Дмитрий Емец - Танец меча

У Ромасюсика из носа вылезла оса. Засахаренные глаза подозрительно таращились на Евгешу. Мошкин никогда не думал, что ходячая шоколадка может быть так страшна.

— Не надо звонить маме! Дай сюда! — Ромасюсик потянулся за мобильником.

Евгеша с перепугу почти отдал телефон, но, на его счастье, Прасковье потребовалось что-то сказать, а ее «говорилки» рядом не оказалось.

— Роа-а-асю… ик! — нетерпеливо и невнятно, точно дикий ворон, повторяющий человеческую речь, крикнула она.

Шоколадный юноша застыл, развернулся как робот и ушел, оставив телефон у Мошкина. Тот спешно позвонил Дафне.

— Я нашел Прасковью! Она у дяди Наты Вихровой! — шепнул он и, торопливо удалив звонок из журнала звонков, вызвал маму, сразу нажав «отбой».

Когда Мошкин вернулся в соседнюю комнату, Ната развлекалась тем, что строила глазки «громильному» телу Пуфса. Дар очаровывать она потеряла, но потребность осталась. Тело отупело разглядывало ее, грызло ногти, скребло ручищей под мышками и лишь под конец ухмыльнулось.

— Тетя, ни кивяйся! Купи мне морозено! — попросил Зигя.

— Я тебе хотя бы нравлюсь? — спросила Ната. Зигя закивал. Прасковья улыбнулась.

— А Чимоданов? — голосом Ромасюсика спросила она.

Зигя вскочил и закивал так сильно, что едва не потерял голову.

— Зигя обожает. Чимоданова. Он его кумир. Зигя без него тоскует, как Шерочка без Машерочки! — улыбаясь, пояснила Прасковья.

— Почему?

— Они когда-то петарды взрывали, а Зигя таких вещей не забывает.

— Не петарды мы взрывали… Уроды! Селитру перестали продавать. Азота нормального фиг достанешь! — проворчал Чимоданов.

Мошкин хмыкнул. Он знал, с кем они имеют дело. Хочешь устроить вредительство — помести в учебник химии способ самостоятельного изготовления бомбы и напиши, что этого делать ни в коем случае нельзя. Только обязательно крупно напиши НЕЛЬЗЯ, иначе чимодановы такой абзац и читать не будут.

Пошатавшись по комнатам, они оказались в центре общеквартирного притяжения — на кухне. Здесь Чимоданов заинтересовался холодильником, но, увы, после двухнедельного пребывания Вихровой в доме в холодильнике остался только холод. Мошкин обнаружил над раковиной электрический котел, висевший выше уровня головы. В Евгеше взыграл экспериментатор. Он попытался потрогать котел ногой и одним ударом отшиб котел от стены.

Если бы это сделал Буслаев, обожавший колотить ногами по всему высоко висящему, Ната и не почесалась бы. Но Мошкин! Смирный Евгеша!

— Может, в психушку его сдать? — предложила Вихрова.

Ромасюсик прищелкнул языком.

— Не прокатит! Психушка — место для тех, кто тронулся слегка. Такие, как наш Ев-гэ-шэч-кя, работают там не меньше чем докторами! — произнес он с той невероятной ядовитостью, какая встречается только у старых дев и изредка у учителей маловажных предметов.

Чимоданову безо всякого повода стало весело (ударенение на «о»). Он вышел на балкон, перекидал вниз лыжные палки и гантели, а потом сделал на перилах стойку на руках.

— а-а-а-а-А! — заорал он. — Меня прет от осени, таланта и прочих гормонов!

«Прущегося» от осени мальчика Петю утащили в комнату и, чтобы он игрался тихо, дали ему вальтер без патронов, случайно оказавшийся в рюкзаке у Ромасюсика.

Остальные засели играть в карты и тотчас пожалели об этом. Когда Прасковья проигрывала, у всех начинала дико болеть голова, а обои в комнате загорались. Приходилось, постанывая, бегать с кастрюлей и гасить огонь. Переглянувшись, все стали незаметно спускать козырные карты под стол, но это оказалось только хуже. Выигрывая, Прасковья обзывала всех и хохотала. Вскоре в квартире не осталось ни одного целого стекла. Даже темные очки, которые вздумал нацепить Чимоданов, и те треснули.

Потыкавшись в поисках темы, все стали сплетничать о Мефе. Учитывая, что Меф отсутствовал, сплетничать было удобно. Ромасюсик отзывался о Мефе двояко: как голос Прасковьи, он считал, что Меф лапочка, а как Ромасюсик — поливал его грязью. Петруччо считал, что Меф «ничо», хотя и ляпнул о нем пару фраз на грани фола. Ну Чимоданов, он Чимоданов и есть. Черный юмор окрашиванию не подлежит.

Ната же, виртуозно передразнивая и подделываясь под интонацию Буслаева, разделала его в пух и прах. При этом если Ромасюсик был просто злобен, то Ната держалась рядом с правдой и потому казалась особенно убедительной. Пораженный Мошкин наблюдал, как свободная валентность лжи присоединяет к себе все правды подряд, искажая их до неузнаваемости.

Сам Евгеша помалкивал, но слушал жадно. Всякий раз, как при нем ругали кого-то из его друзей, он испытывал сложное чувство — с одной стороны, тайное захлебывающееся удовольствие, а с другой — смутное омерзение, ощущение чего-то скверного и липкого.

Прасковья сорвалась со стула и застыла, напряженно прислушиваясь.

— Дверь! — таращась засахаренными глазами, крикнул Ромасюсик.

— Ща закрою! — лениво отозвался Чимоданов, выглядывая в коридор.

Закрывать было нечего. Все, что осталось от входной двери, можно было смести веником в совок. Между вешалкой и комнатой покачивалось нечто полупрозрачное.

— Меня зовут Эйшобан. Я король джиннов! Я найду тебе все, что ты пожелаешь! Но горе, если ты не захочешь этого взять!

Чимоданов желать ничего не стал и попятился. Джинн втек за ним и в комнате еще раз объяснил всем и каждому, что он Эйшобан и должность у него ответственная — король джиннов. Голос Эйшобана звучал бодро. Джинн вполне восстановился после встречи с семью тенями.

— А я Прасковья! Наследница мрака! — пискнул Ромасюсик и поперхнулся осой.

Эйшобан с подозрением оглянулся. «Наследница мрака» больше походила на толстого юношу в безразмерных штанах, с пористой шоколадной кожей.

— Очень, очень рад!.. — сказал он уклончиво. — Я найду тебе все, что ты пожелаешь! Но горе, если ты не захочешь этого взять!

— Найди мне Мефодия Буслаева, и я захочу его взять! — потребовал Ромасюсик, морщась с величайшим омерзением, потому что Прасковья не успела заблокировать мышцы его лица.

Эйшобан не стал выяснять, как выглядит Мефодий Буслаев. Все знать входит в обязанность джиннов. Напротив, не знать чего-то считается у джиннов величайшим позором. Эйшобан посмотрел в одну сторону, в другую, зачем-то послюнявил прозрачный пальчик и бодро доложил:

— Триста метров на запад!.. — пауза. — Четыреста метров на юг! — пауза. — Триста метров на восток! Двести метров на север!

— Как он может быть сразу на севере и на юге?

— Может! Мефодий… дальше как?.. Буслаев? Едет вокруг дома! В такси! — доложил король джиннов.

— Один? — спросила Ната.

— С ним — девушка-страж с невидимыми крыльями и… — Эйшобан наклонился, разглядывая что-то, и озабоченно добавил: — … некромаг! А этому чего тут надо?