Сергей Аксу - Маяк Старого Галса

– Не знаю, мой капитан. Для меня это тоже загадка, как и странный вопль.

– А вопль чей? Вахтенные ведь тоже слышали! Все слышали! Черт знает что на корабле происходит! Не хватало нам еще призраков на судне! Хорошо, что мы в гавани, а не в открытом море. А если в море такое случится? Мы, братцы, все погибнем!

– Ладно, одному показалось, – проворчал Грозеро. – Но его видели несколько человек.

– А может быть, просто кто-нибудь из приятелей пошутил над ними? – высказал предположение Малисиозо, нервно барабаня пальцами по столу.

– Вполне возможно, мой капитан, – согласился Бабило. – Напугали весь экипаж, а сейчас боятся признаться, чтобы не получить крепкую взбучку.

– Скорее всего, так и было, – согласился суровый боцман. – Любят у нас ребята пошутить.

– Я и не сомневаюсь, – отозвался Чевалачо. – Шутников сейчас много развелось.

– Грозеро, давай сюда вахтенных и Сардино с Карифано. Времени предостаточно прошло. Может, мозги у них уже протрезвели, и они нам что-нибудь путное расскажут.

Через несколько минут в каюте в сопровождении боцмана Грозеро появились герои ночного происшествия: Карифано и Сардино. Бледный Карифано, у которого дергалось правое веко, почти пришел в себя и уже мог вразумительно поведать, что видел ночью.

– Итак, братцы, давайте начистоту и по порядку! Сначала ты, Карифано. Вы поднялись на палубу, что было дальше? – задал вопрос Малисиозо.

– Мы поднялись на палубу, мой капитан, и направлялись в кубрик, как вдруг раздался ужасный вопль. У меня он до сих пор в ушах стоит и в жилах кровь стынет, когда я вспоминаю. Услышав его, мы застыли, как каменные изваяния. И тут неожиданно из-за грот-мачты на нас набросился он.

– Кто он? – спросил, напрягшись, капитан.

– Торбелллино.

– Ты точно разглядел, что это был он?

– Я не слепой. Не только я видел, Сардино тоже его узнал.

– Продолжай.

– Он был весь в крови. Голова, плечи – все в крови. А глаза горели, как раскаленные угли. Больше я ничего не помню. Я тут же потерял сознание.

– Сардино, а ты что видел?

– То же самое, мой капитан. Карифано упал в обморок, а я заорал от страха и помчался на нос корабля, где столкнулся с вахтенным. Ну, а что было дальше, вы все знаете.

– А может, вам все привиделось с пьяных глаз? Вы сколько выпили на берегу?

– Что вы, мой капитан, вахтенные тоже слышали вопль.

– Может, вы в темноте наступили на Пройдоху-Марсика, который чего-нибудь в очередной раз спер, вот он и завопил от боли. А вам со страху померещился окровавленный призрак? – выдвинул свою версию помощник капитана.

– Да не Марсик это был вовсе, клянусь своей мамой! Что я совсем уже, простого кота не могу отличить от человека? – упрямо твердил Сардино.

– Ну, во-первых, мамы у тебя с роду не было, тебя нашли в детской коляске у приюта, а во-вторых, с пьяных глаз Пройдоху-Марсика можно принять за кого угодно, начиная с полосатого тигра и кончая Одноглазым Пуэрко! – продолжал гнуть свою линию дотошный Чевалачо.

– Нет, это был однозначно не кот, – возразил Карифано. – Разрази меня гром!

– Ладно, парни, ступайте и держите язык за зубами, – сердито буркнул капитан, нервно закуривая очередную сигару.

Понурые пираты удалились из каюты. Когда дверь за ними захлопнулась, Малисиозо повернулся к Чевалачо и сказал:

– Я ведь тоже слышал этот жуткий вопль, читал в это время книгу. И одно хочу тебе сказать, Чевалачо, так не мог кричать человек.

– Кто же тогда кричал? Уж не думаете, что призрак? – Чевалачо черными, как вишни, глазами удивленно уставился на капитана.

– Ну, призрак, не призрак, нам с тобой неизвестно. Но твоя версия с котом Марсиком мне больше по душе.

Чтобы как-то унять бушевавшие страсти вокруг ночного происшествия, которое не на шутку взбудоражило пиратов, Малисиозо решил выходной день посвятить учебе. По свистку боцмана Грозеро после обильного завтрака экипаж корабля собрался на палубе у грот-мачты. Повесили на мачту школьную доску и установили кресло и стол для учителя. Когда ученики разместились на палубе и Чевалачо окриком пресек их недовольное ворчание по случаю испорченного выходного дня, появился капитан с указкой и плакатом, свернутым в трубку. За ним мелко семенил Сардино, несший за хозяином Барабоську на подушке. Малисиозо развернул плакат и прикнопил его к доске. На листе бумаги в цвете был изображен цветок, вернее, было показано строение цветка. Над этим рисунком корабельный гений Рококо корпел целую неделю, вырисовывая акварельными красками лепестки, тычинки и пестики, чем очень гордился.

Торбеллино, находясь в тесной бочке, уже тысячу раз пожалел, что воспользовался ее гостеприимством. От страшной духоты он обливался потом и не знал куда деваться. Руки и ноги затекли от неудобной позы, которую он вынужден был принять. Он попытался чуть-чуть приподнять один край бочки, чтобы через образовавшуюся щель в нее проникал свежий воздух. Это ему удалось, но его радость была недолгой. Каким-то двум бугаям захотелось устроиться на бочке. На этом его беды не кончились. Добавилась еще одна: Барабоська, возлежавшая, как королева, на подушке, вдруг насторожилась, она учуяла знакомый запах, запах Торбеллино, и стала радостно тявкать и рваться из рук Сардино.

«Чертовка! Учуяла! – с горечью подумал бедный юноша, услышав знакомый лай. – Черт побери! Не хватало еще, чтобы она меня тут нашла!»

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Малисиозо не распорядился унести неугомонную собаку в каюту, так как она своим лаем мешала вести школьные занятия.

Капитан громко постучал указкой по столу, призывая всех к тишине.

– Итак, вспомним, дорогие мои, что было задано выучить к этому уроку. Не вижу рук!

Из кучи пиратов, уныло сидевших на палубе, нерешительно поднялась рука канонира Карифано.

– Слушаю тебя, Карифано.

– Нам было дано задание подготовить материал о строении цветка, – начал бодро докладывать лучший ученик.

– Молодец, правильно! Кто готов выступить? Есть желающие блеснуть своей эрудицией?

Над палубой повисла гробовая тишина, было слышно только тяжелое сопение боцмана Грозеро, чье-то глухое покашливание и назойливое гудение мух со стороны камбуза.

– Так-с, желающих, значит, нет! Хорошо, буду вызывать к доске должников, коих у нас предостаточно. Начнем-с сверху по списку, – капитан Малисиозо открыл классный журнал и поднес золотой лорнет к глазам. – Бабило!

Это прозвучало, как выстрел, от которого телохранителю капитана стало неуютно. Он вздрогнул всем телом, будто его огрели оглоблей вдоль спины, густо залился краской и мгновенно покрылся потом, будто попал в парилку.

– Я, мой капитан! – нехотя вставая, гаркнул во все горло Бабило.