Ойзин Макганн - Магическое перо

— Что такое? — пробормотал он. — Что вы мне накапали в нос?

— Просто дала вам нюхательной соли, — успокоила она его. — Чтобы вы пришли в себя.

— Дайте мне поспать!

— Хорошо. Но сначала позвольте вас осмотреть, нет ли раны на голове. Не возражаете?

— Нет…

Девушка принялась ощупывать его голову.

— Ай! — вскрикнул он.

— Очень больно? — озабоченно спросила она. — Где именно?

— Да везде, куда вы только не притронетесь! Оставьте меня в покое! Без ваших снадобий и осмотров мне будет гораздо лучше, поверьте!

— Но я просто хотела помочь.

— Не сомневаюсь, — проворчал он, морщась от головной боли.

Девушка отодвинулась от него и пересела подальше, прислонившись спиной к деревянной перегородке, отделявшей клетку от кабины водителя. Она явно старалась придать своему лицу напускное равнодушие. Хотя Хруч и не был большим знатоком женской психологии, он все-таки догадался, что на самом деле девушка едва не плакала от обиды. Почувствовав угрызения совести, Шешил приподнялся на четвереньки и подполз поближе.

— Прошу вас простить меня. Я был немного не в себе. У меня ужасно болит голова. Я совсем не хотел вас обидеть. Наоборот, мне следовало бы поблагодарить за помощь… — виновато проговорил Шешил.

Некоторое время девушка еще дулась, словно желая удостовериться, действительно ли он понял, как был не прав, нагрубив ей, а затем, похлопав по карманам своей куртки, вытащила какой-то крошечный пузырек.

— Это — от головной боли и общеукрепляющее, — сказала она. — Как раз для людей вашей комплекции.

Хруч покраснел, но пузырек взял.

— Принимайте три раза в день по две капли под язык. Но не больше. Это должно уменьшить головную боль. Хотя ума, конечно, не прибавит.

— Большое спасибо, — послушно кивнул он.

Оглядевшись вокруг, Хруч не мог не заметить, что другие перепуганные пленники, запертые в тюремном фургоне, удивительно похожи друг на друга и… на него самого! То есть были бы похожи, если бы Шешил не постригся и не побрился. Все они были приблизительно одних с ним лет, бородаты, с длинными, слегка поседевшими волосами или уже лысеющие. Ужасная догадка забрезжила в его сознании.

— Кстати, меня зовут Джил, — продолжала девушка. — И если уж кто кого и должен благодарить, то я вас. Вы спасли мне жизнь. Если бы не вы, женщина-воин наверняка бы меня прикончила.

— Возможно… — рассеянно пробормотал он, едва понимая, о чем она говорит.

Его мысль лихорадочно работала. Еще недавно он тихо-мирно трудился в саду и на огороде, занимался своей ботаникой. Скрещивал, культивировал водоросли, произрастающие на дне Мути. Потом какие-то два мутанта устроили подкоп, и он провалился под землю. Из-за них его выбросило в открытый мир. Теперь его разыскивают норанцы, которые хватают каждого, кто хоть немного похож на него. Неужели его участие в секретном исследовательском проекте так важно для Нораньи? Большинство людей вообще не считают ботанику серьезной наукой.

По правде сказать, он любил свою работу и, пожалуй, с радостью вернулся бы к своим растениям. Если бы не этот огромный прекрасный мир, который он увидел впервые в жизни. Ведь вернуться — означало снова стать пленником проекта и оказаться за Стеной!

Судя по всему, то, что он изменил внешность, сослужило ему хорошую службу. Солдаты до сих пор не узнали его, хотя и запихнули в тюремный фургон. И у него не было никакого желания признаваться, кто он такой на самом деле.

Джил вывела Хруча из задумчивости:

— А вас как зовут?

— То есть? — пробормотал он.

— Имя у вас имеется? Обычно у людей есть имя. Знаете ли, оно дается при рождении.

— Меня зовут… м-м-м… Панч Джессум!

— Рада знакомству с вами, Панч Джессум, — кивнула девушка, протягивая руку.

— И я очень рад… — Он уже успел забыть, как ее зовут.

— Джил, — весело напомнила девушка. — Джилспет Наратемус.

Шешил сердечно потряс ее руку, но все его внимание было по-прежнему поглощено другими пленниками.

Беднягам и в голову не могло прийти, что все они находятся здесь из-за него. Они понятия не имели, за что угодили в тюремный фургон… Может быть, как честный человек, он должен признаться, что он тот, кого ищут? Тогда его вернут туда, откуда он сбежал, а всех остальных отпустят? Он испытывал что-то вроде угрызений совести — другим приходилось страдать из-за него… Впрочем, он и сам не понимал, как относится к людям. Как к ним вообще нужно относиться? Раньше люди раздражали его — так как обычно лишь отвлекали от работы и мешали исследованиям.

Хруч приник к решетке, пытаясь разглядеть, что происходит снаружи. Двигатель тюремного фургона натужно тарахтел, выбрасывая в воздух клубы пара и дыма. Фургон катил вдоль берега, следом маршировал отряд солдат.

С одной стороны река, с другой — обрывистый, поросший травой и кустами глинистый берег со многими промоинами и углублениями. То тут, то там виднелись рыбацкие избушки, глядя на которые Хруч с грустью вспоминал, как чудесно было вчера в гостях, как радушные хозяева накормили-напоили его и уложили спать.

Сбоку на фургоне имелся раздвижной кран с люлькой, в которой сидел командир отряда — главный конвоир. Это было невеселое зрелище. Хруч перевел взгляд на небо, усеянное редкими клочьями облаков. Жаркое солнце ярко сияло в синеве. Вдали тянулась горная гряда.

Хручу припомнились слова коллеги Галлера, которые тот произнес за несколько недель до своей гибели, — о том, что все они пленники проекта, а стена вокруг сада настоящая тюрьма. Тогда Шешил только посмеялся над ним. Разве настоящие пленники проводят дни в таких прекрасных садах да еще занимаются такой важной научной работой? Это лишь меры безопасности, не более того. Однако последнее время Галлер был чем-то подавлен, недоволен результатами исследований и начальством.

Теперь Хруч понимал коллегу. За Стеной скрывался другой прекрасный мир, который манил еще более удивительными тайнами.

— Как вы полагаете, куда нас везут? — поинтересовался он у девушки.

— Если не ошибаюсь, они упоминали Гортенц.

— А это далеко?

— День пути или около того. Если, конечно, нас именно туда везут.

Поразмыслив немного, Хруч тихо сказал:

— Гортенц… Это такой большой город на холмах? Там еще есть река.

— Похоже… Не город, а сплошные стены. А у городской площади крепость и казармы.

— Точно, это он и есть! Вы его очень хорошо знаете?

— Неплохо. У меня там кое-какая торговля и клиенты. А вы что, родом из Гортенца?

— Лучше сказать — это то место, куда мне меньше всего хотелось бы вернуться.

— Понятно, — кивнула Джил, понизив голос. — И поэтому вы говорите об этом шепотом?

Он заметил, что в ее глазах промелькнул какой-то огонек.