прислонился незнакомый страж мрака и лениво крутил за цепь свой дарх. Заметив, что дарх чутко потянулся острым носиком к зажиленным эйдосам, Тухломон и Хнык как зайчики прошмыгнули мимо.

За круглым столиком сидел Зигги Пуфс.

— До меня дошли слухи, что некоторые слуги мрака хранят у себя артефакты, которые должны храниться в Тартаре. Что вы об этом думаете? — ровным голосом спросил Пуфс, мешая ложечкой чай.

— Негодяи! — с надрывом сказал Тухломон.

— Осмелюсь не согласиться с вами, коллега: мерзавцы! — поправил Хнык.

Пуфс достал из чая ложечку. С ложечки капало. Начальник русского отдела долго и грустно смотрел на нее.

— И что мы сделаем с этими негодяями? — поинтересовался он.

— Не смею обсуждать вопросы, которые лежат вне пределов моей компетенции! — улизнул Тухломон.

— Я очень слабенький. У меня такие тоненькие ручки! Я могу только наплевать этой фуке в глаза! — плаксиво сказал Хнык.

Пуфс опустил глазки в чашку. Чай скис, превратился в пар и улизнул из чашки.

— Культурная часть беседы закончена. Начинается бескультурная! — сказал он и постучал ложечкой по столешнице. — Вольг!..

Из стены вышагнул Вольгенглюк. Поверх синего костюма у него был кожаный фартук палача. В руках щипцы. Тухломон с Хныком повисли друг на друге.

— Вольг!.. Мне сообщили, что некие суккуб и комиссионер осмеливаются собирать артефакты. Не сомневаюсь, что они расплачиваются ворованными эйдосами. Едва ли в лавках на Лысой Горе принимают наличные деньги. Некоторое время назад один из них приобрел артефакт, имеющий значительную ценность для мрака!

Вольгенглюк щелкнул щипцами.

— Будем искать! — пообещал он. Бесконечно длинная, тощая, как лапка кузнечика, рука сгребла Тухломона за ворот.

— У меня ничего нет! — заголосил тот и для убедительности поклялся мамой Хныка.

Вольгенглюк хорошо знал свое дело. Он быстро протянул другую руку и щипцами ухватил суккуба за простроченный нос.

— У меня тоже нету ножен! Я их не брал, нюня моя! — гнусаво из-за сдавленного носа сказал Хнык и в ту же секунду понял, что совершил роковую ошибку. Но было уже поздно.

— Откуда ты знаешь, что мы ищем ножны? — нежно спросил Вольгенглюк, проворачивая щипцы на треть оборота. Голова Хныка провернулась с ними вместе.

— Ай! Мой нос! Я зашивал его целый день! Я… Я слышал… догадался… В городе ходят слухи…

Отбросив Тухломона, Вольгенглюк перекинул Хныка через плечо и пошел к лестнице, спустив щипцы в карман.

— Составь мне компанию, расходный материал!.. Подождите нас немного, господа! Мы скоро вернемся с ножнами!

— Я хотел как лучше… Клянусь, я нашел их на улице… Нес сдавать в канцелярию, а она была закрыта… Только не в Тартар! Я собирал коллекцию, чтобы подарить ее на юбилей дорогому Лигулу… самому мудрому… а-а!.. самому ужасному!.. а-а!

Когда Вольгенглюк ушел, Тухломоша ощутил прилив отваги. Он без приглашения присел на краешек стула напротив Пуфса и, качая головой, произнес:

— Ай-ай-ай! Какой оказался бесчестный суккуб этот Хнык! Я возмущен до глубины души!

Пуфс зевнул. Старческие клыки на младенческом лице выглядели ужасно.

— Только вот что мне подумалось, — поднимая глазки, продолжал Тухломон. — Он же собрал много артефактов?.. Не случится ли так, что уважаемый Вольгенглюк… Нет, вы не подумайте, что я подвергаю сомнению его честность, но если мы не знаем, сколько было артефактов, как мы убедимся, что они все на месте? Понятно, что Хныка он казнит, чтобы не оставлять свидетеля.