Сьюзен Коллинз - Грегор и смутное пророчество

— Это охранники — они сторожили проход. Мы сейчас окажемся на открытом пространстве. Держитесь ближе к стене, идите цепочкой, почва там ненадежная, а пропасть без дна. Имейте в виду — любое неосторожное движение может привести к гибели всего отряда.

Все молча кивнули, пораженные стремительной и свирепой расправой, которую Живоглот только что учинил над своими сородичами. Живоглот, видимо, понял их состояние, потому что он неожиданно добавил:

— Да ладно вам! Ничего не бойтесь: я на вашей стороне.

За поворотом туннель закончился. Один за другим они вышли наружу вслед за Живоглотом. Узкая, едва заметная тропинка бежала вдоль края ущелья. Грегор краем глаза глянул вниз и не увидел ничего, кроме черноты. «И любое неосторожное движение…» — всплыли у него в голове слова Живоглота.

Внезапно почва под левой ногой подалась, и вниз, в темноту, полетели мелкие камушки. Грегор слегка напрягся, ожидая услышать, как они упали на дно ущелья, но никаких звуков снизу не долетало. Если бы не Аврора с Аресом, ковылявшие за ним и готовые на лету подхватить падающего, Грегор, наверняка впал бы в панику.

Примерно через пятьдесят метров почва под ногами стала более твердой и упругой, и они вышли к каменной арке, обрамлявшей широкую дорогу, до блеска отполированную тысячами крысиных лап. По этой дороге, лишившись всякого укрытия, они и устремились вниз — Живоглот, Грегор, Гокс и Темп. Люкса с Генри летели на мышах по воздуху. Грегору мерещилось, будто изо всех щелей на них смотрят злобные крысиные глазки, и сердце его тревожно ухало и падало вниз — еще стремительнее, чем он спускался.

Но дорога внезапно оборвалась — перед глубоким круглым колодцем с гладкими и скользкими стенами, холодными как лед. Тусклый свет внутри колодца освещал сидевшее на каменной ступеньке кошмарное существо, беспрестанно что-то перебиравшее в руках.

Грегор вскинул руку, предупреждая остальных об опасности: ведь вначале он подумал, что это крыса.

Но тут существо подняло голову. И Грегор увидел, что сталось с его отцом.

Отец, которого помнил Грегор и который исчез из его жизни два года семь месяцев и уже непонятно сколько дней назад, был на редкость здоровым и сильным человеком. Он был высоким, живым и полным энергии, которая словно била из него ключом.

Человек же, который теперь подслеповато щурился на них из глубины колодца, был таким худым и слабым, что не мог стоять на ногах. Он упал на четвереньки и рукой поддерживал голову, чтобы смотреть наверх.

«Папа?!» — попытался произнести Грегор, но у него пересохло во рту, и он не смог выдавить из себя ни звука. Он рухнул перед колодцем на колени и протянул руки к отцу. Это был бессмысленный жест — между ними было метров пятнадцать, не меньше, и Грегор все равно не смог бы до него дотянуться. И руки Грегора повисли в пустоте.

Люкса и Генри опустились на дно, помогли жалкому существу взобраться на спину Авроры и подняли его наверх.

Все еще стоя на коленях, Грегор схватил отца за руку, когда-то такую сильную и ловкую. Трогая эти высохшие безжизненные пальцы, Грегор вспоминал, с какой легкостью отец колол в руке грецкие орехи.

— Папа, — выдавил он наконец, на этот раз вполне внятно. — Пап, это я, Грегор.

Отец нахмурился, словно что-то припоминая:

— У меня лихорадка. И я брежу…

— Нет, пап, это правда я, и я здесь! И Босоножка здесь! — сказал Грегор.

— Какая босоножка? — снова нахмурился отец, и Грегор вдруг вспомнил, что отец никогда не видел свою младшую дочь, — она родилась уже после того, как он пропал.

— Маргарет, — поправился Грегор. Когда мама была беременна, родители уже заранее придумали девочке имя — в честь бабушки отца.

— Маргарет? — Отец окончательно запутался и, смутившись, потер глаза: — Бабушка?

В пророчестве упоминался «некто, который ждет впереди». Но Грегор не ожидал найти своего отца таким потерянным и жалким.

Отец был худ как скелет и очень слаб. А что сталось с его волосами и бородой! Они сделались белы как снег.

Грегор дотронулся до плеча отца и вдруг заметил, что тот одет в плащ из крысиной шкуры. Неудивительно, что сверху он принял папу за крысу.

— Спать… только спать… — невнятно пробормотал отец.

Это было чудовищно. Грегор ожидал, что, одолев все преграды, он снова вернет себе своего папу. И снова почувствует себя мальчиком, который не должен постоянно брать на себя ответственность за себя и за окружающих, — ведь он всего-навсего ребенок. Но стоявший перед ним человек был даже более беспомощным и слабым, чем Босоножка.

Люкса приложила ладонь ко лбу отца Грегора и нахмурилась:

— Да он горит! У него жар не меньше, чем у твоей сестры. И у него совсем нет сил сопротивляться болезни. Вот почему он не может понять, что происходит.

— Может, если я с ним немного поговорю, он вспомнит? Он должен вспомнить, Люкса! — в отчаянии сказал Грегор.

— Нам нужно лететь, Грегор. Прямо сейчас, — настаивала Люкса, вливая большой глоток лекарства из голубой бутылочки в рот отца. — Мы сможем как следует заняться его лечением, когда вернемся в Регалию. Генри, помоги мне закрепить его. — И она принялась приматывать ноги отца Грегора к спине Авроры лентами паутины, которую быстро напряла Гокс. — Генри, ну же! — нетерпеливо повторила Люкса.

Но Генри стоял в стороне и даже не пошевелился. Он не помогал. Не торопился. Он даже не пытался хотя бы сделать вид, что взволнован.

— Нет, Люкса. Нам уже некуда спешить.

Это был очень странный ответ. Никто не понял, что это значит. Никто, кроме Живоглота.

На морде крысы появилось странное выражение:

— Ах вот оно что! Насколько я понимаю, наш Генри уже обо всем позаботился.

— Именно. Генри обо всем позаботился, — сказал Генри.

Он засунул пальцы в рот и громко свистнул.

— Ты что, спятил? Что ты делаешь?! — зашептал Грегор.

Он взглянул на Люксу, которая, казалось, готова была рухнуть без сознания. Шелковая паутина выпала у нее из рук и плавно опустилась на землю.

На дороге послышался топот множества крысиных лап. Но что происходит?! Зачем Генри это сделал?!

— Живоглот! — позвал Грегор.

— Кажется, я тут не единственный шпион, Наземный, — криво усмехнулся Живоглот. — Кое-кто из членов королевской семьи составил мне конкуренцию.

— Ты хочешь сказать, что Генри…

Нет, ни за что на свете Грегор не поверил бы, что Генри шпионит для крыс. Ведь крысы убили его родителей, они истребляют его народ!

— Но он не мог! — бормотал Грегор. — Он не мог! То есть… а как же Люкса?!

Ведь они были так близки, эти двое.

— Извини, кузина, — быстро сказал Генри, — у меня не было выбора. Викус вел нас к катастрофе. Он заключал союзы со слабаками, а ведь наш единственный шанс на выживание — союз с теми, у кого реальная сила. Мы должны объединиться с крысами — и править вместе. Ты и я.