Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Дары Cмерти

Волан-де-Морт, как ты теперь знаешь, сам того не желая, вдвойне упрочил связь между вами, возвратившись в человеческий образ. Часть его души по-прежнему находилась внутри твоей, а, желая придать себе сил, он принял в себя частицу самопожертвования твоей матери. Если бы он хоть немного понимал настоящую страшную силу этих чар, он бы, конечно, никогда не посмел и притронуться к твоей крови… Но если бы он мог понять эту силу, он не был бы лордом Волан-де-Мортом и, вероятно, был бы вовсе не способен на убийство.

И вот, связанный с тобой двойной связью, соединивший ваши судьбы так прочно, как ещё никогда в истории не были связаны между собой двое волшебников, Волан-де-Морт нападает на тебя с помощью палочки, имевшей ту же сердцевину, что и твоя. И тут, как мы знаем, произошло нечто очень странное. Сердцевины отреагировали друг на друга совершенно неожиданным для лорда Волан-де-Морта образом, при том что он и не подозревал, что ваши палочки – близнецы.

В ту ночь он испугался больше, чем ты, Гарри. Ты ждал смерти со смирением, и даже с готовностью. На это Волан-де-Морт никогда не был способен. Твоя отвага победила, твоя палочка оказалась сильнее, чем его. При этом между двумя волшебными палочками произошло нечто, перекликающееся с отношениями их хозяев.

Я думаю, твоя палочка впитала в ту ночь часть силы и свойств палочки Волан-де-Морта, то есть в ней появилась как бы крошечная частица самого Волан-де-Морта. И потому твоя палочка узнала его, когда он тебя преследовал, узнала человека, который был одновременно роднёй и смертельным врагом, и выпалила в него его собственным волшебством, волшебством такой силы, какой никогда не было в палочке Люциуса. Ведь в твоей палочке была заключена сила твоей невероятной отваги и сила смертоносных умений Волан-де-Морта. Что же могла противопоставить этому бедная палочка Люциуса Малфоя?

– Но если моя палочка обладает такой силой, как же Гермионе удалось её сломать? – спросил Гарри.

– Мой мальчик, все её поразительные качества были направлены только на лорда Волан-де-Морта, так неразумно игравшего с глубочайшими тайнами волшебства. Только против него палочка обладала сверхъестественной силой. В остальном же это была самая обыкновенная волшебная палочка… но, несомненно, очень хорошая, – доброжелательно закончил Дамблдор.

Гарри долго сидел в задумчивости – а может быть, прошло лишь несколько секунд. Такие вещи, как время, здесь очень трудно было уловить.

– Он убил меня вашей палочкой.

– Он не смог убить тебя моей палочкой, – поправил Дамблдор. – Мы ведь, кажется, согласились, что ты не умер… Хотя, конечно, – добавил он, словно опасаясь быть невежливым, – я не хочу преуменьшать твоих страданий: они были, несомненно, велики.

– Сейчас я чувствую себя отлично. – Гарри поглядел на свои безупречно чистые руки. – А где мы находимся?

– Да, я как раз хотел спросить тебя об этом, – ответил Дамблдор, озираясь. – Как ты думаешь, где мы?

Пока Дамблдор не спросил, Гарри этого не знал. Теперь, однако, оказалось, что ответ у него готов.

– Похоже, – медленно произнёс он, – на вокзал Кингс-Кросс. Только намного чище, и пустой, и поездов вроде тоже нет.

– Вокзал Кингс-Кросс! – Дамблдор расхохотался. – Бог ты мой, неужели?

– А вы как думаете, где мы? – спросил Гарри немного обиженно.

– Понятия не имею, мой мальчик. Это, как говорится, вопрос к тебе.

Гарри совершенно ничего не понял. Дамблдор может с ума свести! Он посмотрел на него и вспомнил ещё одну вещь, гораздо более важную, чем их нынешнее местонахождение.

– Дары Смерти, – произнёс он и с удовлетворением увидел, как улыбка исчезает с лица Дамблдора.

