Ефим Чеповецкий - Непоседа, Мякиш и Нетак

Скоро Непоседа понял, что долго так продолжаться не может: Гончие Псы приближались к своему законному месту в звездной системе и там, конечно, должны были остановиться. Скорость движения была такой бешеной, что Непоседа никак не мог сообразить, с чего начать отцепление. И вдруг на пути появилась широкая белая река, белая-белая как молоко. Гончие Псы легко перемахнули через ее волны, а везделет плюхнулся в реку, и движение затормозилось. Непоседа подтянулся к ручке на дверце везделета, отвязал веревку, и та в мгновение ока исчезла в пространстве.

Везделет спокойно закачался на белых сладких волнах. Да, именно — сладких. В этом Непоседа убедился тут же. Чтобы утолить жажду, он зачерпнул ладошкой немного влаги из чудесной реки. Откуда ему было знать, что он первым в мире испил из Млечного Пути?..

Теперь заработали ласты везделета, он стал на этот раз вездеплавом и поплыл по течению в глубь космоса.

В кабине друзья встретили Непоседу как героя. И хотя никто не кричал ему «браво» и «ура», взгляды друзей красноречиво говорили о том, что он их спаситель.

Да, друзья, подвиги никому не даются легко! И порой по человеку, совершившему рискованное героическое дело, не заметишь, чего ему это стило. Иногда от большого потрясения люди седеют, но пружинки, даже если они самые тоненькие, не волосы… Короче, Непоседа вернулся в кабину точно таким же, каким вышел. Печальный след, который оставил ему подвиг, был глубоко внутри, в организме, вернее, в механизме.

Очутившись в молочной реке, Мякиш и Нетак поспешили похлебать этого чуда. Они обнаружили в полу везделета небольшую щель и поочередно прикладывались к ней.

— Свежее, сладкое! — причмокивая, сказал Мякиш и добавил: — Нам очень повезло! Хорошо, что это молоко не в бутылках, а то наколотили б мы полный космос молочной посуды.

А потом все вместе обратились к Пете:

— Петя, попробуй молочка! Попробуй…

Но как ни убеждали они Петю попробовать небесное молоко, тот категорически отказывался.

— Вам-то что? — говорил он. — У вас глотки и желудки не настоящие, а у меня, во-первых, от сырого молока живот болит, а во-вторых, в этом продукте, наверно, полно космической пыли. Не ровен час, еще можно какой-нибудь метеорит проглотить. Лучше уж я попользуюсь своими запасами.

И он спокойно взял в рот соску, которой кончалась резиновая трубка, приспособленная к термосу за его спиной.

По этому поводу Мякиш сказал:

— Петя самостоятельный, поэтому пьет из соски!

Непоседа обиженно заворочался и с трудом произнес:

— М… м-ог бы п… п… поп… пробовать… ать…

Друзья удивленно переглянулись.

— Что с тобой, Непоседа? — спросил Мякиш.

— Не… зна-аю, — с трудом произнес тот.

— Он правильно разговаривает, — проскрипел Нетак. — Так и надо!

— Совсем не надо, ведь он же заикается, — сказал Мякиш.

— За… за-аик… ик… каюсь, — беспомощно развел руками Непоседа.

Так вот оно что! Вот какой след оставил ему подвиг!

Докторам известны случаи, когда после большого испуга дети начинают заикаться. Именно это и произошло с беднягой Непоседой.

Мякиш сочувственно покачал головой и грустно сказал:

— Как же ты теперь будешь болтать и тараторить? Непоседа ведь должен говорить быстро.

— А я… я не… не смогу, — печально проспотыкался на слове Непоседа, и в глазах его заблестели слезы.

Мякиш оттолкнулся ногами от пола и, точно надувной шарик, подлетел к другу.

— Не плачь, — сказал он ему. — Я, кажется, знаю средство от заикания.

— А… а ч… что я должен де-елать? — с надеждой в голосе спросил Непоседа.

— Ты должен петь! Если ты захочешь нам что-нибудь сказать, сочини быстренько стихотворение, придумай к нему музыку и пропой. Это даже очень интересно, — посоветовал Мякиш.

— Про-о-опеть? — спросил Непоседа.

— Ну да. Вот я, например, у тебя спрашиваю: Как ты себя чувствуешь, Часто ли капусту ешь? — пропел Мякиш.

— И танцевать надо! — заявил Нетак.

— Не надо! — махнул рукой Мякиш. — Пой, Непоседа, пой!

И Непоседа попробовал. Он немножко призадумался, сочинил в уме стихи, прокашлялся, как артист, и запел своим звонким голоском: — За-заикаться больше я не буду, Перемою дома всю посуду!

— Какую посуду? Зачем она тебе? — спросил Мякиш. — Ты что, не в своей тарелке?

И Непоседа снова ответил ему песенкой: — Это я для рифмы взял посуду, Можно было вставить и простуду…

— Как, ты еще и простудился? — забеспокоился Мякиш. — Мало того, что стал заикой, так еще и заболел?

Непоседа замахал руками, завертел головой и запел во всю глотку: — Это твой рецепт такой хороший, Дайте мне, пожалуйста, галоши!..

— Чепуха какая-то! — возмутился Мякиш. — Зачем тебе галоши?

Но Непоседа не мог ему объяснить. Ведь он поступил именно так, как советовал Мякиш: в первой строчке стояли нужные слова, а вторую он придумывал только для того, чтобы получилась песенка. Обращать на нее внимания не надо было. А Мякиш все время цеплялся за последнюю строчку.

Наверное, это мог бы объяснить ему Петя, но Петя уже минут десять как спал крепким и сладким сном. Он устал и очень переволновался.

А вездеплав двигался все медленней и медленней, что-то мешало ему. Непоседа, Мякиш и Нетак прислушались к мотору. Двигатель работал четко, но почему-то гудел натужней, чем прежде.

Тогда Мякиш посмотрел в окно, потом наморщил лоб и поднял палец.

— Минуточку! — сказал он и бросился к дырочке, через которую они хлебали молоко из Млечного Пути.

Поработав немного языком, он поднялся и сказал:

— Ничего страшного: молоко кончилось — пошла простокваша.

Однако призадумался, покачал головой и добавил:

— Эге, братцы, ведь за простоквашей пойдет сметана, а за ней масло, и тогда мы увязнем… Надо что-то предпринимать!

Непоседа заволновался и, прыгнув Пете на плечо, пропел:

— Просыпайся, просыпайся, Петя.

А не то увязнем мы в диете!

Нетак и Мякиш тоже принялись тормошить космонавта, но тот спал каким-то сказочно крепким сном.

— Что делать?! Что делать?! — с криком заметались по кабине все трое.

Но отчаянный Нетак уперся деревянным лбом в иллюминатор, а ногами в штурвал везделета и что было силы начал давить на него. Штурвал опустился вниз, и человечки почувствовали, как везделет оторвался от млечно-простоквашного пути и взмыл вверх. Затем перевалился на правый бок, перелетел через эту реку и начал падать куда-то вниз. И сразу же впереди, буквально на глазах путешественников, начала расти звезда. С каждой минутой она становилась все больше и больше. Это грозило катастрофой.