Дмитрий Емец - Стрекоза второго шанса

Надя бесстрашно подошла к Кузепычу и, пальцем отодвинув ствол карабина, который он, впрочем, на нее и не нацеливал, решительно произнесла:

– За продуктами! По поручению Суповны!

Кузепыч заворчал, что Суповна ему не указка. Надя кивнула и повернулась к нему спиной.

– А… ну вот и хорошо! Мы ей так и скажем! Идем, Даня! – сказала она с милой улыбкой.

Сообразив, что его ждут громкие разборки с мирной и тихой старушкой, Кузепыч струсил и поспешно догнал их.

– Э, нет! Ты это, дождливый пень, шутки-то понимай!.. Идите, но чтобы осторожно там!..

В дороге Даня зачерпывал носками ботинок снег и рассуждал, можно ли наесться через нос. Ведь, по идее, если долго стоять у кастрюли и нюхать, то какие-то молекулы должны попадать и через нос?

– Ты что, больной? – терпеливо спросила Надя.

Даня отнесся к вопросу нормально.

– Господа! – произнес он с укором. – Что такое болезнь, особенно душевная? Отступление от нормы! А что такое норма как не усредненный показатель обыденности?

Они прошли всю дорогу до Копытово и уже заходили в поселок, когда навстречу им неторопливо вывернул белый автомобиль. Надя отодвинулась, пропуская его, однако автомобиль проезжать не стал, а остановился метрах в десяти. Дверцы распахнулись. На дорогу неспешно вышли двое мужчин. В этом не было еще ничего особенного. Ну вышли и вышли, может, сюда и ехали или понадобилось что. Однако с высоты корабельного своего роста Даня издали сумел заглянуть в машину и на заднем сиденье увидел арбалет.

– Берсерки! Уходим! – крикнул он и, схватив Надю за руку, рванул к ШНыру.

Бег Дани представлял собой не столько бег в общепринятом смысле, сколько верблюжью рысь. Недаром в школе его дразнили «скаковым верблюдом». Надя волоклась за ним по воздуху, изредка касаясь ботинком земли.

– Лев! Лев! – кричала Надя.

У самой Нади нерпи не было: она осталась в ШНыре, в верхнем шкафчике на кухне, где за банками с мукой Надя хранила свои сокровища. Однако Даня никак не реагировал. Или не слышал, или, что, более вероятно, думал, что лев – это он сам.

Берсерки вскочили в машину. Даня услышал, как взревел мотор. Четыре колеса это всегда больше четырех ног, пусть даже и долговязых. Каждую секунду Даня ждал, что их догонят и собьют, однако время шло, а их все не нагоняли. Начиная задыхаться, Даня повернул голову. Берсерки неспешно ехали за ними, высовывая головы в открытые окна машины и скалясь.

«Развлекаются! – понял Даня. – Знают, что с дороги нам никуда не деться. Снегу в поле по пояс! Хотя разве машина проедет по снегу, пусть она даже и джип?»

Больше не сомневаясь, он рванул Надю в снег и пошел чертить ногами-циркулями, укорачивая путь к лесу. Берсерки уткнулись бампером в снежный бруствер, оставленный уборочной техникой, загудели и остановились. Оглянувшись, Даня увидел, что оба вылезли из машины. В руках у одного был заряженный арбалет, однако он не стрелял и держал его опущенным.

«Неужели только пугали?» – удивился Даня, замечая в небе две стремительно увеличивающиеся точки. Вскоре стали видны раскинутые крылья и тупоносые морды. Гиелы стремительно приближались. Уйти от них по глубокому снегу было нереально. Вскоре одна гиела опустилась на снег прямо перед ними, пробежала несколько шагов и, провалившись задними лапами, зарычала. С ее спины спрыгнул молодой широколицый берсерк, чем-то слегка похожий на Ула. Еще один берсерк, маленький и угловатый, с обросшим ржаво-рыжей бородой лицом, посадил свою гиелу сразу за их спинами.

