Филип Керр - Джинн в вавилонском подземелье

Почему в поездах нет телевизоров, как в самолетах? Почему Нимрод будет ждать их на вокзале «Зоо»? Неужели в Берлине вокзал находится в зоопарке? Почему мама с папой тоже здесь, в поезд? И почему они улыбаются и смотрят на багажную полку, а оттуда на них глядит огромная змея с головой Иблиса? И почему Иблис остановил поезд?

Джон резко сел. И понял, что экспресс и в самом деле стоит. Он беспокойно покосился на багажную полку, хотя уже знал, что Иблис ему просто приснился. Филиппа, лежавшая теперь поперек трех сидений, все еще крепко спала, даже похрапывала — то мерно, то вдруг совсем беспокойно Громкий раскат грома раздался сразу вслед за вспышкой молнии, осветившей пустую платформу с надписью «Сигишоара». Так, значит, они уже в Трансильвании. И не просто в Трансильвании, а в том самом месте, где, по словам мистера Джалобина, родился Дракула.

Джон взглянул на часы. Только что перевалило за полночь. Жаль, что за ужином он не последовал совету Джалобина. Венгерский гуляш показался ему немного странным на вкус. Во всяком случае, мистер Джалобин, с его чувствительным желудком, никогда не стал бы есть подобное блюдо. Но Джон понятия не имел, есть ли в этом блюде чеснок. Двигатель локомотива тихо урчал, других звуков в поезде не было. Джон выключил верхний свет и, прижавшись носом к стеклу, пробовал разглядеть этот старинный трансильванский город. И тут же в ужасе отшатнулся: новая вспышка молнии на долю секунды осветила чье-то лицо. Существо за окном глядело прямо на него. И оно могло бы с легкостью победить в чемпионате мира среди ужасных горгулий. Джон отполз на самый дальний от окна конец полки. Сердце его билось громко, как барабан.

— Что такое? — спросонок спросила Филиппа, приоткрыв один глаз. Она видела, что брат напуган, а существа за стеклом не заметила вовсе. — Ты что, призрака увидел?

Джон указал на окно.

— Там что-то есть, — с трудом выговорил он.

— Конечно есть, балда. — Филиппа зевнула. — Там Европа.

— Я не про то. Там кто-то. Не то зверь, не то человек.

Филиппа глубоко вздохнула, чтобы окончательно прогнать сон. Села. Выглянула в окно. Тут как раз опять ударила молния и осветила табличку с названием станции. Больше Филиппа на этой платформе ничего и никого не увидела.

— Только не говори, что это был Дракула. — Она с грустью покачала головой, словно жалея брата и его по-детски ущербное чувство юмора. — Балда ты все-таки!

— Там правда кто-то был!

— Это же платформа, станция. На платформах и должны стоять люди, даже в Трансильвании. Даже в такую гнусную погоду.

— Этот кто-то был страшный урод.

— Внешнее уродство еще не означает, что это плохой человек. Сам знаешь.

— Знаю. Только бывают просто уроды, а бывают персонажи из фильмов ужасов, — сказал Джон кивая на окно. — Уж поверь, разница есть.

— Кто бы это ни был, он, должно быть, довольно высок, — заметила наблюдательная Филиппа. — Чтобы, стоя на платформе, заглянуть в окно этого вагона, ростом надо быть под два метра, не меньше.

Прошло десять минут, а поезд все не двигался Филиппе стало зябко. А вдруг Джон не шутил? И вообще, было тут нечто, вселявшее и в нее беспричинный страх.

— Надеюсь, поезд не сломался, — сказала она с тревогой.

Джон встал, открыл дверь купе и оглядел пустой коридор. Прислушался. Ничего, никаких признаков необычных происшествий. Мальчик вернулся в купе и поплотнее закрыл за собой дверь. Он не хотел больше пугать сестру, поскольку она — по всему видно — и без того перепугалась, но он был уверен, что видел это страшное заоконное лицо прежде. Может, даже среди иллюстраций в «Кратком курсе Багдадских законов» господина Ракшаса.

До сих пор он полагал, что в мире есть лишь три вида разумных существ: люди, джинн и ангелы. Однако в ККБЗ ясно говорилось о том, что есть и четвертый вид — падшие ангелы, также известные как демоны. Из всех демонов, о которых он читал, одним из самых ужасных и злых был Асмодей. У этого демона, если судить по книге, имелось три головы, в том числе одна бычья и одна баранья; а вот третью — голову ужасного звероподобного людоеда — Джон, похоже, как раз и успел ненадолго разглядеть в окне несколько минут назад. Он, конечно, мог ошибаться, но думал, что такие демоны, как Асмодей, наверняка достаточно высоки, чтобы заглянуть в окно железнодорожного вагона. Вряд ли уважающий себя демон станет для этой цели притаскивать на платформу ящик.

— Неужели мы застрянем здесь на всю ночь? — вздохнула Филиппа. — Джалобин наговорил об этой Сигишоаре столько неприятного.

— Он просто накручивал нас, — сказал Джон. — Специально заводил, понимаешь?

— Заводил? Что я ему, часы, что ли? Впрочем, он своего добился. Слышишь: тик-так, тик-так!

— Давай посмотрим на ситуацию с другого боку, — предложил Джон, стараясь успокоить сестру. — Мы едем в купе первого класса. Даже если поезд сломался, мы тут обеспечены всем необходимым. И, что еще важнее, ограждены от всего лишнего.

Не успел он договорить, как в купе полностью вырубился свет и двигатель локомотива перестал урчать. Все погрузилось во тьму, лишь изредка вспыхивали случайные молнии.

— А на это что скажешь? — спросила Филиппа.

— Должно быть, замыкание. Вода попала, — сказал Джон, убеждая уже не столько Филиппу, сколько себя самого. — Дождь-то льет как из ведра. Скоро починят. Сейчас пришлют кого-нибудь. Да уже наверно, чинят.

Мальчик открыл окно и опасливо высунул голову на холодный влажный ночной воздух. Он осмотрел весь поезд в надежде увидеть ремонтных рабочих. Вместо этого гораздо дальше, рядом с железнодорожными путями, на опушке небольшой рощицы, он разглядел огромную, окутанную тьмой фигуру. Сначала Джон решил, что это памятник какому-нибудь трансильванскому герою. Но когда влекомая ветром туча сдвинулась, открыв полную луну, отчего осветилась и платформа, и все окрестности, Джон почувствовал, что каменеет от ужаса. У фигуры можно было отчетливо различить три головы, хвост пресмыкающегося и ноги как у гигантского черного петуха. Самый настоящий демон, и, похоже, он поджидал кого-то, чтобы сесть с ним вместе в экспресс.

— Видно что-нибудь? — спросила Филиппа.

— Нет, — сказал Джон. — Тьма кромешная.

Он закрыл окно и уселся, стараясь улыбаться как можно шире. Возможно, сейчас самое время использовать дискримен — то самое желание на крайний случай, которым одарил его в Нью-Йорке, в здании «Дакота», мистер Водьяной. Джон как раз сообразил, что еще не использовал его… только бы теперь еще вспомнить немецкое слово-фокус, которое прицепил к нему мистер Водьяной… И Джон вспомнил! Мгновенно. Словно мистер Водьяной так и задумал. Единственная неприятность состояла в том, что он, хоть и видел это слово — DONAUDAMPFSCHIFAHRTSGESELLSCHAFTKA PITAN, — видел так ясно, будто слово напечатали прямо ему на ресницах, он совершенно не представлял, как оно произносится.