Александр Зорич - Денис Котик и орден бледных витязей

– А мне, мне что делать, Леся? – спросил Тимоня.

– А тебе, – Леся внимательно осмотрела Тимоню, который действительно выглядел так себе, неопрятно. – А тебе делать надо вот что: первым делом сходить в баню, вторым – к цирюльнику, чтобы он тебе бороду и волосы подстриг, по новой моде. Затем – кафтан погладить и сапоги начистить. Глядишь, и Лизавета твоя больше тебя неряхой называть не будет и слово свое назад возьмет!

– А мне, стало быть, лениться надо перестать? – предположил Лешко.

– Ну хотя бы на время, – пожала плечами Леся. – А может и не перестать совсем, а просто лениться чуть меньше...

– А мне что, выходит, хату ей соломой перекрыть надо? Чтоб не думала, что я какой-то недотепа безрукий? – предположил гусляр Еремей.

– Именно! – сказала Леся. – А если не умеешь, то возьми себе мастера в подмогу. Он все сделает, а ты ему только солому подносить будешь. А когда все сделаете, скажешь, что это он тебе помогал, а не наоборот!

– А что, девчонка дело говорит! – пробормотал Ярослав.

– И как же мы раньше сами не додумались? Ума не приложу! – отозвался Мирослав.

– А что, ведь попробовать не долго будет! Вот поплывем в Невестин-град в следующем месяце, и рецепт-то девчонкин опробуем!

– Годится!

– Решено!

– Я согласен!

И на радостях дружинники разлили по кружкам остатки пива, разделили пироги с маком и снова грянули песней (хотя почему-то женской – видать, услышанной в Невестин-граде).

Приезжали меня сватать

С позолоченной дугой.

Пока пудрилась, румянилась

Уехали к другой!

Под эти-то разудалые напевы в ту ночь и заснули Денис, Леся и Максим, на скамье близ ладейной мачты.

Недаром, ой недаром опытные мореходы Архипелага не любят плавать зимой!

Конечно, моря Архипелага теплее северных морей Закрытки. Если где и встретишь плавучую льдину – так это далеко-далеко на севере, за Туран-островом. Да только не плавает никто за Туран даже летом, потому что нету там ничего. Ну то есть совершенно.

А как выкурили лицейские волшебники из башни Лихочара, так и сильные шторма в Архипелаге стали редкостью. Ураганов же почитай не стало вовсе.

Но все же зима есть зима. А море есть море.

И одно дело плыть на огромной левиафан-каравелле, а другое – на беспалубной ладье, борта которой возвышаются над морем хорошо если на полтора человеческих роста.

На исходе ночи Дениса разбудил угрожающий вой ветра в корабельных снастях и озабоченный ропот дружинников Твердислава.

Ладья грузно переваливалась с носа на корму и обратно. Денису в лицо летели ледяные брызги. Над головой звонко хлопнул парус.

– Что случилось?! – он тревожно огляделся.

Кругом стояла кромешная темень. Только на носу кто-то торопливо щелкал огнивом, пытаясь запалить масляную лампу, а от нее – факел.

– Чо-чо... – проворчал у него над ухом Еремей Дери-Горло. – Оглобля через плечо... Говорил ваш Максимка, что нужно южнее это место обойтить, да только кто ж послушался-то?

– Юрята задрых, – добавил, кажется, Мстислав. – И тот, кто должен был его будить – тоже. И будильщик будильщика задрых. Вот и занесло нас куда не надо.

– Ну и как мы будем спасаться? – полюбопытствовал Денис.

– Как-как... – снова проворчал Еремей. Но подходящей к случаю присказки ему на ум пришло, а потому вместо него ответил Мстислав:

– Да как прикажешь спасаться? Тут уж как повернется. Ежели вышел наш срок, так хоть спасайся, хоть не спасайся – все одно потопнем. А ежели срок у нас есть еще – кривая сама вывезет.

– Но так же нельзя! – возмутился Денис. – Да если бы все так рассуждали! Вам что, жить надоело?!

– Жизнь – она, спору нет, штука интересная, – подключился к разговору Авдей Кулаком-Гвоздь-Забей. – Да только если с изнанки на нее поглядеть – выходит что и не очень. Больше пива, чем в брюхо влезет, не выпьешь. Верно?

Со всех сторон одобрительно загомонили:

– Верно!

– Дело говоришь, Авдей!

– Никак не влезет!

– И за двенадцатым калачом тринадцатый уже никак не пролазит!

Денис переменил тактику:

– Ладно, вы можете считать как угодно. Но вы хотя бы о нас подумайте! Мы еще не съели столько калачей, сколько хотели!

Некоторое время дружинники думали. Ветер крепчал.

Потом снова загомонили:

– И то правда...

– Эй, мужики, может покормим хоть ребяток-то? На прощанье? Ни у кого калача не завалялось?

– Видишь, Авдей, для каждой большой правды всегда маленькое дополненьице найдется, – глубокомысленно заметил кто-то. – Вот нам уже все равно. А ученым ребятам еще поучиться охота. Надобно бы им помочь...

– Вот-вот! Надо что-то делать! – обрадовался Денис. – Калачей мы не хотим! Давайте лучше спасаться!

– Хорошо оно – спасаться, – поскучневшим голосом сказал Авдей. – Так ведь пошевеливаться придется... Да среди ночи-то... Да после пивка... Охо-хо...

– И не говори, Авдей, – подхватил Мстислав. – Ох уж это море-окиян окаянное... Ни тебе поплясать по-человечески, ни тебе поспать сладко...

Дружинники радостно втянулись в дебаты.

Одни жаловались на ломоту в суставах и головную боль.

Другие припомнили, что натерли мозоли еще вчера, сидя на веслах. И теперь оно, конечно, хорошо было бы чего-то сделать... Да только что же станешь делать, когда все рученьки как огнем горят? Не ногами же за снасти станешь дергать, как мартышки да орангуташки?

Третьи удивительным образом нашли, что борьба со стихией невозможна именно из-за буйства стихии. Когда бы солнышко светило... Да безветрие... Да волна низкая... Тогда можно было бы и погеройствовать. Погрести куда-нибудь. Чего-нибудь удумать. А тут встал на ноги – и враз синяк набил. Шаг сделал – и шишка на лбу. Нет уж, лучше как-нибудь так... Не напрягаясь...

И только Тимоня Крепконос – из тех кто не спал, а ведь половина дружины даже не проснулась – не принимал участия в словопрениях. С двадцатой попытки он засветил все-таки масляную лампу, а потом зажег от нее и факел.

"Вот, хоть один человек приличный нашелся! Что-то делает! По крайней мере свет появился! – обрадовался Денис. – Может, мы с ним на пару сможем уговорить этих лентяев хотя бы парус убрать!"

Но его постигло немедленное разочарование. Укрепив факел на специальном держаке над планширем и дополнительно присвечивая себе лампой, Тимоня начал шарить под скамьями.

Когда Денис окликнул его, Тимоня ответил, что ищет свою запропавшую куда-то подушку. И что он намерен накрыться ею с головой и "дрыхать, пока все само собой не разрешится".

После этого Денис совсем упал духом и перестал обращать внимание на бессмысленное жужжание дружинников.

Проснулась Леся.

– Ой!.. Как на качелях! Может, якорь бросить?

– На такой волне с якорем будет еще хуже! – рассудительно возразил Денис. Говорить приходилось все время на повышенных тонах, очень уж громко ревела взбесившаяся стихия. – Посуди сама! Если бросить якорь, нос ладьи не сможет свободно летать вверх-вниз по волне! Тогда нас захлестнет с головой – и точно крышка!