– Да-да, – ответил директор. Вид у него был слегка обеспокоенный.

– И что же?

Впервые за всё время, что Гарри знал Дамблдора, тот утратил свой обычный вид величавого старца. Какое-то мгновение он выглядел мальчишкой, которого поймали на нехорошей проделке.

– Ты можешь меня простить? – спросил он. – Сумеешь ли ты простить меня за то, что я не доверял тебе? Скрывал от тебя? Гарри, я ведь просто боялся, что ты оступишься там же, где и я. Я опасался, что ты повторишь мои ошибки. Я умоляю тебя о прощении, Гарри. Ведь я уже довольно давно понял, что ты намного лучше меня.

– О чём вы говорите? – спросил Гарри, поражённый тоном Дамблдора и слезами, внезапно выступившими у него на глазах.

– Дары, эти Дары, – пробормотал Дамблдор. – Грёза отчаявшегося человека!

– Но ведь они существуют на самом деле!

– Они существуют, они опасны, они – приманка для глупцов, – сказал Дамблдор. – И я был одним из таких глупцов. Но ты-то понял, правда? От тебя у меня больше нет секретов. Ты понял.

– Что я понял?

Дамблдор всем корпусом повернулся к Гарри, в его сверкающих синих глазах стояли слёзы.

– Повелитель смерти, Гарри, повелитель смерти! Чем я, в конечном счёте, был лучше Волан-де-Морта?

– Вы всем были лучше, – ответил Гарри. – Как вы можете такое спрашивать? Вы никогда не убивали, если этого можно было избежать!

– Это правда, – сказал Дамблдор тоном ребёнка, ищущего утешения. – Но и я искал способ победить смерть, Гарри.

– Но не так, как Волан-де-Морт, – сказал Гарри. Он так долго сердился на Дамблдора – и как странно было сидеть теперь рядом с ним под этим высоким куполом и защищать старика от него самого. – Дары, а не крестражи.

– Дары, – пробормотал Дамблдор. – А не крестражи. Вот именно.

Наступило молчание. Существо у них за спиной продолжало скулить, но на этот раз Гарри не обернулся.

– Грин-де-Вальд тоже их искал? – спросил он.

Дамблдор на мгновение прикрыл глаза и кивнул.

– Из-за этого нас и потянуло друг к другу, – тихо сказал он. – Двое умных, заносчивых мальчишек, одержимых одной и той же страстью. В Годрикову Впадину он пришёл, как ты, я думаю, догадался, из-за могилы Игнотуса Певерелла. Он хотел обыскать место, где умер третий из братьев.

– Так это правда? – спросил Гарри. – Всё – правда? Братья Певерелл…

– Это три брата из сказки, – сказал Дамблдор, кивая. – Да, я уверен, что это так. Что они встретились со Смертью на пустынной дороге… Мне скорее думается, что братья Певерелл были просто высокоодарёнными, опасными волшебниками и сумели создать эти сильнодействующие предметы. А история, будто это Дары самой Смерти, по-моему, просто легенда, какие всегда складываются вокруг подобных творений. Мантия, как тебе известно, веками передавалась из поколения в поколение, от отца к сыну, от матери к дочери, вплоть до последнего живущего ныне потомка Игнотуса, который, как и сам Игнотус, родился в Годриковой Впадине.

Дамблдор с улыбкой посмотрел на Гарри.

– Это я?

– Ты. Я думаю, ты уже догадался, почему мантия была у меня в ту ночь, когда погибли твои родители. Джеймс показал мне её за несколько дней до этого. Стало понятно, как ему удавались разные проказы в школе, на которых его не могли изловить! Увидев её, я не поверил своим глазам и попросил Джеймса одолжить мне ненадолго, чтобы изучить получше. К тому времени я давно уже отказался от мысли воссоединить Дары Смерти, однако не мог удержаться, не мог устоять перед искушением рассмотреть мантию поближе… Я никогда не видел ничего подобного этой мантии – невероятно древняя, совершенная во всех отношениях… и вот твой отец погиб, а я остался единственным обладателем двух Даров Смерти.