Галина Гордиенко - Между двумя мирами

Матильда выслушала ее на этот раз внимательно, даже своих ехидных замечаний не отпускала. Только пушистый хвост сторожко подрагивал.

Даша сама себе не верила!

А Матильда, кажется, принимала ее рассказ всерьез, как такое могло быть?

Не высмеяла Дашу!

Матильда добила девочку, велев взять сегодня в постель маленький рюкзачок с кроссовками и кепкой. Тот самый, что специально сшила мама для их совместных прогулок. Матильда удобно устраивалась в нем, и Даша теперь практически не уставала.

Причем приказала не просто взять, а привязать к руке. Чтобы наверняка. Подушка же с одеялом в ее сон не попадают!

Даша потрясенно таращила глаза, а Матильда невозмутимо пояснила, что это так, для ее, Матильды, спокойствия.

Так что вид сегодня у Даши еще тот! Голубенькая пижама в белый горошек, а за плечами — рюкзак! Ну, не к руке же его, в самом-то деле привязывать?

Пришлось лечь на бок. И хотя обычно Даша именно так и засыпала, свернувшись в клубочек, сегодня почему-то нестерпимо хотелось лечь на спину. По закону подлости, естественно!

Но Даша была упряма. Хоть и промаялась долго, зато уснула все же, как и хотела — на боку.

Даша сразу оказалась в знакомом по прошлым снам месте — у тракта. И за время ее отсутствия здесь ничегошеньки не изменилось. Совсем ничего!

Так же невыносимо палило с небес голубое мохнатое солнце; так же стоял за спиной странный, невысокий, вишневый лес, окутанный дымкой полупрозрачных, забавных, янтарных листиков; так же змеилась перед ней, теряясь вдали, узкая грунтовая дорога…

Лишь одно отличие: за спиной у Даши висел навязанный Матильдой пестрый, небольшой рюкзачок.

Дашу передернуло: все это слишком дико, чтобы быть правдой! Слишком невероятно.

Куда-то вдруг отодвинулась и стала нереальной школа с ее повседневными заморочками; новый знакомый Ванька Иванов; родной дом, еще недавно казавшийся крепостью… Все осталось где-то там, за чертой.

А здесь была только она, Даша Ивченко. Совершенно одна. И что делать дальше, ей совсем непонятно.

Тяжело вздыхая, Даша влезла в кроссовки. Она невольно радовалась, что последовала несуразным, на первый взгляд, требованиям Матильды, а ведь не хотела. Помедлив, Даша и кепку надела.

О том, сон это или не сон, реален ли расстилающийся перед ней чужой мир или нереален, девочка старалась не думать. Что это могло изменить? Лучше уж принимать все, как есть!

Даша пожала плечами и двинулась, наконец, к дороге. Не стоять же бесконечно на одном месте? Так и со скуки помереть недолго. Даже, если это и сон!

Даша замерла на пару долгих минут посреди тракта, размышляя, в какую же сторону направиться, и решительно повернулась к солнцу спиной. Как вчера правильно заметил Фома: «В любую сторону, голуба моя, куда больше тянет!»

Через пару часов Даша заскучала.

Еще бы! Переставляешь ноги, как автомат, и истекаешь при этом потом! Ничего же не менялось! Ни капельки!

Все так же лежала под ногами дорога, исчезая за горизонтом; все так же упрямо стояло над головой жаркое солнце; все так же по правую руку тянулся лес.

По левую, если честно, тоже был лес, но много дальше. К тому же Даша начала уставать, ей очень хотелось пить.

«Чего, спрашивается, не сунула в рюкзак бутылку с водой? Ждала особого распоряжения Матильды? И парочку бутербродов вполне могла бы приготовить, дубина!» — и Даша сглотнула слюну.

Вдруг она заметила впереди огромное дерево, стоящее у самой дороги. Девочка непроизвольно ускорила шаги: хоть посидеть немного в тени!

Дерево, к счастью, оказалось совершенно иным, чем те, что росли справа. Лишь ствол привычно отдавал спелой вишней. Зато иглы много крупнее и вместо янтарной прозрачности имели надежную и милую сердцу зеленую окраску. Что было Даше почему-то приятно.

Даже глаза отдыхали на нем от всех несуразностей, что подстерегали вокруг. И вообще, дерево чем-то напоминало Даше сосну. Обычную сосну из вологодских лесов.

Положив под голову пустой рюкзак, Даша блаженно вытянулась в тени и устало прикрыла глаза. Думать ни о чем не хотелось…

Разбудил девочку какой-то мерный и очень тяжелый топот. Даже земля подрагивала.

Не понимая, в чем, собственно, дело, и не до конца проснувшись, Даша резко откатилась в сторону тракта. Почувствовала под ладонями уже привычную дорожную пыль и нерешительно начала осматриваться. Услышала сверху разочарованный громкий всхлип, зажмурилась и упала лицом вниз.

Открывать глаза перепуганной Даше совершенно не хотелось, было страшно. Так хоть оставалась слабая надежда, что все это лишь мерзкий, не в меру затянувшийся сон, который вот-вот прервется. В любую секунду.

Главное, этой секунды дождаться.

И желательно — живой.

Чувствуя под щекой нагревшуюся за день на солнце землю, несчастная Даша застонала. Девочке вспомнилась ее мягкая-премягкая подушка в цветастой наволочке. И старенький удобный диванчик. И безопасная, уютная, знакомая до мелочей комната…

Даша слушала над собой сопение невиданной зверюги и жалась к дороге. Она вдруг потерянно подумала, что, может, именно ТОТ мир является мороком. Сном. Уж слишком он казался прекрасным на фоне этого!

Даша мучительно размышляла, имеет ли смысл поднять голову и открыть глаза, и неожиданно вспомнила предупреждение Фомы — бессовестный бросил ее на произвол судьбы! — о безопасности тракта. О защите его каким-то там договором. Что, видимо, и спасло ее, Дашку.

Нечаянная мысль приободрила.

«Наверное, можно осмотреться внимательнее. Не валяться же здесь до бесконечности!» — Даша очень осторожно, очень медленно, слушая, как бешено колотится сердце, подняла голову.

Даша ахнула: невероятная зверюга стояла прямо над ней и уходить явно не собиралась. Видимо, собиралась ею отобедать.

Разглядев местного монстра как следует, девочка невольно задрожала: «Ничего себе! Такого точно ни в одном сне не увидишь! Это какой же изуверской должна быть фантазия, чтобы вообразить себе такое кошмарное чудище? И такое громадное. Чуть ли не с хороший товарный вагончик будет…»

Чудище сидело у дороги, поджав под себя задние лапы, и внимательнейшим образом рассматривало Дашу. Девочка громко икнула.

Большущая, вся в отвратительных мягких складках голова с крупными золотистыми глазами нависала над трактом. Из пасти вываливался темно-фиолетовый язык, с него крупными тягучими каплями срывалась слюна.

Увидев устрашающие белоснежные клыки, Даша оцепенела. Робкая надежда, что такая громадина вполне может оказаться и травоядной, лопнула как мыльный пузырь. Бесславно, что называется, и без следа.

Совсем рядом шлепнулась солидная капля слюны неведомого зверя, Даша брезгливо шарахнулась в сторону. Заметила, что мерзкая слюна забрызгала одну из кроссовок, и неожиданно разозлись.