Александр Зорич - Денис Котик и царица крылатых лошадей

Но тогда я не понимал, что всему виной колдовские стекляшки! Меня словно бы подменили! Я бы сказал, что все эти месяцы за меня действовали очки и моей вины в совершенных мною преступлениях нет. Но самое печальное, что даже когда я снимал очки, мои мысли оставались прежними.

Называя вещи своими именами, я принял участие в заговоре против вас. Как я теперь понимаю, при помощи очков мне диктовал свою волю Князь Нелюда. И у меня совершенно нет сомнений в том, что именно агенты Князя подбросили мне эти очки в тот весенний день!

Я выполнил поручение, переданное мне через двух хрулей. (К стыду своему, я даже не знаю их по именам.) Хрули дали мне банку с каким-то страховидным червем и приказали выпустить его в Потаенном Саду возле вашего Живо-Древа! Которое после этого зачахло — подтверждая слухи о вашей гибели.

К счастью, недавно пришло сообщение, что вы живы, здоровы и возвращаетесь домой. За полдня до этого рассеялось и колдовской наваждение. Вместо преступных замыслов меня терзают теперь угрызения совести. Не дожидаясь вас, я сам назначаю себе кару: вечное изгнание из Царства Лошадиного.

Прощайте!

Ваш нерадивый слуга,

Игогоний."

— Ты знаешь, Печальный, — задумчиво сказал Быстрый, дочитав письмо. — А ведь я дурак. Мог бы и сам обо всем догадаться еще давным-давно!

Когда Снежная прибыла в столицу, Быстрый передал письмо ей, а царица показала его Берендею и Егорию.

— Слышь, Егорий, как наш советничек гладко пишет! — ухмыльнулся Берендей. — "Колдовское наваждение рассеялось"! Вот так, значит, само взяло и рассеялось!

Егорий хохотнул.

— Дело в том, ребятушки, — пояснил он Денису, Лесе и Максиму, — что колдовское наваждение само собой ниоткуда не берется. А уж один раз взявшись, и подавно "само собой" никуда не девается. Пока Нелюда был силен, очки действовали исправно. Просто Берендей с Маленьким Мальчиком устроили Нелюде такую взбучку, что под конец от его колдовской силы мало что осталось. А без этой силы многие заклятые лиходеем вещи потеряли свой отрицательный заряд.

— Берендей, вы такой замечательный! — ахнула восхищенная Снежная. — Как я хотела бы назначить вас своим Советником вместо Игогония! Если б только у вас были копыта и крылья!

— Ваше Величество, — пряча улыбку сказал Берендей, — мне кажется, в вашем окружении найдется немало лошадей, достойных этого высокого звания.

И чаровник указал взглядом на Быстрого.

Иногда лошади бывают на удивление нерешительны. Но порой они принимают решения со скоростью молнии — и действуют без малейшего промедления. Вот и Снежная, мгновенно поняв намек Берендея, воскликнула:

— Ну вот, один замечательный совет вы мне все-таки дали! Быстрый, отвечай своей царице без страха и без утайки: чувствуешь ли ты в себе надлежащие опыт и достоинство, чтобы стать моим новым первым Советником?

Быстрый никак не ожидал такого головокружительного развития событий. Но под ободряющими взглядами волшебников и своих новых друзей из Лицея ответил без обиняков:

— Да, Ваше Величество.

— Что же. Властью, данною мне народом крылатых лошадей, повелеваю: да будет так!

И Снежная трижды ударила копытом в пол своего тронного зала.

Когда отгремел Пир-Бал, Снежная пригласила своих почетных гостей посетить Потаенный Сад в сердце Хрустальной Горы.

Сопровождая Лесю, Максима, Дениса, Берендея и Егория по аллеям, обсаженным Живо-Древами, царица поначалу с трудом скрывала волнение. Ведь впервые люди, обычные люди — существа, лишенные не то что крыльев, но даже копыт — были допущены в святая святых ее царства!

Но тут Снежная вспомнила одну лошадиную поговорку: "Традиция, нарушенная царицей, не считается нарушенной". И, позабыв о своих тревогах, с гордостью начала прислушиваться к восторгам гостей.

А восторгаться было чем!

Преломляясь в гранях волшебной горы, на Потаенный Сад проливались потоки света всех цветов радуги. Искрился золотой песок. Листья серебряных деревьев мелодично звенели, приветствуя гостей.

В специальных мраморных чашах лежали глыбы льда. Лошади доставляли их с высочайших вершин Туран-острова, на которых царит вечная зима. Под лучами солнца глыбы постепенно таяли и каменные желобки, спицами разбегающиеся от мраморных чаш, питали корни серебряных деревьев чистейшей талой водой.

Денису казалась, что он попал в сон изысканной и романтичной феи.

"Эх, был бы фотоаппарат… — сокрушался он. — А впрочем, что фотоаппарат? Разве такая красота на карточке получится?"

Но вот они пришли к Живо-Древу царицы. Оно чернело посреди своих пышущих красой и здоровьем собратьев как обгорелая спичка. Червь-железняк сточил его корни и, небось, уже прокладывал в золотом песке ход к своей следующей жертве.

— Так-так-так, — Берендей задумчиво потер подбородок. — В том, что это железняк постарался, у меня после Лесиного рассказа сомнений нет. А вот как его на поверхность выманить, а, Егорушка?

— Выманивать? Слишком много ему чести будет, зубатому, — проворчал Егорий.

Старый богатырь запустил руку в дорожную котомку (с которой, как уже заметил Денис, Егорий не расставался ни при каких обстоятельствах) и достал свою сыскную перчатку.

Вот это была всем перчаткам перчатка! Сплетенная из стальных колечек, даже на вид тянущая не на один килограмм, эта кольчужная рукавица лет пятьсот-шестьсот назад наверняка украшала правицу какого-то воеводы, а может и князя!

— Где, интересно, Егорий Ильич такую нашел? — шепотом спросил Максим у Дениса.

— Не иначе как на Куликовом поле, — ответил тот.

— Ты вот что, Берендей, держи свой посох наготове. Лучше всего лупи огнебойным, чтоб наверняка. Понял? — спросил Егорий.

— Как не понять!

— Выпускаю!

Ребята не успели ахнуть, а рукавица уже с хрустом закопалась в золотой песок и исчезла из виду.

Несколько минут ожидания…

И вот золотой песок вздыбился! Показалась рукавица, тянущая отчаянно упирающегося червя-железняка.

Тварь извивалась всем телом, по которому перебегали тревожные зеленоватые сполохи. Ребята невольно попятились. У них на глазах червь извернулся и его зубы со скрежетом впились в кольчужную перчатку.

"Как бы не порвал, — тревожно подумал Денис. — Раз он серебро грызет, может, наверное, и с железом управиться."

Но Берендей был начеку. Из его посоха с шипением вырвалась молния. Вспышка — и от червя-железняка осталась кучка пепла.

Егорий поднял и отряхнул от золотого песка свою сыскную рукавицу. На ней не было ни единой царапины.

— Умница моя ненаглядная, — нежно сказал Егорий Ильич.

Через несколько дней Дениса торжественно приняли в Следопытный посад.

Церемония чествования героев-спасителей царицы Снежной — Леси, Дениса и Максима — проходила на Гуслярской поляне при большом стечении лицейского люда.