Брайан Перро - Властелин масок

Тогда получается, что враг Братели Великой обладает властью над всеми существами, так или иначе связанными со змеями. Он должен быть хитрым, коварным и очень опасным. Беорф находится в большой опасности. Что делать, как предупредить его? Амос не находил ответа…

И снова горгоны гнались за ним. Беорф мчался по лесу, опустив голову, стараясь избежать опасностей, таящихся во тьме.

Первые два дня после ухода Амоса были для юного человекозверя более-менее спокойными — горгоны прочесывали город. Зная, что впереди его ждут тяжкие испытания, Беорф отоспался и хорошенько отдохнул в своем лесном убежище. К тому же, надо было подумать, как избавиться от ночных налетчиц. Главная цель, простая и самая важная, заключалась в том, чтобы уничтожить горгон одну за другой.

Беорф установил по всему лесу множество ловушек. Он понимал, что после бесплодных поисков в Братели Великой чудовища неизбежно начнут рыскать по ее окрестностям. Тогда они обнаружат человеческие следы — его следы — и постараются загнать беглеца в угол. Поэтому человекозверь оставил в долине и в лесу свои отпечатки прямо на пути к ловушкам.

А чтобы сбить горгон с толку, при переходе от одной ловушки к другой он превращался в медведя. «Горгоны ищут похитителя подвески, а не медведя, — думал он. — Эти чудовища никогда не заподозрят, что зверь и человек на самом деле являются одним и тем же существом».

Как-то ночью, идя по следу Беорфа, три горгоны направились прямиком к зыбучим пескам. Человекозверь видел при свете луны, как их тела полностью исчезли под землей.

— Тремя меньше! — воскликнул он.

Другая группа точно так же оказалась на опушке с ульями, окружающими его старый дом. Беорф подал пчелам сигнал к атаке. Они собрались огромным облаком над горгонами и стремительно ринулись на них. Под взглядами горгон пчелы на лету превращались в камень, и этот каменный град засыпал чудовищ. Так Беорф избавился еще от пяти врагов.

Довольно скоро Беорф заметил, что горгоны не могут летать, хотя у них есть крылья. Тогда он придумал другую уловку. В плодородной долине, которая раскинулась вокруг столицы, поля были окружены рвами, и время от времени, благодаря запруде, рвы заполнялись водой. Зная об этом, Беорф вырыл в полях множество ям и накрыл их сверху ветками и соломой. Следующей же ночью восемь горгон провалились в эти ямы. Беорф открыл запруду. Вода заполнила рвы, а затем и ямы, в которых утонули все пленницы.

Наконец, он изобрел еще одну, самую замысловатую ловушку. Из клинков, которые он нашел в рыцарской оружейной, Беорф соорудил искусственные заросли. В землю были воткнуты копья, а кинжалы и мечи, крепко привязанные к веткам, свисали с деревьев. Чтобы избежать этих лезвий, был лишь один путь — по веткам. Поскольку горгоны нападали только по ночам, Беорф мог хорошенько подготовиться к атаке горгон — ведь теперь ему предстояло самому повести их на смерть. Весь вечер он тренировался, учась уворачиваться от лезвий.

Настала ночь. Беорф слышал, как приближаются горгоны. На человеческих ногах он не мог бежать достаточно быстро, но ловушка была недалеко. Вдруг он почувствовал за спиной леденящее дыхание и в тот же миг превратился в медведя. Беорф бросился в железный лес, а ничего не подозревающие горгоны гнались за ним по пятам. Эта ловушка была для них катастрофой — не выжил никто!

Страшно довольный собой, Беорф отправился в библиотеку отца, в свое главное убежище, чтобы провести там остаток ночи. Он открыл люк, спустился по лестнице, замешкался в поисках фонаря, когда вдруг… комнату озарил красный свет!

За отцовским письменным столом сидел совершенно лысый человек и смотрел прямо на Беорфа. У незнакомца были светло-желтые светящиеся глаза с постоянно то сужающимися, то расширяющимися зрачками. Его руки и шею покрывала чешуя, поднимающаяся к самой голове. Беорф заметил, что брови незнакомца тоже сходятся на переносице. Кроме того, у этого существа оказались чудовищно длинные когти, а изо рта, полного настоящих змеиных зубов, торчал раздвоенный язык. Его мускулистый торс был обнажен, и на шее висели десятки золотых ожерелий, украшенных драгоценными камнями. В ушах незнакомца висели огромные золотые серьги. Лишенное ног, его тело заканчивалось серым змеиным хвостом с несколькими черными пятнами.

При виде этого отвратительного существа Беорф хотел удрать. Но стоило ему только подумать об этом, как гигантский хвост змеи сдавил его тело.

— Шшш, ты хочеш-ш-шь сбеж-ж-жать, друж-ж-жок? — свистящим голосом прошипел человек-змея. — Страш-ш-шно, страш-ш-шно невеж-ж-жливо отказываться от моего общ-щ-щества, хотя я ещ-щ-ще даж-ж-же не представился.

Хвост ослабил кольцо, и дрожащий Беорф повернулся к существу.

