Майте Карранса - Ловушка

— Марина, очнись.

Девушка почувствовала, как ее ударили по щеке. Что-то подсказало ей, что это настоящая оплеуха, потому что щека заболела. Неужели Энди способен на подобное?

Сомнений не было, стоял летний день, и солнце, видно, пекло так сильно, что действительность утратила обычные измерения, в связи с чем в воздухе откуда-то возникли говорящие комары и неотразимые парни, которые обнимали ее и не скупились на пощечины. А вдруг она умерла? Скорее всего, так оно и есть!

Перегревшаяся машина дала газ у светофора и оставила после себя шлейф черного густого дыма — чистого яда, от которого Марина закашлялась.

Раз она кашляет, значит существует.

Марина открыла глаза, и, действительно, Энди был рядом и помогал ей встать, совершенно не интересуясь, почему она в полной отключке лежит на земле под палящим солнцем, точно во всем мире для него не было более привычного занятия, чем подбирать валяющихся на земле девушек.

Его вопрос прозвучал совсем не к месту:

— Ты сестра Анхелы? Ты не знаешь, где она?

Лучшего оскорбления было не придумать.

«Анхела, Анхела, Анхела. Все время Анхела».

Можно подумать, что без нее никак не обойтись!

Ему, что, в голову пришло только то, что она лишь СЕСТРА АНХЕЛЫ?

Марина часто ощущала, что ее принимают за кого-то другого. Будто после славного рождения ее восхитительной старшей сестры произошла генетическая катастрофа, и, появившись на свет, Марина стала чем-то вроде козла отпущения, ручной собачонки или ходячей игрушки.

Существом , не дававшим Анхеле скучать, существом , которое прелестная Анхела могла дергать за волосы и переодевать в лягушку.

С этого события уже минуло четырнадцать лет, а многие их дяди, тети и кузены даже не подозревали, что Марина существует, поскольку ее имени не значилось на почтовом ящике их дома, а ее фотография отсутствовала в столовой на полке буфета.

Марина не блистала нарядами, не отличалась красотой и умом, не являлась гордостью семейства. Все это досталось одной Анхеле. Марина была лишней. Вторая дочь в семье смиренно прожила четырнадцать лет в безвестности, лишь отвечая утвердительно на ненавистный вопрос: «Ты — сестра Анхелы?»

Их родство угадывали лишь по фамилии, и угадавшие, удостоив Марину сочувственным взглядом, шептали: «Вы не очень-то похожи», что в переводе означало: «Бедняжка, она не вышла ростом и красотой, из нее получился гадкий утенок». И вроде бы были правы.

Вся беда Марины заключалась в том, что это считалось непреложной истиной. Марина могла бы работать учительницей, быть просто хорошей тетей, болтливой подругой или торговать дынями… а ей всего лишь хотелось быть такой, как Анхела. Тут даже спорить нечего.

Потому что Анхела в свои шестнадцать лет была самим совершенством.

Эта несравненная блондинка с потрясающими голубыми глазами была к тому же умной, симпатичной, ответственной, влюбчивой и очаровательной. Анхела могла одинаково ловко обращаться с компьютерной программой «Windows», играть на скрипке, губной гармонике или в теннис. Для нее не имело значения, чем заниматься.

Анхела была несравненна, но она же являлась причиной злоключений, которые волей судьбы выпали на долю ее младшей сестры. Анхела была ангелом в царстве смертных, а Марину всегда звали и будут звать «этой» или «СЕСТРОЙ Анхелы».

— Ты что-нибудь знаешь или нет? Я договорился с ней встретиться в четыре, а она не пришла, и ее мобильный молчит.

Марина все хорошо слышала, однако совсем ничего не соображала. Ее неожиданно охватило чувство вины. И дело было в том, что как раз этим самым утром она подумала, как было бы хорошо (она это лишь вообразила), если бы ее сестра Анхела исчезла с лица земли естественным образом, по возможности, без всякого насилия. К примеру, чтобы ее похитили марсиане.

Это случилось после того, как их мать долго и скучно сравнивала свалку в шкафу Марины с безупречным порядком в шкафу Анхелы. Тогда Марине на мгновение пришло в голову, что ее беспорядок, возможно, стал бы порядком, если бы не Анхела. Тогда бы у их матери не было примера для сравнения. Тогда бы она не представляла себе, какой порядок доступен подростку, и явно бы приняла незначительный Маринин беспорядок за самый большой порядок, на какой способен ребенок в четырнадцать лет. Безо всякого сравнения. Без примеров. Без компаса.

То есть, если бы не было Анхелы.

И поскольку одно было связано с другим, Марина подумала, что ее сестра Анхела была бы идеальным кандидатом для того, чтобы марсиане, не задумываясь, похитили ее и увезли с собой на Марс, если бы те существовали и занимались изучением человеческого рода.

Их выбор определили бы красота и привлекательность Анхелы.

Разумеется, ей бы понравилась их планета.

Анхела подметала бы их кратеры, радовала их вечерами, играя на скрипке, и дружила со всеми. И все закончилось бы тем, что марсиане стали чувствовать себя несчастными, жалкими и уродливыми карликами, лишенными каких-либо достоинств.

Совершенство порождает непонимание.

В этом заключалась проблема, усугубленная чувством вины Марины.

Анхела была столь безупречна, что ни за что в жизни не пропустила бы свидания, не предупредив об этом, и ни в коем случае просто так не стала бы не брать трубку. И уж, конечно же, не пропустила встречу с Энди и не отключила мобильник, зная, — ибо она всегда все знала и все рассчитывала наперед, — что тот обязательно позвонит.

Оставались две возможности: либо Анхела распалась на мелкие кусочки, либо и вправду играла на скрипке перед марсианами.

— Марина, иди домой. Случилась беда!

Вот и третья возможность. Беда. Только крупная беда могла вынудить Анхелу пренебречь своими обязательствами. Хотя, как это ни любопытно, голос, сообщивший об этой третьей возможности, принадлежал не Энди.

Марина подняла глаза к небу и снова увидела «ее». «Она» была здесь, паря в воздухе на своих крохотных крылышках.

Хорошо присмотревшись, Марина заметила вздернутый носик, заостренные ушки и лукавые глазки фиолетового оттенка.

«Она» была похожа на одну из тех фей, которые украшали ее книгу детских сказок. Неужели ей мерещится?

Марина смотрела то на Энди, то на фею, пока Энди не нахмурился.

— Ты можешь не смотреть на меня так? И ты зря стараешься!

Энди произносил эти непроходимые глупости со столь серьезным видом, какой ей даже во сне не мог присниться. Это был настоящий Энди. И этот Энди стоял рядом с ней, из чего можно было сделать вывод, что фея тоже настоящая.

— Давай, Марина, иди же, — торопила ее фея.

Марине ничего не оставалось, как признать, что она ее видит и слышит. К счастью, у нее были свидетели.

— Ты ее слышал?

Энди не притворялся, когда распахнул глаза и нахмурил брови.