Александр Зорич - Денис Котик и орден бледных витязей

Пока Хитроцельс утолял свой воистину звериный голод, он помалкивал. Но, проглотив вслед за дюжиной курочек двух осетров, блюдо разных колбас, головку сыра и румяного поросенка, волшебник немного сбавил темп и утер морду кружевной салфеткой.

– Да-а, – протянул он, оценивающе взвешивая в лапе вторую головку сыра. – Как говаривал один мой знакомый людоед, совместная трапеза сближает... Так что, пожалуй, расскажите-ка, господа, о себе. И об этом смешном хомо элефантикус, который посапывает с недоеденным огурцом в обнимку.

– Хомо элефантикус – это "человек слоновый"? – догадался Максим, для которого уроки Майи Генриховны не прошли даром.

– Совершенно верно, – кивнул Хитроцельс. – Оказывается, не такой вы и олух, молодой человек, каким хотите казаться...

От вкусной еды волшебник заметно подобрел.

– ...Итак, – продолжал он, – мне очень хотелось бы услышать вашу правдивую историю. Что привело вас в Архипелаг посреди зимы?

Ребята переглянулись. Максим демонстративно поднял глаза к потолку. Леся кивнула Денису. Тот понял, что по молчаливому сговору Максим и Леся по-прежнему признают его своим предводителем. Это было лестно, но одновременно означало, что теперь ему придется отдуваться одному за четверых.

– Меня зовут Денис. Это Максим, это – Леся. Вот этого, как вы выразились, хомо элефантикуса, зовут... зовут... ну в общем Тиша. А на самом деле он не хомо элефантикус, а шошарр. Так вот этот шошарр свалился прямо на наш город вместе со своим летательным аппаратом. Он нашел нас и заявил, что ему до зарезу нужно попасть в Архипелаг. Зачем ему нужно сюда – он так и не объяснил. Но он так просил... Так просил и умолял, что мы вызвались доставить его на остров До Свиданья. К тому же, по его следу идут агенты Комитета по неспецифичным контактам...

– Это кто такие? – оживился Хитроцельс.

– Ну... Вроде наших волшебников-сыщиков, только гоняются они не за упырями и всякой нечистью, а... а за всем необъяснимым.

– То есть за другой нечистью! – хохотнул Хитроцельс. – Я рад, что в Закрытке снова учредили Инквизицию. Молодцы, давно пора было!

– Да нет же, какая там Инквизиция! Всего лишь нечто среднее между учеными и милицией.

– То есть Инквизиция! – рявкнул Хитроцельс.

Денис понял, что спорить с упрямым волшебником – дело гиблое.

– Хорошо, – сдался он. – Вы правы. За Тишей охотится Инквизиция. И, вероятно, еще кое-кто похуже.

– Кто же?

– Мы толком не разобрали. Какие-то крылатые существа. Очень агрессивные...

– Чем дальше тем интереснее... – Хитроцельс откусил половину сырной головки и о чем-то задумался.

– А... А вы чем занимаетесь, если не секрет? – отважилась спросить Леся.

– Я? – неохотно выходя из задумчивости, переспросил волшебник. – Я?.. Чем занимаюсь?

– Да-да, чем? Мы ведь привыкли, что все добрые волшебники Архипелага как-то связаны с Лицеем. А злой волшебник, Нелюда, живет сам по себе в замке на Гремуч-острове. Мы думали, что таких волшебников, которые жили бы сами по себе, в Архипелаге больше нет. Поэтому мы очень удивились, когда встретили вас.

Хитроцельс вздохнул.

– Печально, что нынешняя молодежь, задавая подобные вопросы, даже не краснеет. Какая узость мышления! "Добрые волшебники", "злые волшебники"... Ну вот я вам скажу, что я – "просто волшебник". И что: вам сразу всё ясно станет?

– Наоборот, ничего не ясно! – воскликнул Максим. – Это какая-то уловка! Вот ясно, например, чем заняты добрые. Они придумывают разные полезные вещи. Например, горшочки-самовары или емелефоны. Еще они защищают население Архипелага от всякой нечисти...

– Лечат людей! – подхватила Леся.

– И зверей! – добавил Денис.

– Чудесно, чудесно, – с готовностью закивал своей драконьей головой Хитроцельс. – Но вы согласны, что в основе всех лекарств и полезных вещей, которые они придумывают, лежит волшебство? Иначе какие бы они тогда были волшебники?

– Согласны, – хором ответили ребята.

– Ну так вот, меня интересует волшебство само по себе. Теория волшебства! Я – величайший знаток чародейства и волшебства во всем Архипелаге! Не в моем вкусе лечить каких-то там змей-скоропей от радикулита или объяснять морским лемурам, что воровать – нехорошо. Я занимаюсь чистой наукой. А заниматься чистой наукой можно только в тишине, когда под окнами никто не мельтешит, и емелефон не тренькает в кармане через каждые пять минут. А где, где здесь, в Архипелаге, тишина? Нет ее! На Туране ржут лошади. На Стогоне вопят чайки. На Буяне – столпотворение. На Копейкином острове вообще кошмар. Эти несносные хрули, как завидят волшебника, сразу наседают всем миром. То им продай, это для них изобрети... Вот поэтому, когда Академию Черных Дел разогнали, я выбрал старинную злодейскую башню, которую построил для себя знаменитый Лихочар, магистр Водоверти и Моретрясений. И уединился в ней!

– И вы не боялись коварных ловушек, которые злые волшебники оставляли в этих башнях? – спросил Денис. – Я слышал, много людей исчезло в них без следа?

– Хитроцельс Великий не боится никого и ничего. Хитроцельс Великий благоразумно опасается . Сорок лет мне понадобилось, чтобы разгадать все страшные загадки этой башни, обезвредить ловушки и перестроить ее по своему вкусу. Но хлопоты того стоили. Сижу теперь в тишине, на дне морском, и занимаюсь наукой. Красота!

– Да уж, красота, – скривился Максим. – А как же люди? Как же общение? Вы что, совсем никого не видите?

– Ну вас вот вижу, например. Еще ко мне в гости иногда заходят Берендей и другие чародеи помоложе. Уговаривают переехать на Буян. Обещают поставить мне хороший светлый терем в лесу и не беспокоить по пустякам. Но я им не очень-то верю. Будут ведь приходить каждые два дня: Хитроцельс, сделай то, Хитроцельс, придумай рецепт сего... А мне некогда размениваться на рецепты, я делом занят, клянусь алхимией! – он азартно хватил увесистым драконьим кулаком по столу. Задребезжала посуда.

"Ну и субъект, – подумал Денис. – Сидит под водой лет двести, называет себя "Великим"... А в чем это величие, спрашивается, выражается? Уж можно подумать, и впрямь ходил бы к нему каждый день Берендей за какими-то "рецептами"! Сам он, что ли, этих рецептов не знает?"

– А каким именно делом вы заняты? – спросил Денис. – Нельзя же заниматься делом вообще? У вас, наверное, есть какая-то мечта?

В глазах Хитроцельса вспыхнули две яркие звездочки. Похоже, он только и ждал подобного вопроса.

– Мечта? Нет, мечты – это нечто слишком зыбкое, эфемерное. Настоящие ученые не мечтают! Настоящие ученые видят будущее, потому что могут его рассчитать на строго научной волшебной основе! Они умеют показать всем выскочкам, задавакам и недоучкам, что такое настоящее волшебство! И я докажу им, скептикам и недотепам, что Хитроцельс по праву называет себя Великим!