Константин Григоров - Планета Майки, или Притяжение облаков

Теперь их Космоклуб больше не чернел среди окружавших его кустов, деревьев и серых каменных глыб, а одновременно и сливался с ними, обретя большую красочность, и выделялся из всего окружения своим уникальным обличием. Вокруг него были посажены рядом друг с другом небольшие кустики в качестве ограждения, не столько защищавшим, сколько обозначавшим его территорию. Изнутри помещение светилось новизной и порядком более комфортабельного оснащения. Появилась новая мебель, набор бытовых принадлежностей стал полнее, на стенах были обои с рисунком в виде ромбов на бежевом фоне, которые казалось немного расширяли комнату. Еще совсем недавно ветхое и старое на вид строение, которое было всего лишь безликой частью пространства заброшенного карьера, теперь слегка завораживало, ощущаясь в некотором роде, аномальным местом, где искажались измерения привычного мира и действовали другие законы.

Под вечер, немного в стороне от весело сидящих у костра и увлеченно болтающих ребятишек, на берегу по соседству с каменными глыбами карьера, стоял Кароль и, как ни странно, играл на саксофоне, найденном им на захламленном чердаке лачуги старого Файка. Точнее это был даже не чердак, а скорее какой-то верхний отсек или узкое пространство в потолке, на который они раньше не обратили внимания и где среди всякого ненужного хлама: старого тряпья, фуфаек, ржавых лопат и прочего, самым ценным оказался лишь футляр с этим видавшим виды музыкальным инструментом, старым, поблекшим, но все еще функциональным, который после чистки, стал вполне пригодным для использования. Одетый в футболку, немного узкие штаны, с длинной как у Дедича, но менее лохматой шевелюрой и саксофоном в мальчишеских руках, Кароль совсем неплохо и даже романтично здесь смотрелся, а изогнутый, точно небольшой дракон инструмент, как будто гармонировал с его натурой и собирался его слушаться, и возможно поэтому, звуки которые он пытался играть, уже стали вполне мелодичными и даже лиричными. Кароль играл, представляя себя настоящим музыкантом, который берет красивую музыку из гармонии с живой природой, с одухотворенным и сосредоточенным выражением лица и немного сдвинутыми бровями, как часто с ним бывало, когда в его душу что-то влетало или вылетало из ее глубины. Играл он, посылая звуки в вечерний покой окружающей природы, возвращавшиеся к нему, отразившись от воды, камней, деревьев, гор и даже неба едва различимым ответом.

— Эй! Джон Леннон, — окликнул Кароля Дедич, — Иди — картошка уже испеклась.

Кароль не переставая играть, ответил короткой шутливой музыкальной интонацией, что можно было понять как просьбу подождать.

— Джон Леннон не играл на саксофоне — он играл на гитаре и он носил очки, — решил поправить Дедича Славка.

— Да, какая разница. Гитара, очки. Все это можно мысленно дорисовать, — отмахнулся Дедич.

— Кароль, ну иди, каротшка уже испеклась и шпикачки… и трюфеля… и цукини… и баклажаны… и криветки, — начали все в шутку перечислять деликатесы.

— Что?! — перестав играть и повернув к говорящим голову, удивленно улыбаясь, спросил Кароль.

— Да мы так, пошутили, чтоб тебя отвлечь, — признались ребята.

— А знаете, здорово вот так просто стоять на природе и играть, и как будто весь мир и звезды тебя слушают и понимают. Еще я подумал, что, наверное, когда-то Файк так же играл здесь, коротая свои вечера и ночи, — поделился мыслями с друзьями Кароль.

— Кажется ты самый большой на свете романтик, — предположил Дедич.

Тут далеко в небе появился летящий и ярко горящий метеорит. Славка первым его заметил и закричал:

— Смотрите! Смотрите! Метеорит!

Все увидели как пересек небосвод и погас высоко над землей, бысто летящий, светящийся и оставляющий короткий след объект со всеми признаками небольшого метеорита.

— Красиво, — сказал Юрко.

— А может это Майка прилетела! — восторженно затряслась Катка.

