Серж Брюссоло - Пожиратели стен

В ту же секунду Зигрид пронзила острая стреляющая боль, как будто раскаленная игла проткнула ее насквозь от поясницы к пупку, превратив в распятую на пробковой доске бабочку. Электрические разряды сотрясали ее тело, заставляя мышцы сокращаться все быстрее и быстрее. Если бы не деревянный панцирь, ее скрутило бы так, что она точно сломала бы себе позвоночник.

Повинуясь какому-то незримому механизму, ее челюсти открывались и захлопывались все чаще и чаще, перемалывая поролоновый кляп. Чья-то могучая рука тянула ее затылок назад, запрокидывая голову под немыслимым углом. Ей казалось, что ее позвонки вот-вот хрустнут и разлетятся во все стороны, как бусины с лопнувшей нитки ожерелья. Она хрипло закричала. Она видела, что склонившийся над ней Пампкин шевелит губами, но, охваченная пыткой, не понимала ни слова. Боль нарастала с каждой минутой, и вдруг она резко провалилась в какую-то черную дыру, огромную и безмолвную, как космос.

Когда сознание вернулось к ней, Пампкин пытался втащить ее на платформу маленького гусеничного автопогрузчика. Вокруг было темно. С трудом приподнявшись на локте, Зигрид увидела чуть в стороне, в нескольких десятках метров от себя, освещенную ярким и таким неуместным здесь желтым светом покинутую кабину лифта. Сама девушка лежала на бетонном полу, прислонившись спиной к гусеницам погрузчика. Пампкин пыхтел рядом, мокрые от пота волосы липли к его лбу.

— У нас получилось? — срывающимся голосом спросила Зигрид, еще не слишком в это веря.

Мальчик приложил палец к губам.

— Да, только говори потише, — прошептал он. — Здесь сейчас ночь. Я не знаю, куда мы попали. Попробую найти укрытие, чтобы дождаться дня.

Девушка кое-как сумела взобраться на переднюю платформу электрокара. Все ее тело превратилось в сплошной сгусток боли.

С ловкостью маневрируя погрузчиком, Пампкин протискивался в темноте среди нагромождений каких-то труб и сплетений проводов. На каждом перекрестке мерцал фонарь ночного освещения, заливая неверным голубоватым светом тянущиеся куда-то ржавые трубы и огромные резервуары.

— Что это такое? — встревожилась Зигрид, отыскивая взглядом своего маленького спутника.

— Возможно, система орошения, — отозвался мальчик. — Думаю, мы оказались в одном из блоков, где производятся продукты питания. Всего в городе-кубе двадцать таких блоков, которые постоянно обеспечивают его пищей.

Они нырнули в какой-то тоннель, едва не задевая бортами тронутые ржавчиной стенки трубопровода.

Минут через десять они свернули в направлении широкого, похожего на автостоянку пространства, занятого регулярно расположенными металлическими баками. В каждом из них негромко побулькивала мягкая кровянистая масса, похожая на гигантский кактус из сырого мяса.

— Искусственное мясо, — сообщил мальчик, — синтетическая протоплазма. Берут одну клетку говядины и принуждают ее усиленно делиться. Имея десять квадратных сантиметров исходного продукта, таким образом можно накормить население целого города.

От баков поднимался удушливый запах. Зигрид склонилась над одним из них, разглядывая бесформенный, трепещущий ком живой плоти. Ей показалось, будто она видит, как клетки плодятся с огромной скоростью, умножаясь, наползая друг на друга и срастаясь в единую массу без всякой цели и структуры, и ощутила приступ тошноты.

— Теоретически таким способом можно раз и навсегда победить голод, — негромко продолжал Пампкин. — Достаточно всего нескольких замороженных образцов животных тканей, чтобы питать целый город на протяжении веков. Но в реальности дела обстоят не так радужно, потому что чем сильнее клетки размножаются, тем больше они утрачивают свою питательную ценность. Можно получить кусок мяса весом в триста-четыреста килограммов, но содержание калорий в нем будет почти нулевым, все равно что попусту воздух гонять! Обычно рост такой почки доводят не более чем до ста пятидесяти килограммов, но некоторые производители жульничают ради наживы и отправляют на рынок совершенно пустое мясо. Пришлось ввести очень жесткие меры контроля.

Он умолк и нажал на акселератор.

По дороге им попались два робота, сновавшие среди баков, но машины не обратили на беглецов ни малейшего внимания. Пампкин углядел впереди какой-то заброшенный ангар и направил электрокар прямо к нему. Это оказалось кубической формы строение из проржавевших листов железа. Обветшавшие балки просели, часть крыши провалилась. В углу мерно капал подтекающий кран. Пошарив в темноте, мальчик отыскал старый оббитый бидон, из которого полил доспехи Зигрид, которые уже успели опасно подсохнуть.

— С завтрашнего дня займемся поисками инструментов, — пробормотал мальчик, утомленно опускаясь на пол. — Пора покончить с этой твоей скорлупой…

— Охраны на выходе из лифта не было? — спросила Зигрид.

— Нет, — отозвался Пампкин, — но в этом нет ничего удивительного. Это ведь кабина для высшей касты, такие лифты никто не контролирует.

Мальчик сгорбился, положив голову на сложенные руки и уткнув подбородок в колени.

— Разбуди меня через час, — велел он. — Я пойду стащу нам мяса и гидропонных овощей. Мы ведь не знаем, сколько времени нам придется прятаться.

Зигрид попыталась принять более удобную позу, но после нескольких тщетных попыток отказалась от этой мысли. Она попыталась выглянуть наружу через дыру в стенке, но царившая вокруг искусственная ночь не давала возможности оценить размеры блока. Пригоршня огоньков где-то вдали, вероятно, означала наличие городка или другого поселения.

Девушка прикрыла глаза. Боль продолжала терзать ее тело, накатывая регулярными волнами. Она не решалась пошевелить ногами из страха обнаружить, что ее парализовало.

Через некоторое время Пампкин скользнул в темноту, вооружившись одним только перочинным ножом.

Где-то через час он вернулся, прижимая к груди огромный кусок дряблого мяса и несколько плодов. Они поели в молчании. Мясо было с душком, а фрукты — вялые и безвкусные.

— Что-то здесь не так! — констатировал Пампкин. — То ли оборудование не в порядке, то ли рабочие не выполняют своих обязанностей, но эти продукты не пригодны к употреблению.

Как и в предыдущие ночи, Зигрид почти не спала, держа под рукой бидон с водой и обливаясь всякий раз, когда жар от разогревающихся доспехов становился невыносимым.

По постепенно нарастающему голубоватому отсвету вмонтированных в потолок прожекторов она поняла, что наступил рассвет, но ей пришлось подождать еще некоторое время, пока границы блока стали наконец различимы. Это было огромное помещение около километра в длину и около трехсот метров в высоту. Потолок, как и стены, был выкрашен в голубой цвет, и до самого «горизонта» по нему тянулись нарисованные по трафарету пухлые облака, придавая этому промышленному пейзажу ложную свежесть. Посередине блока высился город с высокими зданиями из стекла и бетона. Со всех сторон город окружала курчавая зелень парков, отделяя его от непривлекательных джунглей из металлических труб и резервуаров, которые сплетались в единый лабиринт, источающий затхлый запах бойни.