Дмитрий Емец - Стрекоза второго шанса

Рина не сразу поняла, что это, зато Гавр с его острейшим зрением сообразил сразу. Огромный копченый окорок! Целый час желудочного счастья и здоровенная кость бонусом! Гавра переклинило, он окончательно перестал слушаться Рину, даже сети замечать, хотя зрение у гиел острейшее. В голове у Гавра помещалась обычно единственная мысль, напрочь вытеснявшая остальные. Сейчас эта мысль была такая: первым добраться до свиной ноги и схватить ее, пока это не сделали остальные гиелы.

Гамов что-то кричал и размахивал свободной от арбалета рукой, показывая, что ни в коем случае нельзя садиться. Рина и без него это отлично понимала. Она и за уши Гавра дергала, и вопила, и щипала. Гавр не обижался. Для него все было яснее ясного: хозяйка тоже хочет окорок, а вот делиться им не собирается. Но так и быть, он будет щедрее! Может, оставит ей полуобглоданный суставчик. Наконец, сама себя не помня, Рина наклонилась и отчаянно запустила в шею Гавра зубы, набив рот его шерстью. Пораженный Гавр описал в воздухе полупетлю.

Оба, берсерк и Гамов, очумело смотрели на Рину, забыв держать друг друга на прицеле: им не раз приходилось видеть, как гиелы кусают людей, но никогда, как девушка кусает гиелу. А Рина уже, развивая успех, закрыла Гавру ладонями глаза. Гавр метнулся в одну сторону, в другую, щелкнул зубами, однако руки Рины упорно закрывали от него весь мир. Свиной окорок постепенно изглаживался из памяти гиелы. Поневоле Гавр начинал слушаться Рину, которая теперь была его глазами. Рине удалось задрать ему морду. Гавр стал набирать высоту, отдаляясь от сетей. Парень в кожаном пальто с досадой отшвырнул окорок и повторно рванул к грузовичку. Рина увидела, как он дергает борт, вскакивает в кузов и в одиночку начинает разворачивать тяжелый арбалет.

Рина не знала возможностей этого арбалета, зато их, как видно, хорошо представлял Гамов. Красная точка прицела только искала Гавра и его наездницу, а Гамов уже толкнул свою гиелу коленями. Сложив крылья, гиела-альбинос спикировала на арбалетчика. Тому ничего не оставалось, кроме как резко дернуть арбалет, наудачу перевести его и выстрелить в эту новую возникшую мишень. Тяжелый болт пронесся в двух ладонях от головы Гамова. Болт Гамова – не такой огромный, но также таивший в себе смерть – ударил парня в кузове грузовичка в центр груди. Отброшенный ударом, тот перелетел через борт и, скорчившись, замер на земле.

Увидев, что произошло, Гамов закинул разряженный арбалет на ремне за спину и, свистнув, бросил Аля в облако. За гиелой-альбиносом устремился его восторженный поклонник Гавр, которому Рина, оторвав от глаз ладони, вернула способность видеть.

Берсерки их не преследовали, хотя арбалет Гамова был разряжен, а Рина вообще не имела оружия. Почему-то все трое направили своих гиел к джипу и стали спрыгивать с седел, устремляясь к лежащему парню. Рине это показалось странным, потому что тому берсерку, которого ударил задними копытами Зверь, никто из его товарищей не помогал.

С минуту Рина неслась через облако, в разрывах которого мелькала спина Гамова. Она не управляла Гавром – тот сам как-то разбирался, куда лететь. Главной ее заботой было удержаться в седле. Вскоре Гамов вышел из облака и полетел над лесом, петляя вместе с замерзшей подмосковной речонкой. Поначалу Рина вообще не понимала, зачем ему сдалась эта речонка, пока не разобралась, что, летя над ней, они находятся ниже уровня лесных вершин. Следовательно, разглядеть их можно, разве что оказавшись у них над головой. Но сверху их прикрывают тучи. Такая вот мудрая маскировка имени Жеки Гамова.

Куда больше Рину раздражал Аль, а точнее, потребность Гавра ему подчиняться. «Почему ему так нравится слушаться этого Аля? Ну гиела, ну взрослая! Тащится за ним, как на веревочке, разве что слюни не роняет! Никакого самоуважения!» – думала Рина. Внезапно Аль вильнул и, красиво вписавшись между двух елей, опустился на заснеженной склон. Гамов спрыгнул с седла. Рина пронеслась у него над головой и, соскочив с Гавра прежде, чем он коснулся лапами снежного наста, провалилась по пояс.

– Почему берсерки за нами не погнались? – крикнула она возбужденно.

Гамов стащил со спины арбалет и перезарядил его. Он выглядел сосредоточенным. То и дело вскидывал лицо и прислушивался. Подмосковный лес жил звуками. С елей падал снег. Две бессонные вороны перелетали с вершины на вершину, всякий раз садясь почему-то рядом на самые тонкие ветки.

Рина повторила вопрос.

– Потерпи! Скоро погонятся! Я подписал себе смертный приговор. И тебе, кстати, тоже, – мрачно ответил Гамов.

Рина ничего не поняла.

– Почему?

– Парень, которого я застрелил, сын Тилля. Я угрохал сына Тилля! – Гамов начал спокойно, но под конец сорвался и почти кричал.

– Тилля?

– Да-да-да! Ты что, оглохла? Кешу или Пашу! Одного из близнецов!

Рине стало страшно.

– Зачем ты это сделал?

– А что, неясно, что ли? Он бы не промазал.

Рина села на снег.

– Ты уверен, что убил?

– Я видел, как его выбросило из кузова. А арбалет у меня мощный, – пробормотал в сторону Гамов. Он отвернулся и стал расседлывать свою гиелу, чтобы протереть ей спину снегом.

Рина не подозревала, что взмокших гиел чистят снегом, однако последовала его примеру. В любом случае, Гавра стоило переседлать. Он был как намыленный, седло соскальзывало со спины. Когда Рина, зачерпнув, провела по спине Гавра, снег сделался желтовато-пенным. Лишь после пятого или шестого раза снег сохранил свой цвет.

Дав гиеле остынуть, Гамов достал из рюкзака сухой корм. Половину пачки отсыпал Алю, половину перебросил Рине.

– Покорми его! Сама тоже поешь; он не особо вкусный, но отравиться сложно.

– Я не хочу.

– Дело твое, но лучше не отказывайся. Не исключено, что в следующий раз мы будем обедать уже в потустороннем мире, – сказал Гамов и с хрустом стал разгрызать сухой корм, заедая его снегом.

– Вот гадость! Знай я заранее, что угрохаю сына Тилля, я подготовился бы получше! Взял бы с собой палатку, еды, ремкомплект к арбалету, побольше болтов… А теперь даже и домой не сунешься! – сказал он с досадой.

– Думаешь, Тилль уже послал кого-то… – начала Рина.

Гамов молча оглянулся на нее, и Рина притихла, наблюдая, как Гавр жадно хватает корм вместе со снегом. И при этом рычит и косится на Аля. Закончив с кормом, Гавр некоторое время заглатывал снег вхолостую, пока, наконец, не стало ясно, что это всего лишь снег. Тогда он стал тереть морду лапами, скулить и вертеться, вытаптывая площадку, чтобы лечь. Аль подошел, понюхал, после чего без всяких церемоний оскалил зубы, согнал Гавра с натоптанного местечка и завалился в него сам. Гавр не обиделся и вытоптал себе новое.

Гамов сидел на снегу и угрюмо рылся в рюкзаке.