Терри Пратчетт - Люди Ковра

— Ты и раньше так говорил, — ответил Снибрил. — Что мы потеряли?

— Знания. Настоящую медицину. Книги. Коврографию. Люди становятся ленивыми. Империи тоже. Если не охотишься за знаниями, они ускользают и исчезают. Погляди-ка.

Он сбросил нечто, похожее на пояс, сделанное из семи квадратов разного цвета, которые удерживали вместе ремень.

— Это изготовлено человечками. Ну давай… спрашивай меня.

— Думаю, я слышал это название. Его упоминали при мне, — сказал Снибрил послушно.

— Понимаешь? Это племя. Так оно называлось в прежние дни. ПЛЕМЯ. Первые люди Ковра. Те, кто пошел по изразцам и принес огонь. Они разрабатывали дерево в карьере Деревянной Стены. Они научились растапливать лак, покрывающий Ножку Стула. Теперь их нечасто увидишь, но раньше они всегда были где-нибудь поблизости, толкали перед собой эти большие котлы с лаком и переходили от племени к племени: удивительно, что они умели из этого сотворить… Так или иначе, но они мастерили такие вот пояса, как этот. Видишь, семь разных веществ. Ворсинка Ковра, бронза из Земли Высоких Ворот, лак, дерево, пыль, сахар и гравий. Каждый человечек умел их делать.

— Зачем?

— Чтобы доказать свое умение. Мистика. Конечно, это было давным-давно. В течение многих лет я не видел человечков. А теперь их пояса всплыли, появились в виде ошейников на этих… тварях. Мы так много утратили. Мы так много записывали, а потом забыли об этом. — Он покачал головой.

— Я собираюсь вздремнуть. Разбудите меня, когда будете готовы отправиться в путь. — Он побрел к одной из повозок и с головой укрылся одеялом.

— Что он имел в виду? — спросил Снибрил.

— Всего лишь дремоту, — ответил Бейн, — это не долгий сон.

— Я имею в виду его слова о том, что было записано так много. Кто записывал так много? И что это означает?

Впервые со времени первой встречи со Снибрилом Бейн казался смущенным.

— Это его дело — рассказать тебе или не рассказать, — сказал он, — каждый что-нибудь да помнит.

Снибрил наблюдал, как Бейн с отсутствующим видом похлопывает Роланда по морде. Кто, собственно, был этот Бейн, если уж начинать с самого начала? Казалось, от него исходит нечто, не позволяющее задавать ему вопросы. Он внешне походил на дикаря, но что-то в нем было… Снибрил мог бы сравнить его с готовым вот-вот закипеть и пролить свое содержимое горшком: если бы у такого горшка были руки и ноги, то он был бы похож на Бейна. Все движения Бейна были сознательными и рассчитанными, словно отрепетированными заранее… Снибрил не был уверен в том, что Бейн — друг. Но надеялся на это. Ужасно было бы иметь такого врага, как он.

Он снова лег, держа пояс на коленях и думая о человечках. В конце концов он уснул. По крайней мере, это было похоже на сон, но Снибрилу казалось, что он слышал вокруг себя лагерь в движении и видел очертания Обгорелого Края на фоне прогалины. Позже он недоумевал: что это было. Это было похоже на сон.

Он видел немного размытое изображение Висящего Ковра: эта картина как бы застыла в пропитанном и пропахшем дымом воздухе. Он летел по воздуху сквозь ворсинки, высоко над пылью. Хотя была темная ночь, тем не менее, как это ни странно, он все видел совершенно явственно. Он летел над пасущимися стадами, над группой людей, накрытых капюшонами — это были человечки — толкающих повозку, над спящей деревней… а потом, как если бы его потянули на это место, увидел крошечную фигурку, бредущую сквозь ворсинки. Когда он опустился вниз, поближе к ней, он увидел, что это человек в белом. Все на нем было белым. Это существо обернулось и посмотрело на Снибрила. Это, как ему показалось, было первое существо, которое поняло, что он был там… и он ринулся навстречу этим бледным, внимательно наблюдавшим за ним глазам…

Внезапно он пробудился, и картины потускнели, а он сел, сжимая обеими руками семь квадратов.

Немного позже они разбили лагерь. Первой повозкой правил Писмайр.

Гларк лежал внутри, белый и потрясенный происшедшим, но ему хватало сил, чтобы красочно браниться каждый раз, когда они переваливали через ухабы, встречавшиеся на пути. Иногда было слышно, как вдали, на юге, грохочет Фрэй.

Бейн и Снибрил, который теперь носил пояс на талии, ехали верхом впереди.

Ковер менял цвет. Это само по себе не было странным. Возле Деревянной Стенки ворсинки были темно-зелеными и серыми. На западе, в Тригон Марусе, они были светлыми пыльно-голубыми. Здесь же зеленый цвет выцвел до желтого, а сами ворсинки стали более густыми и спутанными. На некоторых были плоды, крупные, покрытые колючками шары, росшие прямо из ствола.

Бейн взрезал один шар ножом и показал Снибрилу, что было внутри: густой сладкий сироп.

Позже они оказались под каким-то сооружением, располагавшимся высоко на ворсинках. Из своей высоко вознесенной твердыни на них смотрели какие-то полосатые существа и сердито гудели, когда внизу под ними проезжали повозки.

— Это химеторы, — сказал Писмайр, когда над их головами послышался треск. — Не обращайте на них внимания! Они миролюбивы, если их не трогать, но, если они подумают, что вы охотитесь за их медом, они начнут вас жалить!

— Они обладают разумом? — спросил Снибрил.

— Да, все вместе обладают. Но по отдельности они глупы. Ха! В противоположность нам; у нас как раз наоборот. Кстати, их жала смертоносны.

После этого все только смотрели на шары, наполненные сиропом, а Бейн долго все поглядывал вверх, не снимая руки с рукоятки меча.

Через некоторое время они добрались до места, где пересекались две колеи. Перекресток был помечен пирамидой, сложенной из камней и гравия. На пирамиде, положив у ног свои узлы, сидели мужчина и женщина. Они были в отрепьях, по сравнению с которыми чистая, хоть и потрепанная одежда Бейна казалась императорским одеянием.

Они ели сыр. Оба попытались отступить, когда к ним приблизились Бейн и Снибрил, но потом их напряжение спало.

Мужчина хотел заговорить. Казалось, слова скапливались и громоздились в нем.

— Меня зовут Камус Кадмус, — сказал он. — Я был лесорубом на лесопилке в Марусе. Думаю, что я и теперь лесоруб, если бы кто-нибудь захотел нанять меня на работу. Гм? Ох. Я размечал ворсинки, обреченные на вырубку, а Лидия приносила мне обед, а потом возникло это странное и тяжелое чувство, и тогда…

И тогда он дошел до такой стадии, когда слов уже недостаточно и их приходится заменять жестами, взмахом руки и выражением последней стадии ужаса…

— Когда мы вернулись, думаю, там не было и ярда целой стены. Дома попадали друг на друга. Мы делали, что могли, но… но все, кто только мог, уехали оттуда. И тогда я услышал этих, похожих на волков, и мы… убежали…

Он принял у Снибрила кусок мяса, и они с Лидией с жадностью съели его.