Галина Гордиенко - Между двумя мирами

Рассмотрев, наконец, застывшие лица и мордочки замерших словно в столбняке гостей, Фито запнулся и пробормотал:

— Я что-то не то сказал? Что это с вами?

Те молчали, только наливались злостью. Буквально на глазах.

— А, — растерянно пролепетал мальчик. — Я понял, я поздороваться забыл…

И он церемонно склонил перед ними голову:

— Здрасьте вам!

— Здрасьте, здрасьте, — зловеще процедила Дашка и, переглянувшись с Матильдой, вплотную подступила к перепуганному абру. — А ну-ка, повтори, что ты там о нашей птичке болтал?

— Ага… Повтори… — утробно вякнула Матильда.

— Эй, вы чего? — опасливо отступил от Дашки мальчик. — Что я не так сказал?

— Ничего… — ласково промурлыкала Дашка и, вцепившись с лацканы Фитовой курточки, подтянула его поближе.

— Ага… Ничегошеньки… — опять согласилась Матильда, хищно облизываясь. Глаза ее в темноте вдруг засветились, как два зеленых фонарика.

— Девочки, да вы что… — потеряно забормотал бедный Фито, — ну, виноват я, виноват, раз вы так считаете… только не надо сердиться…

— Еще раз прошу, повтори, что ты там говорил о нашей птичке? — очень четко, чуть ли не по слогам продекламировала налившаяся лютой злобой Дашка.

— А что, что я такого сказал? — растерялся Фито. — Ничего я особенного не говорил… Не помню ничего криминального…

— Ну?! — рявкнула побагровевшая Дашка.

— Сказал только, что ваша птичка, — она, кажется, Крагой представилась, — с самого обеда вас ждет… — почти прошептал мальчишка и забавно дернул своим рыльцем. — Но вы не волнуйтесь, девочки, — чуть более бодро продолжил он, решив вдруг, что понял причину их беспокойства. — С ней все в полном порядке! Я ее уже дважды кормил! Днем и только что! Перед вашим приходом… У вашей птички прекрасный аппетит!

— Ах, покормил!!! — неожиданно взвыла Дашка и бегом бросилась к домику.

— Ах, аппетит!!! — в унисон ей рявкнула Матильда, стелющимися прыжками направляясь туда же.

Брошенный ими посреди дороги ошеломленный Фито, лишь плечами пожал и очень осторожно начал приближаться к избе, опасливо прислушиваясь к жутким воплям и пронзительному, перепуганному карканью.

Подойдя, что называется, на полусогнутых, к гостинице, он тихонько опустил у порога Дашкин рюкзак и заглянул в распахнутую настежь дверь. Увиденное заставило абра попятиться. Фито твердо решил переждать грозу на улице, пытаясь по доносившимся крикам хоть приблизительно сориентироваться, что же там такое происходит.

Быстрее всех выдохлась Дашка. Плюхнувшись с размаху на лавку, тяжело дыша и обмахиваясь влажной от пота, грязной кепкой, она на одной ноге, как испорченный автомат, выдавала единственную фразу, не балуя разнообразием ни себя, ни слушателей:

— Покормили ее! Ох, и зараза! Ну, и зараза же! Покормили ее… — и так далее, и тому подобное с небольшими вариациями.

На удивление бодрая еще Матильда упорно продолжала носиться по комнате, пытаясь добраться до бестолково метавшейся под самым потолком растрепанной вороны и изредка взревывала:

— Аппетит у нее! Сожру паразитку!

Или после следующего фантастического прыжка:

— И что я ее в прошлый раз не слопала? Такая представлялась возможность…

И хотя, в отличие от Дашки, Матильда почти не повторялась, тематика всех ее высказываний, как быстро усвоил Фито, сводилась все же к одному:

— Что эту клятую ворону нужно обязательно, просто обязательно съесть, сожрать или слопать! И какая жалость, что это не сделано еще прошлой зимой! Упустить такой божественный случай!

Крага же, от страха растеряв все свои способности к телепатическому контакту, могла только полузадушено каркать. На большее ее не хватало. Зато уж это ворона проделывала, как следует! От ее воплей у Фито даже на улице уши закладывало!

Наконец, выдохлась и Матильда. Убедившись, что она улеглась на лавке рядом с Дашкой и устало прикрыла глаза, Фито осторожно шагнул через порог.

— Здрасьте Вам! — решив быть на всякий случай предельно вежливым, еще раз поздоровался он.

— Привет… — вяло откликнулась Дашка и, похлопав ладонью по скамье, пригласила: — Садись, не обращай на нас внимания…

— Не боись, мы уже успокоились… — приоткрыв один глаз, присоединилась к ней тяжело дышащая Матильда.

— Успокоились? — обрадовано заорала тут же приобретшая дар речи ворона и попыталась спланировать на стол.

Возмущенная подобной наглостью Матильда рыжей молнией метнулась к ней, но от усталости немного промахнулась, и теперь, сидя на столешнице, брезгливо выплевывала из пасти черные перья.

Крага жалобно причитала где-то под полотком, с ужасом рассматривая жалкие остатки некогда замечательного хвоста, а Дашка, упав грудью на стол, освобождено хохотала. Наконец, чуть отдышавшись, она пролепетала:

— Спасибо, Матильдочка, — и нежно погладила оскорбленную своим досадным промахом кошку.

Фито, поняв, что гроза миновала, тоже облегчено рассмеялся.

Умывшись и приведя немного себя в порядок, Дашка, посмеиваясь, объяснила ему, почему они с Матильдой так дико восприняли его сообщение, что Крага с самого обеда отсиживается у него в гостинице. Ведь они ее, паршивку, раз сто по дороге и похоронили, и оплакали! Еще и винили себя в том, что втравили ворону в это путешествие! А она, видите ли, тут дважды откушала! У нее, видите ли, аппетит замечательный! Она…

Видя, что девочка опять начинает заводиться, Фито обеспокоено положил руку ей на плечо:

— Да Бог с ней, с вороной! Забудь! Послушай, а вам с Матильдой перекусить не пора?

И, глядя в заблестевшие Дашкины глаза, засмеялся смущенно:

— И я бы не отказался… Я же с вашей вороной не ел… Я вас ждал…

Матильда заинтересованно приподняла голову и посмотрела на Фито:

— Да уж… После сегодняшней беготни подзакусить явно не помешает…

И, кинув взгляд на нахохлившуюся ворону, так и оставшуюся из соображений безопасности под потолком, на одной из закопченных и пыльных балок, кошка мстительно заключила:

— А вороне, чтобы ни кусочка!

Фито хихикнул. Расхристанная Крага, завозившись на своем насесте, плаксиво забормотала:

— Да, ни кусочка… Без хвоста оставили, и все равно ни кусочка… Конечно, ворона вам не человек… Она вам даже не кошка… Ее можно и без хвоста оставить, и без ужина… Она, бедненькая, все стерпит… Ни кусочка… — И Крага пошла по второму кругу.

Все дружно сделали вид, что туги на уши и ничегошеньки не слышат, поэтому, попричитав еще какое-то время о судьбе несчастных, беззащитных птичек, которых все обижают, Крага, наконец, замолкла…

После обильного и очень вкусного ужина, когда уже проглотить хоть один дополнительный кусочек сделалось просто невозможным, Фито, поглядывая на осоловевших от еды гостей, нерешительно начал: