Наталья Щерба - Часодеи. Часовой ключ

— Фея Светлого Образа, Селестина, — представилась та, что была в серебристом, и улыбнулась девочке.

Василиса поклонилась, чувствуя себя донельзя неловко без одежды.

— Фея Темных Мыслей, Мендейра, — иронично представилась другая и зевнула, лишь скользнув беглым взглядом по девочке.

Та поклонилась и ей, хотя эта фея чем-то напоминала Елену — те же ледяные глаза, хоть и черные, а не голубые.

— Все феи во всех мирах… — начала было фея Светлого Образа, но другая, в темном наряде, тут же ее перебила:

— Вот именно, феи! А дарить подарки и возможности той, что родилась от человека…

— Все феи во всех мирах, — с нажимом повторила Селестина, — получают подарок от Феи Светлого Образа и, чтобы уравновесить его, еще один — от феи Темных Мыслей. Вы будете дарить первая? — обернулась она к напарнице.

— Нет уж, позвольте вы! — ехидно произнесла Мендейра и отлетела немного в сторону, делая вид, что происходящее абсолютно ее не волнует.

Фея Селестина поморщилась, но тут же улыбнулась Василисе.

— Дорога сюда не слишком напугала тебя? — спросила она ласково.

Василиса помотала головой, не в силах произнести ни одного слова.

— Может, она немая? — ехидно спросила темная фея. — Возможно, стоит одарить ее голосом прежде всего?

— Я обязана спросить тебя, девочка, — произнесла светлая фея, косо глянув на темную, — добровольно ли ты пришла сюда? И действительно ли хочешь пройти часовое посвящение?

— Да, если будем давать крылья всякому, — опять ввернула темная, — можно совсем очеловечиться…

— Я пришла сюда добровольно, — четко произнесла Василиса. К счастью, голос не подвел.

— Тогда к делу, — кивнула светлая фея. И вдруг, широко взмахнув тонкими руками, пропела:

Налетел снежный ветер, закружил Василису в белых хлопьях и поднял высоко в воздух. Она быстро-быстро завертелась на фоне слепяще-оранжевого диска далекой и в то же время такой близкой Луны. Маленькие феи-светлячки фейерверком рассыпались по небу и запели торжественно и печально, однако Василисе их песня показалась страшноватой — пожалуй, похуже, чем замогильные голоса русалок.

И тут пришла боль. Острая, пронзительная, как будто в спину вонзились две огромные стальные иглы: казалось, лопатки трещат и растягиваются. Не в силах больше сдерживаться, Василиса закричала, но голос прозвучал как-то тоненько и тоскливо — так, что она сама испугалась его… Но боль утихла так же внезапно, как и началась.

Зато на Василису обрушился ледяной душ: маленькие феи-светлячки вылили на нее большой хрустальный таз воды. Василиса завизжала, и теперь это у нее получилось очень громко, казалось, не выдержав силы ее голоса, небеса обрушатся сейчас на землю.

— Зачем так орать? — зажала уши руками фея Темных Мыслей. — В наш век дети такие неподготовленные, незакаленные…

А феи-светлячки уже несли легкое голубое платье, словно сотканное из мельчайших сапфиров, и тут же надели его на Василису. С другой стороны две малышки тащили золотую чашу с бурно плескавшейся жидкостью, будто в посудине поселился небольшой вихрь.

— Отпей, это даст тебе силы, — улыбнулась Селестина.

Василиса кивнула, принимая чашу, сделала большой глоток и чуть не поперхнулась — в чаше было вино, сладкое и терпкое.

— Великие кудесники! — подлетела к ним Мендейра. — Спаивать ребенка вином?! Вот тебе и светлые…

— Это священное вино, — сердито возразила фея. — И послушайте, дорогая! Вы ведете себя слишком нагло и развязно! Это же торжественный момент для девочки… Она получила крылья, ее жизнь, можно сказать, полностью изменяется, а вы… так ироничны! Кстати, вы обратили внимание, до чего необычный цвет, а, дорогуша?

— Я уже давно обратила на это внимание, милочка, — ехидно ответила темная. — И даже знаю, возможно, что это означает… Наверняка у девочки имеется много интересных родственников.

Василиса попыталась незаметно, не поворачивая головы, заглянуть себе за спину, но ничего не смогла увидеть.

— Принесите зеркало, — заметила ее старания фея Темных Мыслей. — А то у девочки разовьется косоглазие.

Крохотные феи тут же притащили большое овальное зеркало в узорной раме из темного и светлого серебра и установили его прямо перед Василисой.

Девочка заглянула в зеркальную глубину и остолбенела: у нее за спиной покачивались целых четыре огромных ярко-алых крыла — по краю верхних тянулся замысловатый узор из черных пятнышек, а на нижних, которые были немного уже, имелись два темно-синих круга, словно у бабочки-махаона. Василиса попробовала махнуть крыльями, и у нее это получилось!

— Они такие красивые, — выдохнула Василиса. — Как здорово! — И, спохватившись, добавила: — Спасибо…

— Крылья дают большую власть, моя дорогая, — улыбнулась Селестина. — Они дарят способность летать, защищать себя в бою, а еще — становиться невидимой. Произнеси свое числовое имя, закройся крыльями, и никто не сможет увидеть тебя — ни фея, ни лют, ни часовщик… ни простой человек. А произнесешь имя в обратном порядке — вновь станешь видимой, все просто. Но никто не должен знать твоего числового имени, разве самые близкие люди. Иначе, произнеся его вслух наоборот, они могут рассекретить твое пребывание в невидимом образе. Понимаешь, насколько это серьезно?

Василиса согласно кивнула, раздумывая, когда можно будет попробовать полетать.

— А теперь подарок, — внезапно посерьезнела фея Светлого Образа. — Подарок от Белой Королевы…

Она сделала легкий знак рукой, феи-светлячки тут же принесли небольшую шкатулку из зеленого малахита, ее поверхность искрилась множеством рубинов.

Шумно вздохнула Мендейра, недовольно качая головой: видимо, не одобряла роскоши подарка.

Василиса приняла шкатулку, и крышка тут же отворилась.

На мягком алом бархате лежал простой маленький ключик. Похожий на обыкновенный ключ от шкафа.

— Это Рубиновый Ключ, моя дорогая, — тихо сказала фея. — Белая Королева дарит тебе его, согласно давнему обещанию.

Шкатулка чуть не выпала из Василисиных пальцев.

— Это посвящение мне с самого начала не нравилось… Слишком много внимания к простой девочке… Я уверена, что-то здесь нечисто.

Проговорив столь недобрую тираду, Мендейра надула губки и довольно зло посмотрела на Василису.

— Какому обещанию? — спросила девочка, стараясь не глядеть на темную фею, прямо-таки излучавшую недоброжелательность.

— Этого мне знать не дано, — отрывисто сказала Селестина, а Мендейра громко и недоверчиво фыркнула.