Максим Алёшин - Новые приключения деревянной девочки, или Возвращение Буратины

Не прошло и получаса, как Буратина опять услышала шипение мехзайца. Да что же это за напасть такая. Куда я туда и он.

Проламывая себе дорогу, в зарослях молодого ельника, мехзаяц выпускал из-под лап клубы водяного пара, лязгая своими шестеренками и втулками мчался от преследовавших его омоновцев. Омоновцы были при полном параде, в защитных шлемах в бронированных жилетках в наколенниках и налокотниках и в очках ночного видения — они были похожи на натуральных взбесившихся киборгов.

Когда мехзаяц поравнялся с Буратиной он вдруг круто оступился, угодив ногой в довольно глубокую ямку и чуть не свалившись так брякнулся передними лапами об косогор, что волна вырытой сухой земли накатила на Буратину.

Ёлки палки — только и смогла сказать деревянная девочка. Сквозь преграду летящей на неё земли она увидела, как по кривой траектории со спины мехзайца слетел наездник и угодил в крону большого дерева. Омоновцы несущиеся по пятам за мехзайцем этого не заметили, ну и слава богу. И Буратину присыпанную землей они не заметили, они как завороженные гнались за паровой машиной выбиваясь из последних сил.

Когда погоня углубилась в лес настолько, что её стало не слышно, девочка отряхнулась от засыпавшей её земли и подбежала к дереву, где вероятно был возница мехзайца. Она не ошиблась, прямо под кроной в корнях могучего дерева лежал мальчик. Это был Эльмонт эмо-бой! В полубреду он читал стихи:

Буратина уже вроде слышала где-то эти строчки, ах да это же иморалист и упадник Шарль Бодлер! Видимо бедняжка эмо-бой уже записал себя в покойнички.

— Эльмонт, Эльмонт это я Буратина, да очнись же ты!

Но мальчик отказывался оживать, он монотонно шепотом продолжал декламировать знаменитое стихотворение Бодлера «Падаль» из сборника «Цветы зла».

— Да что ты будешь делать! — Буратина глядя на эту жалкую сцену нытья мальчика в белой рубашке с длинными рукавами не на шутку занервничала, еще не умер, а уж стонет как малое дитя.

Эльмонт дочитал стих и уже собирался начать читать следующий, но Буратина не выдержала и взорвалась, она пару раз треснула по татуированным щекам мальчика деревянной ладошкой. Щеки от такого у Эльмонта порозовели, глаза неожиданно открылись, и он вылупился на Буратину, а Буратина с негодованием смотрела на него.

— Это меня коснется тленье и гниль? Да знаешь, что я тебе сейчас сделаю, я тебя сейчас сама убью!

— Ой нет, нет не тебя, а разве я не умер?

— Умер? Ха-ха-ха, да ты еще сто лет проживешь или даже двести!

— Ой, Буратина, извини, ты подумала что я это тебе… нет это я гипотетически говорил Эмилии моей возлюбленной, которую я давно и безнадежно люблю…

— И ей не смей говорить такие глупости про смерть! Ты что совсем с ума сошел, кукольная твоя голова!

— Я давно не в себе-с… от любви-с…

— Как ты здесь оказался старичок?

— Я убегаю от Карабаса Барабаса, он приплатил продажным омоновцам чтобы те достали меня живым или мертвым, все потому что я узнал одну тайну про электронный странный ключ зажигания…

Ах это же тот самый ключ! — закричала мысленно Буратина, но с трудом сдержалась чтобы не проговориться. Она мысленно защелкнула рот на маленький крепкий замочек, а ключик выбросила. Нет, я буду пока молчать ведь это большая тайна. Сначала узнаю подробности, а уж потом…

— Как интересно сейчас же расскажи мне об этой тайне — Буратина попыталась изобразить среднюю степень интереса к этой истории, и у неё это получилась, не секрет что Буратина была прирожденным артистом.

В глубине леса опять послышался шум мехзайца и топот мчащихся за ним ослов-омоновцев.

— Давай-ка убежим подальше отсюда, пока они не поняли, что ты давно слинял с мехзайца.

— Да да пора делать ноги. Хотя может мне остаться здесь и умереть, ведь я так люблю Эмми, а она пропала навсегда из моей жизни!

— Слушай тряпка эмобойская щас я так тебе врежу, если ты еще хоть раз скажешь про смерть, она не пропала я же тебе сказала, открой мне эту свою тайну и я тебя отведу к ней, к твоей возлюбленной — сурово рявкнула деревянная девочка.

— Больше не буду… даю тебе слово, только бы побыстрей увидеть Эмми!

Друзья поспешили в непролазные кусты орешника, чтобы там как следует спрятаться от шарахающихся по лесу омоновцев.

— Уж поверь мне Буратина, у нас там не так весело, как тебе это могло показаться с первого взгляда. У нас сплошной обман, куда не сунься везде жульничество, везде двойное дно, везде подлог и иллюзия чертова. Часто от несправедливости и обиды хотелось выть и бросаться на стены. Но при коллегах такого не будешь делать, засмеют, задразнят до смерти. Многие прячут свои чувства за наглыми ухмылками, кто-то за безразличными каменными лицами, некоторые за нарисованными на лицах эмоциями. Одни выпивают по-черному, другие просто бросают лицедейство и уходят прочь. Вот Эмми молодчина отсудила у Карабасыча бабла и уволилась. Я же обычный парень вовсе не такой смелый, как девочка с розовыми волосами и в то же время не лицемер, поэтому мне одна дорога была в движуху эмо-боев. Махровая грусть, да печаль, да слезы в подушку, грустнючий дизайн в одежде ну что тебе объяснять эмо-стиль пришелся мне в самую пору.

— Да ясно, ясно, я-то сама больше по техно прикалываюсь, мой папаша диджей Дрозд отжигал раньше на техно-вечеринках, да вот недавно еще хип-хоп узнала — так вообще башню у меня снесло на эту тему. Ну, так на фиг ты мне тут душу открываешь ты давай по делу рассказывай!

— У нас в театре 100-Дэ даже зайки розовые вовсе не зайки, а…

— Да знаю я это облезлые крысы, угораздило меня шлемик снять, челюсть до сих пор болит.

— Это тебе Юленька Крючкова припечатала по зубам, она у нас строгая, но ты зла на неё не держи, её Карабасыч заставляет так поступать, если люди узнают правду о шоу в 100-Дэ нам кранты. Обанкротимся в миг и тогда уже все окажемся на улице, а может даже и в тюрьме.