П. Баккаларио - Кольцо Огня

— И что же?

— Что это… звездная карта халдеев!

Ребята, кажется, нисколько не были потрясены этим открытием.

— Сильно… — произнес через некоторое время Шенг, как бы боясь показаться невеждой.

Гермес положил руки на книгу с фотографиями.

— По-моему, вы ничего не знаете о халдеях.

— На самом деле… нет, — призналась Электра.

— Ничего, — подтвердил Харви.

— Я никогда о них не слышал! — воскликнул Шенг, которого подбодрило общее признание в невежестве.

— Тогда слушайте… Халдеи были жителями самого древнего города в мире, города, который назывался Ур. Заметьте совпадение: Рим на латыни называется «Urbe».

— Bay! — иронически воскликнул Харви. — Я просто дрожу.

— Халдеи, — продолжил Гермес, показывая фотографии старинных руин, погребенных в песке, — были первыми людьми, кто начал смотреть в небо, они изобрели астрологию — науку, которая связывала судьбу людей с движением звезд. Какой знак зодиака у вас?

— Я рыбы.

— И я.

— И я рыбы, — сказал Шенг. — Но на самом деле я родился в год обезьяны.

Гермес на некоторое время замер с открытым ртом, потом продолжил:

— Вот именно. Все это было изобретено халдеями. Они были великими астрономами, великими учеными и великими жрецами. Они верили в бога Митру, который был распространен в Риме в основном среди легионеров и военных. Митра был богом Огня и Солнца, которое каждую ночь умирает и каждое утро возрождается вновь.

— Мы читали про Митру в тетради профессора! — воскликнула Электра. — Мы знаем, что в определенный момент Нерон захотел стать им.

— Но это было бесполезно, — пробурчал Гермес.

— И в Риме его день праздновали двадцать пятого декабря, — добавил Харви.

— Правильно. Сейчас в Западной Европе двадцать пятого декабря — день Рождества. Но в древности… день рождения Христа праздновался шестого января.

— День Крещения? — спросила Электра.

— Шестое января — день Богоявления. А по-гречески «Богоявление» называется «Эпифания», что значит — «открытие». То есть… это день кульминации, день света. Потому что в этот день трое государей пришли с Востока.

— Волхвы, — сказал Харви.

— Именно, — улыбнулся Гермес. — И что мы о них знаем? Что их, возможно, было трое, что они принесли дары и что их привела…

— Звезда, — заключила Электра.

— Эй, я тоже это хотел сказать! — обиженно воскликнул Шенг, которого она опередила на секунду.

— Да, звезда, комета, правильно, — подхватил Гермес. — Вот почему считается, что волхвы были высшими жрецами.

Харви заерзал на стуле, а затем сказал:

— На тумбочке профессора, — ответил он, указывая на текст Сенеки, — была книга о кометах.

— «Вопросы природы. О кометах», — прочитал Гермес.

— Ну и ну. Все так перемешано… — сказала Электра.

— Так и есть. Тот, кто изучал звезды, считал, что наше существование связано с движением созвездий. И в жизни каждого есть благоприятные и неблагоприятные периоды. Профессор считал, что самое ближайшее время нас ждет один из успешных периодов. По его расчетам, такое происходит раз в сто лет. «Времена созрели», — повторял он в последние недели.

— Когда профессор дал мне чемодан, — вспомнила Электра, — он сказал: «Началось».

Гермес кивнул:

— Он был одержим временем и торопил меня, чтобы я понял, как использовать эту карту. Он говорил, что мы рискуем навсегда потерять благоприятный момент… Его мучили знаки. Он утверждал, что началом будет простое совпадение. Ничего больше.

Слова Гермеса так и повисли в воздухе.

— Просто совпадение, ничего больше… — повторил он.

— Как четверо ребят, родившихся 29 февраля, встретились в Риме в одной комнате, — пробормотала себе под нос Электра.

Уже поздно, и Линда Мелодия решила, что не допустит больше снисхождений.

Она быстро пересекла коридор, который вел в комнату Электры, уже подняв руку, чтобы постучать.

— Ребята? Уже пол-одиннадцатого! — воскликнула она перед дверью. — Может, пора вставать?

Но ей никто не ответил.

— Ребята? — повторила женщина и постучала.

Она приоткрыла дверь.

— Просыпайтесь…

Комната была пуста.

Обеспокоенная Линда подошла к постели Электры и увидела записку.

Линда взяла ее в руки и прочитала:

В приступе ярости Линда хотела разорвать листок, но остановилась.

Она выбежала из комнаты в поисках Фернандо.

— Полюбуйся на свою дочь! — прокричала она и сунула ему записку. — Мало того, что она придумала вчера?

— Линда… — пробурчал Фернандо, пытаясь одновременно прочесть записку и унять ее гнев.

— Записка! — бушевала Линда. — После всего, что случилось вчера!

Мама Харви приблизилась и спросила:

— А что? Что случилось?

Тетя Линда собралась ответить, но ее опередил Фернандо, которому удалось вставить успокаивающую фразу:

— Ничего особенного… Они немного поваляли дурака на улицах Рима. — Записка Электры быстро проскользнула в карман его брюк.

— А сейчас они в комнате? — настаивала синьора Миллер.

— Не совсем… — ответила Линда Мелодия, нервно постукивая ногой по полу.

— А где, в таком случае?

— По правде говоря… мы не знаем, — признал Фернандо, стушевавшись под суровым взглядом американской дамы.

Он искал поддержки у Линды, которая тут же в ней отказала:

— Они ушли сегодня рано утром и ничего не сказали.

Лицо синьоры Миллер вытянулось:

— Что значит «ушли»?

— Погулять. Но они скоро вернутся.

— Куда погулять?

— А… э… мы не знаем.

— Это безобразие! — возмутилась синьора. — Джордж!

Подошел муж. Его нос был испачкан сахарной пудрой.

— Харви нет! — сделала краткий вывод жена.

— Как это нет?

— Он ушел сегодня рано утром с дочерью хозяев и их новым китайским дружком! Ничего не сказав нам! Даже не поздоровавшись!

— Куда они пошли?

Фернандо мял записку в кармане брюк.

— Они пошли… чтобы поиграть, наверное… — сымпровизировал он.

— Это невозможно, — категорично ответил профессор. — Мой сын не играет. Он уже достаточно зрелый мальчик.

— Тогда, возможно… он решил пойти в музей и не хочет стоять в длинной очереди? — предположил красный, как помидор, Фернандо.

— Синьор, вы мне не нравитесь, — заключил профессор университета. — Если я еще остаюсь в этой гостинице, то лишь для того, чтобы доставить удовольствие моей жене… Но я считаю, что вы перешли все границы. Поэтому спрашиваю вас: где мой сын?

— Он в городе с Электрой и Шенгом, — ответил Фернандо.

Синьора Миллер обратилась к Линде: