Сергей Смирнов - Подземный флот маркшейдера Вольфа

Теперь нечего было удивляться бредовой княжеской идее спустить в полете граммофон прямо ему, Киту, в руки. Все было рассчитано князем. В том числе и смертельный риск. Их княжеский риск. Они взялись выручить его, выхватить из лап врагов и знали, что страшно рискуют. Граммофон был спасательным кругом на всякий случай. Но только для него – для Кита! В случае чего они готовы были отправить его домой в будущее, а сами… сами погибнуть…

Он, Кит, вернулся в ту же самую точку времени и пространства, из которой выехал в прошлое на старинном «Рено» выпуска 1913 года! Все логично! Но он, конечно же, не мог вернуться сюда на аэроплане – посадочка в узкую арку была бы еще та! Крылышки бы разлетелись во все стороны! Они оба разбились бы в лепешку, не успев превратиться в мотоциклетных ездоков… Да еще прохожих с десяток угробили бы!

Значит, княжата решили обязательно спасти его, Кита… пусть и ценой собственной жизни! Для этого и раструб с граммофона был снят: чтобы сбросить мощность звучания и значит… значит, уменьшить объем переносимой во времени массы. Масса это он – Кит. Аэроплан-трансформер слишком большой, и таинственная сила граммофона без раструба не могла его вытащить… Все правильно! Они все рассчитали правильно… Но только все, все теперь на свете неправильно! Потому что он здесь, целый и невредимый, а храбрая авиаторша-княжна через минуту, а может, и раньше, разобьется насмерть!.. А может, все-таки сумеет посадить подбитый аэроплан?.. Может, аэроплан еще успеет превратиться в какой-нибудь спускаемый аппарат с парашютом, как у космонавтов… И почему, почему князь не сбивал вражеские самолеты «молыньями» или еще чем-нибудь, ведь наверняка какое-то невиданное по тем временам оружие у них есть?!

Кит уже не лежал на постели, а сидел на ней голый и неподвижный, как йог в нирване, и тупо смотрел в холодные глаза Чужого, глядевшего на него со стены и улыбавшегося холодной космической улыбкой. «Чего гадать, и так все ясно, - тихо шептал Чужой с постера на стене. – Разбилась твоя распрекрасная княжна, разбилась давно, сто лет назад… Сами же они и виноваты, сами заварили всю эту кашу, ты тут вообще не при чем. Расслабься».

Представить катастрофу было легко… Торчащий из луга хвост аэроплана, заломленные крылышки, горящие обломки… и труп княжны посреди них… ниточка крови тянется с уголка губ. Все красиво, как в кино… Только там, сто лет назад, настоящий труп красивой и храброй девчонки. Его, считай, ровесницы… спасавшей Кита ценой своей жизни.

Кит еще никогда всерьез не размышлял о смерти. Он, конечно, понимал умом, что есть такая неминучая напасть в мире, видел всякие ужасы в новостях… но это, сами понимаете, не то. Она, смерть, проходила мимо Кита пару раз, но – не очень близко и не очень страшно. Первый раз давно, когда мальчишку из соседнего подъезда, которого он иногда встречал во дворе, сбила насмерть машина. Он не видел самой аварии и не видел похорон, но пару месяцев дверь соседнего подъезда казалась ему пострашнее двери в подвал, от нее веяло жутью. А еще год назад умер от инфаркта папа одноклассницы Кита. Она две недели не ходила в школу, а потом еще долго была вся бледная, молчаливая, с заплаканными глазами. Учителя ее почти не вызывали и за любой ответ ставили «четверки»-«пятерки». Ее все жалели, но.. но подходить к ней было как-то не того, не то чтобы страшно, но как-то не очень… в общем, понимаете.

Еще Кит знал, что люди, не верящие в Бога или хотя бы в какой-нибудь Космический Разум, считают, что смерть – это всё, полные кранты. Умер, закопали, сгнил – и все. Глухая тьма. Радуйся тому, что потомки будут помнить, хотя, если разобраться логически, радоваться в далекой перспективе будет некому и нечему. И так же, если по логике, случится со всем человечеством, даже если оно, как муравьи по лесу, расползется по всей вселенной: ухнет вселенная, сгорит или еще чего – и закопают ее, вселенную, вместе с человечеством. Тогда уж точно никто ничего не вспомнит… А люди верующие считают, что всё наоборот: душа, разум только готовятся в этой земной жизни, набирают опыт и силу, чтобы развернуться в полную мощь где-то там, в новом измерении, где тебя уже никак не будут ограничивать всякие телесные недостатки, а заодно - пространство со временем… Стоп! Время!

Все правильно! Время! Ведь он, Кит, теперь живет и действует в своем времени – и пока оно течет здесь, можно считать, что там, сто лет назад, время остановилось… и аэроплан княжны завис, застыл в воздухе… И если он, Кит, сможет вернуться туда – в ту же точку и в ту же секунду… и погасить огонь, починить пробитый пулями двигатель… Он же великий Сборщик! А они его недооценили!

Кита прямо жаром обдало!

Он вскочил на постели и врезал кулаком Чужому в челюсть. Понятное дело, кулак об стену отбил, но зато пришел в себя. Чужой продолжал ехидно скалиться, все зубы у него остались на месте.

Время? Кит глянул на свой будильник у постели – и снова растерялся… Что делать? До конца большой перемены – две минуты. Ничего себе, переменочка затянулась! На «русский» он уже не попадает. Прогулять весь оставшийся день? Заняться делом посерьезнее?.. А что если князь вернется за ним туда же, к школе?.. Если у них там все не так уж плохо кончится… Может, у них еще один граммофон есть… И почему-то его забирали именно от школы, в определенный час этого века, а не из дома… хотя прошлой ночью лезли прямо сюда, в его комнату… «Прошлой ночью» - когда ж это было!

Сейчас главное, чтобы крыша от всех этих расчетов не съехала. Крыша не съедет, если есть четкая и правильная цель. А такая цель у Кита теперь была – во что бы то ни стало спасти княжну… а то жизнь до конца жизни будет не в жизнь, одни ночные кошмары про падающий аэроплан и мучительные угрызения… чего? Сами знаете чего!

Кит как был голышом, так и побежал в душ, окатил себя холодной водой, вытерся, потом врубил чайник, сожрал бутерброд с телячьей колбасой, выпил чашку чая – и все делал, чуть ли не посекундно глядя на часы…

После «русского» была литература.

- Извините, Мария Трофимовна, у меня были проблемы, - для начала честно признался Кит, когда Марьяша, как ее звали все, спросила, почему да отчего он прогулял «русский» и вообще не в форме: - Я штаны порвал… и рукав… случайно… на перемене упал, на лестнице… пришлось домой бежать, переодеваться.

Марьяша смотрела на Кита, одетого не по школьному дресс-коду в синий свитерок, с большим сомнением. Правда, она была подругой завуча-математички, с ее подачи уважала таланты Кита и отчасти разделяла ее мнение, что из одаренного математика гуманитарий никакой, то есть требовать от Кита, чтобы он стал еще и великим писателем, это как от быка - молока…

- Ты что, подрался? – заподозрила одаренная глубокой гуманитарной интуицией Марьяша. – Ты на бандитов Думенко совсем не похож… Ну, смотри, раз прогулял, значит, сейчас тебя точно спрошу.