Дмитрий Емец - Муравьиный лабиринт

– На меня напал худой такой. Я выстрелил! – объяснил он Улу.

– И промазал! – закончил Сашка, перепачканный Даниной кровью больше самого Дани.

– Протестую! Я попал ему в секиру, а потом в дерево! Тем же пнуфом! – возмутился Даня.

– Ага, так вот кто сосны сбивает… – пробормотал Ул.

Отдохнув, Сашка и Яра потащили Даню дальше. Он неуклюже прыгал, помогая им здоровой ногой.

Следующей Улу попалась Фреда. Закусив нижнюю губу, она деловито перезаряжала шнеппер и палила во все, что движется. Например, в Ула. Он чудом успел залечь, прижавшись животом к земле. Лопнувший у него над головой пнуф отправил в арктическую избушку прекрасный литой столб, украшавший шныровский парк больше ста лет.

– Прости! – сказала Фреда.

– С кем не бывает! У тебя еще много пнуфов осталось?

– Не осталось.

– Это плохо. Но вместе с тем и хорошо, – вторую половины фразы Ул произнес тише и уже на бегу. Настроение у него было лучше, чем несколько минут назад. Недавно он видел Яру и точно знал, что она жива.

Над крышей пегасни на Звере металась воинственная девица Штопочка и щелкала бичом.

– Они прорвались к Лабиринту! Захватили Алису! Толстый приставил ей к горлу нож! – крикнула она Улу.

– Сколько их?

– Я видела четверых. Метатель ножей, бородатый с секирой, Белдо и кто-то еще, лица не разглядеть… Хотела догнать – не успела! Всех порву!

Штопочка раздраженно щелкнула бичом, сшибив с крыши черепицу. Ул понимал ее досаду. Над Лабиринтом летать нельзя. Если бы все было так просто, зачем тогда Лабиринт? Сел на пега и лети себе к каменному фонтану.

Ул бросился к Лабиринту. Но тихоходный Макс его опередил. На снегу лежал Рузя. Казалось, он продолжает целиться и просто наклонился, чтобы поправить что-то в своем огромном арбалете. Макс стоял рядом с Рузей, трясся и боялся его перевернуть.

– Посмотри! – велел ему Ул.

Макс замотал головой.

– Д-д-давай лы… лучше т-ты! – ответил он.

– А ты? – спросил Ул.

Макс протянул палец и, ткнув Рузю в плечо, жалобно сказал: «В-вставай!» Тот не шевелился. У Макса затряслись губы.

– Он уже о… о… окостенел! Горло пе…перерезали!

Ул отодвинул его и рывком перевернул Рузю. Лев погас, и пришлось проявить усилие. Горло у Рузи оказалось в полной сохранности, зато в середине лба красовался здоровенный, с две монеты, синяк.

– Надо же! – воскликнул Ул, пытаясь сообразить, откуда он мог взяться. – Смотри, Макс: арбалет разлетелся! Видимо, блоком тетиву перетянул… Один шанс на сотню, хотя машинка, конечно, древняя – всякое может быть.

К ним подбежали Лена и Лара.

– Они там, в Лабиринте! Заслонялись Алисой! Держали ей нож тут вот, и она их провела! – крикнула Лара, хватая себя за горло. – Мы стреляли-стреляли!

– Угу, мысленно, – добавила Лена. На самом деле обе перетрусили и отсиделись в кустарнике.

Ул подошел к Лабиринту. Перед ним была сплошная зеленая стена, не имевшая ни одного видимого прохода. Те, что существовали прежде, заросли самшитом, акацией, вьющейся розой. Шустрые вьюны оплели все усами. Пышные гроздья винограда лежали прямо на колючем кустарнике. Многие ягоды треснули от сладости, по трещинам ползали муравьи.

– Значит, не пускаешь? – мягко спросил Ул, трогая колючки ладонью. – Ну как хочешь, друг! Я не настаиваю!

Он повернулся, точно собираясь уходить, но вдруг, выставив вперед плечо, попытался врезаться в стену. Кустарник мягко его отбросил.

Макс помог Улу подняться.

– Не пы…получилось? Иээх! Ды-давай я!

Отбежав от Лабиринта метров на двадцать, он коснулся льва на нерпи , взревел и вломился в кустарник. На мгновение Улу показалось, что Максу удалось прорваться, но зеленая стена отпружинила и Макс подкатился к его ногам. Длинная царапина прочерчивала его щеку от скулы до подбородка.

– Не, ну д-дела! В-ведьмарям можно, а нам н-нельзя! Б-будем здесь сидеть и жы… ждать, пока все р-рухнет! И ничего не с…сы…делать! – сказал Макс и вдруг заржал.

Ул порой замечал, что тот выдает противоречивые реакции. Наверное, упал в детстве с кровати.

В миг, когда нож коснулся ее шеи, Алиса почувствовала, что не хочет умирать. Ей всегда казалось, что хочет, все детство она рисовала трупы, могилки и гробики. Как-то рассерженная учительница отдала ее тетрадь психологу, женщине усталой и замученной составлением бесконечных видеопрезентаций о толерантности. Та долго разглядывала мертвецов с содранной кожей и висельников, пока наконец не обнаружила на одной из страниц тихую большеглазую девочку с бантиком.

– Вот это здоровое искусство! А что она делает? – спросила психологиня, содержа в голосе всяческое поощрение.

– Хоронит воду! Разве не видно? Вот у нее лопата и бутылка! – сказала Алиса.

Психологиня выпучила глаза.

– Вода не должна быть в заточении, – продолжала Алиса. – Она постоянно странствует: из океана – в тучу, из тучи – в дождь, из дождя в туман какой-нибудь или в растения. А эта девочка ее хоронит! Наливает в пустые бутылки и зарывает в землю, чтобы она сидела в бутылке и не квакала!

После этого ей дали направление в психиатрический диспансер, но, когда она туда явилась, ей сказали, чтобы уходила, а вместо себя прислала школьного психолога.

А вот теперь с ножом у горла Алиса вдруг обнаружила, что умирать не хочет. Шныры, ведьмари, двушка , лабиринт, берсерки какие-то с секирами – какой бред! Почему она, Алиса, обязана из-за этого подыхать?

– Отпустите меня! Я ухожу из ШНыра!

Алиса ожидала, что после этих слов ее сразу отпустят, но Мантухайчик только поудобнее перехватил нож.

– Ее зовут Цыпа. Она обожает перерезать горло. Ты поймешь, что тебе нечем дышать, и тебя охватит давящий ужас! Потом упадет давление, и – смерть, – шепотом сказал он.

Мелкие, нежные прыщики Алисы вспыхнули красными точками. Жетоны звякнули.

– А если отведу к закладке? – спросила она, безуспешно пытаясь отодвинуть нож пальцем.

– Тогда Цыпа тебя отпустит! – пообещал Мантухайчик.

Голос у него звучал очень честно, но Алиса, мудрая в своем страхе, заметила взгляд, которым Триш обменялся с Белдо. Видимо, у Цыпы была привычка отпускать своих пленников только кусками.

– Вот это правильно! Отведи нас к главной закладке, а потом уходи из ШНыра! Нечего тут делать, – сказал Триш.

Молчаливый человек в капюшоне нетерпеливо мотнул головой. Алиса уже разобралась, что главный тут именно он, а не Белдо, не человек с ножами и уж тем более не кукла Триша.