— Да нет, это просто метеорит. Такое явление не редкость, — унял Каткину радость Игор.

— Есть примета, если увидев падающую звезду загадать желание, то оно исполнится, — поведал Славка.

— А давайте все вместе загадаем! Берите меня и все вместе беритесь за руки и повторяйте, — воскликнула Катка, заставляя всех взяться за руки.

Кароль, перекинув саксофон на ремне через плечо, без особого энтузиазма, но улыбаясь и участвуя в Каткиной забаве, подошел и присоединился к остальным.

Когда все стояли кольцом вокруг костра, взявшись за руки, Катка начала озвучивать желание, а все стали за ней повторять:

— Нуф, нуф, хурайла, урбананда сулайда, ангоранго на путе, маштараго везуте, Майка с нами. Нуф…!

Привычным и вполне обычным образом начался для Кароля новый день, за исключением одного неожиданного события. Поднявшись с постели, он сделал мгновенную зарядку из одного движения, немного прогнувшись назад и разведя руки в стороны, затем умылся, зашел на кухню, где бабушка уже приготовила ему на завтрак пирожки, взял тарелку с ними и сбежал на кресло у работающего телевизора, очевидно не желая пропустить что-то интересное.

— Кароль! Ты куда, безобразник! За столом надо есть! — крикнула ему вслед пани Чуткова.

— Ба-а-абушка, ну пожалуйста, — жалобно протянул он. — Тут мой любимый мультфильм — не могу пропустить.

— Ладно. Смотри свой мультфильм, — проворчала в ответ бабушка.

Внезапно за спиной у мальчика зазвонил, стоящий внизу на полке шкафа телефон. Оставив тарелку с пирогами на стоящем рядом с креслом небольшом столике, он нехотя встал, подошел и снял трубку.

— Алло, — ответил Кароль. — Привет Эмиль!.. Да, все нормально, как обычно, в общем. А ты как?.. Да? Ты серьезно?!.. Да, конечно, надо попытаться. Хорошо, я сейчас приду, — поначалу немного встревожившись от неожиданности, а потом радостно и с интересом воспринял он то, что сказал ему по телефону Эмиль и тут же засобирался уходить.

— Кароль! Ты что, уже уходишь?! А мультфильм — что, уже не хочешь смотреть? И не позавтракал как следует, — заметив, что внук собирается уходить, всполошилась пани Чуткова.

— Да, тут дело такое… не могу, надо идти. Пока, бабушка, — торопясь и душевно оправдываясь, Кароль скрылся за дверью, и воодушевленный поспешил к своему школьному приятелю.

Когда он пришел, дверь ему открыл Эмиль Горак, мама которого, доктор Гараква, в данный момент была на работе в астрономической лаборатории, оставив квартиру на попечение сына.

— Заходи. Сейчас покажу, — сказал ему Эмиль, впуская его внутрь.

Перейдя по ковру зал, Кароль проследовал за Эмилем в его комнату, которая больше была похожа на радиотехническую мастерскую. Везде — на полках в несколько ярусов, занимающих обе стены в углу, над краем длинного, идущего вдоль одной из них стола и на нем самом лежало множество разных предметов и материалов, имеющих отношение к радиотехнике: электрических проводов, частей, блоков, среди которых на полке стоял ящик громкоговорителя, а внизу под ним, на столе, продолговатый с множеством ручек корпус радиостанции, там же неподалёку какие-то небольшие измерительные приборы и еще, пылящаяся на дальнем конце стола старая большая радиола. Кроме того здесь же на стене висело и несколько грамот, свидетельствующих по видимому о победах Эмиля на конкурсах радиотехники и, стало быть, о его определенных достижениях в этом деле. Несколько, один под другим, выдвижных ящиков посередине стола тоже, наверняка, были заполнены радиодеталями и прочим радиосодержимым. Но главным, что выделялось среди всего этого, был стоящий на столе большой продолговатый корпус прибора, который имел, как и радиостанция, тоже немало всяких ручек, переключателей, разъемов, а также несколько ламповых и стрелочных индикаторов непонятного назначения.