Это был конец гонки. Так вот почему не спешили те двое на машине! Они-то отлично знали про гиел! Даня медленно пятился, потом остановился. Оступать было некуда. Гиелы, кашляя желтыми шариками слюны, рвались к ним. Для них, голодных и разгоряченных, пахнущий пегасней полушубок Дани был приманкой. Берсерки удерживали гиел криками и разрядами электрошока. От Дани и Нади гиел отделяло два-три прыжка. Ржавобородый стоял и покачивался. Хозяин жизни – неспешный, привыкший к тому, что вызывает страх. Правая рука опущена, в левой – контактный пульт электроповодьев. К пристегнутому топорику даже не тянется. Зачем он ему? Достаточно отпустить пальцем кнопку, и его гиела прикончит эту жалкую парочку.

– Привет, шныры! – Ржавобородый не кричал, а, скорее, громко и насмешливо говорил. – Бегать-то от нас зачем? Хотим поговорить.

– О чем? – крикнула Надя, поскольку Даня так вымотался, что кричать не мог. Мог дышать и растирать по лицу снег.

– О том, что у тебя в кармане. Давай закладку и топайте отсюда!

Надя вцепилась Дане в руку. Он ощутил ее горячие пальцы.

– Какую закладку? У меня ничего нет!

– Да в кармане она! Перед носом у куклы! Я заберу! – Широколицый берсерк рванулся к ним.

«Жомочка? Но откуда он знает про…» – додумать до конца Надя не успела. Берсерк сгреб ее за плечо. Надя рванулась, неуклюже откинулась и завалилась в сугроб. Берсерк, не удержавшись, упал на нее. Падая, он выронил пульт электроповодьев, и сразу же его разгоряченная гиела набежала ему на спину, мордой пытаясь дотянуться до Нади. Втроем они барахтались в снегу, который гиела раскидывала лапами. Ржавобородый что-то гневно кричал, не рискуя приближаться. Его собственная гиела рвалась в свалку. Хозяин едва удерживал ее ударами тока. Наконец молодой берсерк нашарил в снегу выпущенный пульт.

– Издохни, дрянь! – взвизгнул он.

Полыхнула острая голубоватая вспышка – пугающе долгая, трескучая, как электросварка, опоясавшая морду гиелы вдоль челюстей и выжегшая шерсть по кругу. Гиела заскулила, завертелась и, отскочив, ткнулась дымящейся мордой в сугроб. Даня понял, что сила разряда регулируется и что этот разряд – предельный.

– А ну прекрати, болван! Ты ее так прикончишь! – крикнул ржавобородый.

– Это она меня едва не прикончила! Чуть зубами не впилась!

– Прекрати, тебе говорят! С Гаем хочешь объясняться?

Широколицый в последний раз злобно ударил гиелу током и только тогда отпустил палец. Гиела лежала в снегу. Ее задние лапы подрагивали. На кожистых перепонках крыльев обозначились темные венозные узлы.

– Ничего! Очухается! Они живучие! – пробурчал молодой берсерк.

Пользуясь заминкой, Надя, которую берсерк придерживал коленом, рванула из кармана закладку. Камень застрял: ему мешала кукла Жомочка. Казалось, она старается обхватить закладку фарфоровыми ручками, накрыть его тряпичной юбкой. Надя раз за разом дергала острый камень, пока наконец Жомочка не уступила и вместе с вывернутой подкладкой не оказалась снаружи.

– Лови! – отчаянно крикнула Надя и вместе с запутавшейся куклой бросила Дане закладку.

В воздухе закладка и Жомочка наконец разделились и летели по отдельности. Даня заметался, не зная, что он должен ловить. Наконец поймал камень двумя руками и, прижимая к груди, наклонился за куклой. Ржавобородый уже бежал к нему, проваливаясь по колено. Потом остановился и потянулся к топору. Даня застыл с распахнутым ртом, неотрывно глядя на топор. В глазах – покорность забиваемого кролика.