Павел Шаров - Система рыжего карлика

Происшествие не осталось без последствий. Оказалось, что Александр, управляя атомным оружием, находился во время прохождения через облако в наиболее уязвимом месте космолета, там, где его пронзил поток микрометеоритов. Александр почувствовал жгучую боль в сердце, а потом и по всему телу. Маша поняла, что он находится в критическом состоянии, и немедленно приступила к экстренной операции. У операционного стола ей помогал Дима, который изо всех сил пытался удержать свои эмоции. Кончилась операция тем, что рядом с криогенными камерами товарищей появилась еще одна, в которой, опутанный проводами, находился Александр.

Но главная опасность была впереди, о чем говорил, горя огнями всех граней, шестигранник. Вадим Аркадьевич внимательно изучил зарубцевавшиеся пробоины и обратил внимание на толстые стенки металлического экрана реактора, которые не были пробиты микрометеоритами. Разглядывая под микроскопом места ударов, он пришел в ужас: в рытвинах металла шевелились как живые металлические клещеобразные существа. Вадим Аркадьевич срочно вернулся к лазерной пушке и выстрелил в направлении удаляющегося металлического шара. Прошло время, и шар вспыхнул, начал расширяться, превращаясь в облако.

«Неизвестная форма жизни, – решил Вадим Аркадьевич, – возможно искусственного происхождения. Запущенное в космос облако организмов, пожирающих металл, группируется в шар под действием сил гравитации. Нужно срочно объявить войну этим незваным гостям, застрявшим в наших конструкциях».

Найдя одно из таких существ в полиорганической стенке, разделяющей отсеки личного отдыха космонавтов, Вадим Аркадьевич без труда извлек его в стеклянную чашечку. Существо оказалось размером в одну сотую миллиметра. Он бросил в чашечку небольшой латунный болтик. Реакции не последовало. Тогда он бросил кусочек углепластика. Эффект тот же. Наконец, он бросил стальной болтик. Организм медленно подобрался к этому кусочку металла и вцепился в него клешнями. Оторвать его от образца оказалось невозможно. Тогда Вадим Аркадьевич разместил этот образец между двух алмазных пластин и поместил их под лабораторный пресс. Болт расплющился, а организм – нет. Не плавился он и в муфельной печи при температуре около двух тысяч градусов по Цельсию. Судя по тому, что естественным обитанием его был космос при температуре, близкой к абсолютному нулю по Кельвину, мороз ему тоже был не страшен. Перед Вадимом Аркадьевичем лежало существо естественного или искусственного происхождения, состоящее из сверхтвердого и устойчивого к высоким и низким температурам сплава. Этого мелкого монстра можно было уничтожить только, повысив температуру до миллионов градусов лазерным лучом, или взрывом атомной бомбы. Дальнейшие исследования Вадима Аркадьевича показали, что существо постепенно вгрызалось в сплав металлов, в которых содержались ферромагнетики, постепенно разбухало и, наконец, разделилось на несколько таких же паразитов. Время созревания потомства оказалось всего две недели.

Несмотря на текучесть металлической обшивки космолета, позволяющей в течение нескольких секунд закрывать пробитое отверстие, трагедии было не избежать. Организмы, пожирая металл, могут превратить обшивку в скопище себе подобных и спокойно расползтись, обнажив большое отверстие.

Вадим Аркадьевич приказал Диме, Маше и Ольге Евгеньевне провести тщательную уборку помещений космолета и собрать мусор в стеклянную посуду. Для извлечения микроорганизмов из оранжерей он вместе с Димой сконструировал сильный магнитный насос, в который попадали металлические организмы из почвы и концентрировались в стеклянном сосуде. По всем металлическим объектам и стенам развешивались тонкие пластины или сетки из чистого железа, и, когда на них накапливалось множество организмов, сетки, пластины и сосуды выбрасывались в космос и расстреливались лазерной пушкой.

Космолет был заражен и, несмотря на усилия по его очистке от пожирателей стальных конструкций, постепенно разрушался. Прошел еще год. В секторе, где находился девятилетний Дима, вдруг развалилась внешняя оболочка космолета. Моментально был заблокирован вход в этот сектор, а сам Дима оказался благодаря спасательному поясу в шарообразном пузыре, наполненном кислородом и гелием. Вадим Аркадьевич откачал воздух в соседнем секторе, заблокировал его, разблокировал поврежденный сектор и выкатил из него Диму в соседний, неповрежденный. Затем он собрал оставшийся в строю коллектив и доложил:

– Друзья, космолет скоро начнет рассыпаться, превращаясь в металлическую пыль. По моим расчетам последней развалится защита атомного реактора, и, если он до этого будет заглушен, выйдет из строя управление. Разумеется, если он не будет заглушен, он взорвется.

Космонавты молчали. Никто не мог предложить выхода из создавшегося положения.

– Есть два варианта, – сказал Вадим Аркадьевич, – всем уйти в анабиоз, кроме Маши. Она разложит криогенные аппараты по космодискам и отправит их в разные стороны. Мы превратимся в космических странников.

– А что, дисколеты не подвержены этой эрозии? – спросила Ольга Евгеньевна.

– Нет. Не подвержены. Они изготовлены из твердых немагнитных сплавов.

– А как же мама? – спросил Дима дрогнувшим голосом.

– Она постарается уйти в анабиоз с использованием автоматической программы и останется на космолете. Реактор предварительно заглушим, и все цепи обесточатся, кроме аккумуляторных.

– А второй вариант? – спросила Маша.

– Второй вариант – остаемся все здесь, в криогенных камерах.

– В надежде на чудо? – спросила Ольга Евгеньевна.

– Если чудеса бывают, то пусть одно из них случится, – ответил Вадим Аркадьевич.

– Тогда уж лучше вместе, – обреченно проговорила Ольга.

– А когда? – каким-то глухим голосом спросила Маша.

– Когда созреет ситуация.

И ситуация созрела. Когда сектора один за другим стали блокироваться в связи с разрушением корпуса космолета, космонавты приняли решение: «Пора!» – и заглушили реактор. Маша провела операцию замораживания Ольги Евгеньевны, Вадима Аркадьевича и со слезами на глазах посмотрела на Диму.

– Мама, а можно вместе, в одной камере? – еле сдерживая слезы, попросил Дима.

– Нет, Дима, нельзя. Сначала ты, потом я.

– Я не хочу, не хочу, мама!

– Ты понимаешь, Дима, что я не могу тебя оставить одного.

– А ты и не оставляй. Давай останемся. Хоть еще немножко. Я включу реактор. Я умею. Меня дядя Вадим научил.

Глубокое страдание отразилось на лице матери. Она своими руками должна лишить жизни своего сына. Да, лишить, прекрасно понимая, что, пролетев тридцать лет в открытом космосе и не обнаружив никаких намеков на спасение, нельзя надеяться на чудо в последний момент. Надо умирать, и лучше безболезненно. И, тем не менее, решиться лишить жизни своего ребенка она никак не могла.