Патрик Несс - Поступь хаоса

— Ты чего?! — ору я, хватая ее за руки, чтобы она не свалилась с обрыва, и одновременно пряча нож, чтобы случайно ее не порезать.

И тут мне открывается то, что увидела она.

Мост. Далеко впереди мост. Он соединяет два скалистых берега в тридцати или сорока метрах над рекой. На нашем берегу дорога заканчивается, упираясь в непроходимую чащу. То есть дальше пройти можно только по мосту.

У меня в голове начинает брезжить одна мысль.

Топот копыт становится громче. Я оглядываюсь и вижу вдали клубы пыли.

— Живо! — кричу я и обгоняю девчонку, на всех парах устремляясь к мосту. Мы бежим по дороге вдоль обрыва, тоже взметая пыль, уши Манчи от быстрого бега прижаты к голове. Наконец мы у моста: он не пешеходный, шириной в добрых два метра. Канаты обвязаны вокруг бревен, вбитых в скалы по обоим берегам, а между ними — прочные доски.

Я осторожно наступаю на мост одной ногой, но он такой прочный, что ни капельки не прогибается. Уж мы с девчонкой и собакой без труда по нему пройдем.

Да и наши преследователи на конях тоже.

Кто бы ни построил этот мост, строили на совесть.

Я опять оглядываюсь — там, где болото переходит в реку, клубится пыль, грохочут копыта, и Шум становится все отчетливей. Мне даже чудятся слова малыш Тодд, хотя наверняка это только игра воображения, ведь пеший Аарон должен быть еще очень далеко.

И всетаки я вижу собственными глазами: мост — единственный способ перейти реку. На много миль вверх и вниз по течению ничего похожего на брод нет и в помине.

Быть может, нам опять улыбнулась удача.

— Пошли.

Мы перебегаем через мост: он сбит так хорошо, что между досками даже щелей нет. Как бутто по обычной дороге шагаешь. На другом берегу девчонка останавливается и вопросительно смотрит на меня: она по-любому увидела в моем Шуме идею и ждет, когда я начну действовать.

Нож все еще у меня в руке. Сила у меня в руке.

Может, я наконец-то ей воспользуюсь.

Я смотрю на мост, туда, где он привязан к столбам, вбитым в скалу. У моего ножа часть лезвия зазубрена, такшто я выбираю самый слабый узел и начинаю его пилить.

Пилю и пилю.

Топот копыт становится все громче и эхом разносится по ущелью реки.

Если моста не станет …

Я пилю еще.

И еще.

И еще, и еще.

Но все без толку.

— Да что же это такое?! — Я удивленно смотрю на узел — на нем почти ни царапинки. Я трогаю зазубренное лезвие — оно острое-преострое, на пальце почти сразу выступает капелька крови. Приглядываюсь к канату. Он как бутто покрыт тонким слоем то ли резины, то ли еще чего…

Дурацкой прочной резины, которой ножи нипочем.

— Невероятно… — говорю я девчонке.

Она смотрит в бинокль туда, откуда мы прибежали.

— Видишь их?

Я тоже смотрю туда, и никакого бинокля мне не надо: их прекрасно видно. Маленькие силуэты все увеличиваются, копыта грохочут по дороге как оголтелые.

У нас минуты три. Может, четыре.

Вот черт!

Я опять начинаю пилить, быстрей и сильней, пот течет по моему лицу и брыжжет в разные стороны, и к привычной боли прибавляется новая. Я пилю, пилю и пилю, вода с моего носа капает прямо на лезвие.

— Давай, дав-вай… — скрипя зубами, выдавливаю я.

И убираю нож. Мне удалось прорезать один тонюсенький слой резины на одном малюсеньком узле клятого здоровенного моста.

— Черт подери! — выплевываю я.

А потом пилю еще, еще и еще. И снова пилю, и снова, глаза заливает потом и жжет.

— Тодд! — лает Манчи, разбрызгивая тревогу по всей округе.