— Хорош-ш-шо, ш-ш-ш, ты отваж-ж-жный мальчиш-ш-шка, очень хорош-ш-шо. Меня зовут Кармакас, ш-ш-ш, и я соверш-ш-шил долгое путеш-ш-шествие, чтобы попасть сюда. Не бойся, друж-ж-жок, я не ж-ж-желаю тебе, ш-ш-ш, зла. Посмотри, я как и ты, ш-ш-ш, из тех, кого люди называют, ш-ш-ш, человекозверями. Я не причиню зла, ш-ш-ш, никому из с-с-своей породы без достаточной, ш-ш-ш, причины. Ты, каж-ж-жется, удивлен моим видом? Неуж-ж-жели ты впервые, ш-ш-ш, видиш-ш-шь другое сущ-щ-щество, ш-ш-ш, с-с-своей породы?

Не в силах вымолвить ни слова, Беорф утвердительно кивнул.

— Какая ж-ж-жалость! Тебе известно, почему сущ-щ-щества вроде нас-с-с исчезают, ш-ш-ш, один за другим? Потому что люди прес-с-следуют нас-с-с. Люди, ш-ш-ш, завидуют наш-ш-шему дару, ш-ш-ш, наш-ш-шим возмож-ж-жностям. Я, ш-ш-ш, нагас. На древнем языке, ш-ш-ш, это означает, ш-ш-ш, человек-змея. Ты беорит, ш-ш-ш, человек-медведь. Ты обладаешь властью, ш-ш-ш, над пчелами и некоторыми другими, ш-ш-ш, нас-с-секомыми. Я обладаю, ш-ш-ш, властью над всеми ползучими, кус-с-сачими и, ш-ш-ш, ядовитыми. Я властвую над горгонами из-за их волос-с-с. Но открою тебе с-с-секрет, который, возмож-ж-жно, ты уже знаеш-ш-шь. Я к тому ж-ж-же могущ-щ-щественный, ш-ш-ш, колдун. Не пугайся, ш-ш-ш, я добрый колдун. Я причиняю зло, ш-ш-ш, только тем, кто, ш-ш-ш, причинил его мне. Я становлюс-с-сь злым лиш-ш-шь с врагами, ш-ш-ш.

Сердце Беорфа выпрыгивало из груди, ладони его вспотели, но он взял себя в руки и дрожащим голосом прервал колдуна:

— Зачем тогда ваша армия горгон превратила в каменные изваяния всех жителей королевства? Вы ведь хотели вернуть себе свою подвеску и отомстить Йону Очистителю, не так ли? Зачем было карать стольких невинных — чтобы утолить жажду мести?

Кармакас разразился пугающим смехом:

— А он парень не промах, ш-ш-ш, этот беорит! Думаю, мы в наш-ш-ших краях ош-ш-шибаемся, считая, ш-ш-ш, людей-медведей с-с-самыми тупыми, ш-ш-ш, представителями породы, ш-ш-ш, человекозверей. Ты не так глуп, ш-ш-ш, как каж-ж-жеш-ш-шься, грязный толстый миш-ш-шка! Жители этого королевства, ш-ш-ш, были превращены в, ш-ш-ш, камень за то, что поверили вору и, ш-ш-ш, убийце. Я расскаж-ж-жу тебе с-с-свою верс-с-сию ис-с-стории, тогда ты, ш-ш-ш, лучше поймеш-ш-шь. Я мирно ж-ж-жил в своей деревне. Теперь, ш-ш-ш, ее больш-ш-ше не сущ-щ-ществует. В сердце каменной пустыни, ш-ш-ш, нагасы мирно сосущ-щ-ществовали с живущ-щ-щи-ми по соседству в большом городе, ш-ш-ш, людьми. Мы были ремесленниками, ш-ш-ш, златокузнецами. Мы такж-ж-же владели, ш-ш-ш, рудниками и, ш-ш-ш, многими богатствами. Кончилос-с-сь тем, что люди, ш-ш-ш, позавидовали нашему богатству и, ш-ш-ш, призвали рыцарей С-с-света, чтобы извес-с-сти нас-с-с и, ш-ш-ш, завладеть наш-ш-шим добром. К счастью, ш-ш-ш, нам на помощ-щ-щь пришли горгоны, но, ш-ш-ш, увы, слиш-ш-шком поздно. Моя жена и все, ш-ш-ш, мои пятнадцать детей были, ш-ш-ш, убиты рыцарями. Йону Очистителю единс-с-ственному, ш-ш-ш, удалось с-с-спасти свою ш-ш-ш-куру. Знаеш-ш-шь, почему? Потому что во время последнего реш-ш-шающего с-с-сражения с горгонами Йон, ш-ш-ш, был в одном из наш-ш-ших храмов и воровал наш-ш-ши ценности. Если бы он, ш-ш-ш, принял участие в битве, ш-ш-ш, горгоны превратили бы его в, ш-ш-ш, камень. Подвеска принадлежит моему народу, ш-ш-ш, и я здес-с-сь, чтобы, ш-ш-ш, забрать то, что было, ш-ш-ш, украдено. Вот и вс-с-се, ш-ш-ш… Существа моей породы, ш-ш-ш, те, кто выж-ж-жил, решили отомстить людям и, ш-ш-ш, заставить их оплатить свою вину и нес-с-способность, ш-ш-ш, принимать существа и создания, отличающ-щ-щиеся от, ш-ш-ш, них. Не потому ли рыцари Света, ш-ш-ш, убили твоего отца и твою мать, что они, ш-ш-ш, были другими?