Я пилю. И пилю.

Нож соскальзывает, и я до крови разбиваю костяшки о столб.

— ЧЕРТ ПОДЕРИ! — ору я, бросая нож. Он падает прямо под ноги девчонке. — ЧЕРТ, ЧЕРТ, ЧЕРТ!

Теперь нам конец, так?

Конец всему.

Удача и не думала нам улыбаться.

Коней нам не обогнать при всем желании, а этот суперкрутой мост невозможно сломать. Нас поймают, Бен и Киллиан умерли, нас тоже убьют, и тогда придет конец света.

Мой Шум становится алым, первый раз со мной такое: внезапное и обжигающее чувство, как бутто к моему «я» прижимают раскаленное клеймо. Раскаленная докрасна боль, яростный рев и обида на ложь и несправедливость всего, что происходит.

Все сводится к одному .

Я поднимаю глаза на девчонку, и она в страхе отшатывается, видя мой взгляд.

— Ты , — выплевываю я. Теперь ничто меня не остановит. — Это все ты ! Не появись ты на болоте, ничего бы не случилось! Я был бы ДОМА! Ухаживал бы за клятыми овцами, жил бы в своем клятом доме и спал бы в своей КЛЯТОЙ КРОВАТИ!

Только слова я выбираю покрепче.

— Так НЕТ! — ору я еще громче. — Появилась ТЫ! ТЫ со своей клятой ТИШИНОЙ! И мир полетел КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ!

Я и не замечаю, что подхожу к ней, пока она не начинает пятиться.

Черт, от нее по-прежнему ни звука!

— Ты НИКТО! — воплю я, делая еще шаг вперед. — НИКТО! У тебя внутри сплошная ПУСТОТА! В тебе ничего нет! Ты ПУСТАЯ, ты НИКТО, и мы умрем ПРОСТО ТАК!

Я стискиваю кулаки, пока ногти не впиваются в ладони. Я так разъярен, мой Шум так рвет и мечет , что я вскидываю кулаки и хочу ударить ее, избить до смерти, ЗАТКНУТЬ эту чертову тишину, пока она не ПРОГЛОЮТИЛА МЕНЯ И ВЕСЬ МИР!

Я замахиваюсь и бью себя по лицу.

Потом еще, прямо в подбитый Аароном глаз.

И еще, заново разбивая губу.

Дурак, никчемный гнусный дурак!

Бью снова, такшто теряю равновесие и падаю на руки, выплевывая на землю кровь.

Тяжело дыша, поднимаю взгляд на девчонку.

Ничего. По-прежнему ничего.

Мы оба смотрим на другой берег. Преследователи уже добрались до того участка дороги, с которого хорошо видно мост. И нас на противоположном берегу. Можно разобрать лица всадников, и слышно бормотание их Шума, летящее к нам через реку. Мистер Макирни, лучший конник мэра, едет впереди, следом сам мэр, спокойный и довольный, точно выбрался на воскресную прогулку.

У нас минута, может, меньше.

Я оборачиваюсь к девчонке, пытаясь встать. Я устал, страшно устал…

— Еще можно попробовать убежать, — выдавливаю я, сплевывая кровь. — Можно попробовать.

И вдруг ее лицо меняется.

Она широко открывает рот и глаза, а потом внезапно скидывает на землю сумку и начинает в ней рыться.

— Ты чего? — спрашиваю я.

Она достает зеленую коробочку для разведения костра, оглядывается по сторонам и находит большой камень. Ставит коробку на землю, замахивается камнем…

— Стой, она еще может…

Девчонка бьет, и коробка трескается. Она берет ее в руки и с силой выкручивает, такшто трещина становится шире. Оттуда брызгает какая-то жидкость. Девчонка подбегает к мосту и обливает горючим узлы на ближайшем столбе, а последние капли вытряхивает в лужицу у основания.

Всадники подъезжают к мосту, все ближе, ближе, ближе…

— Быстрей! — кричу я.