Александр Бачило - Пленники черного метеорита

– Шизофреник! – ругался Боб, быстро шагая гулкими тюремными коридорами. – Феодал недобитый! Я же еще ему и виноват! Не так, видите ли, из тюрьмы освобождаю. Покрутись-ка там, в ущелье, герой! Что же делать-то теперь, а?

Борька вдруг остановился, сам удивившись своей последней мысли. Так вот что отнял у него Ростик! Душевный покой. Раз приняв решение выручить его из беды, Борька не мог уже отделаться от этой мысли. Он ругал его, на чем свет стоит, сулил ему всяческие беды, между тем мозг его лихорадочно работал в поисках пути к спасению.

Покинув здание тюрьмы, Боб сел в свой огромный автомобиль с зеркальными стеклами и приказал шоферу, услужливо придерживающему дверы

– К Тимуру!

На дне Ущелья Грез царили кромешная тьма и мертвая тишина. Казалось, в этих местах человек никогда не бывал и солнце не заглядывало сюда миллионы лет. Трудно было поверить, что каких-нибудь два часа спустя ущелье осветят сотни прожекторов и тысячи зрителей займут свои места на отвесных утесах, оборудованных трибунами.

Борька шел наугад, не видя ничего вокруг, но он знал, что на утоптанной площадке дна нет ни одной ямы или кочки. Лишь бы верно выбрать направление, и тогда попадешь, куда нужно. Да тут и целиться-то особенно не во что, кроме огромных ворот заброшенного тоннеля, а именно они-то и были нужны Борьке.

Ни звездочки не сияло на небе, и дорога уже начинала казаться ему бесконечной, но темнота устраивала его все же больше, чем яркое освещение.

Лучше уж так, думал Борька, вытянув вперед руку, чтобы не наткнуться на что-нибудь. Другой рукой он придерживал стеклянную бутыль за пазухой. Лучше уж в темноте. По крайней мере его не видно со скал, где дежурят наряды гвардейцев.

Он скорее ощутил, чем увидел приближение огромного, темнеющего даже в черноте ночи препятствия. Ворота. Коснувшись рукой холодного металла, Борька пошел вдоль ворот и скоро обнаружил маленькую калитку, обозначенную по квадрату головками толстенных заклепок. Он прислушался. Изнутри донесся тяжелый нарастающий гул, створки ворот мелко завибрировали, затем гул ослаб и совсем утих, а через минуту повторился снова.

– Спит, паразит, – прошептал Борька. Он вынул из кармана ключ, открыл калитку и осторожно ступил в тоннель.

Здесь было почти так же темно, только у дальней стены под потолком светились две красные лампочки аварийного освещения. Прямо перед собой Борька различил толстые прутья решетки, а за ними – обширную бадью с водой для камнегрыза. Борька оживился. Это было именно то, что нужно. Он вынул из-за пазухи бутыль, просунув ее между прутьями, попытался дотянуться до бадьи, но не смог.

– Черт, как же они ему воду-то наливают? Не за решетку же лезут!

Собственно, почему бы и нет, подумал он вдруг. Камнегрыз спит, расстояние между прутьями достаточное, чтобы пролезть. Главное – все сделать быстро: влез, вылил и назад.

Борька осторожно поставил бутыль на землю по ту сторону решетки и снова прислушался к размеренному дыханию камнегрыза. Спит, вроде бы, крепко. Можно рискнуть. Да ведь другого выхода нет.

Сняв куртку, он стал протискиваться в отверстие между прутьями. Пришлось попотеть, но в конце концов он все же оказался внутри клетки. Камнегрыз храпел. С бутылью в руках Борька приблизился к бадье, заглянул в нее, но ничего не увидел. Он сунул в нее руку и кончиками пальцев ощутил прикосновение воды. Порядок.

Борька вытащил зубами пробку из бутыли, наклонил ее над краем бадьи. Плеск воды, тонкой струйкой льющейся из горлышка, неожиданно громко прозвучал в гулком помещении. Казалось, он заглушает даже храп зверя.

Вдруг разом мигнули обе красные лампочки под потолком, и сейчас же храп перешел в грозный рык. Лампочки сорвались с места и, прочертив две огненные дуги, метнулись навстречу Борьке. Меншиков обмер. Только теперь до него дошло, что это были за лампочки. Глаза камнегрыза! Ни черта он не спал! Все он видел, сидел спокойно, пока добыча сама не влезла к нему в клетку и вот теперь стремительно к ней приближался.

Руки Борьки сковало морозом, жидкость по-прежнему неторопливо лилась из бутыли в бадью. Камнегрыз был уже совсем близко.

Неожиданно он остановился, шумно потянул носом и издал неопределенный рев.

Борька слабо шевельнулся.

– Ну, чего ревешь? – произнес он севшим голосом. – Не видишь, что ли, водички я тебе принес, обормоту.

Камнегрыз примолк.

– Запах чуешь? – продолжал Борька, боясь перевести дух. – Тонизирующий напиток. Попробуй, пальчики оближешь… или что у тебя там?

Из темноты на него медленно надвинулась гигантская голова с полуоткрытой пастью. Зависнув перед Борькой, она пошевелила ноздрями, глотнула всухую, потом осторожно сунулась в бадью и, наконец, зашлепала языком по воде.

– Натуральный продукт, – бормотал Меншиков, медленно отступая к решетке.

Протиснуться наружу оказалось гораздо труднее, чем внутрь.

«Буржуй проклятый! – сам себя мысленно крыл Борька. – Отрастил брюхо! От жадности своей погибаешь, мироед!»

В панике он рванулся изо всех сил, вывалился, наконец, по другую сторону решетки и тут только заметил, что обеими руками продолжает сжимать пустую бутыль. Но удивляться чуду было некогда. Бросив бутыль, Борька подхватил свою куртку и поспешил к выходу…

К назначенному часу тюремный фургон доставил Ростислава и Ланселота к Ущелью Грез. За всю дорогу друзья не сказали друг другу и пары слов; рыцарь в присутствии гвардейцев хранил высокомерное молчание, а его товарищ сидел, глубоко задумавшись, и вовсе не был расположен и разговорам.

Появление их над обрывом было встречено многоголосым ревом толпы, разместившейся по периметру ущелья, превращенного в арену.

– Перед вами, – загрохотал, перекрывая крики, голос комментатора в динамиках, – герои сегодняшнего представления, двое бесстрашных рыцарей, бросивших вызов камнегрызу-убийце! Взгляните на этого высокого воина в блестящих латах! Сколько благородства в его осанке, сколько отваги в движениях! Это знаменитый сэр Ланселот, победитель бесчисленного количества драконов и великанов!

Да, непросто будет камнегрызу разгрызть этот камешек, этот, я бы сказал – ха-ха! – крепкий орешек! Поприветствуем благородного сэра!

Рев восторга сменился визгом полного экстаза.

Рыцарь неодобрительно покачал головой.

– Вы знаете, дорогой друг, – сказал он Ростиславу. – Вся эта демонстрация популярности моей персоны нисколько меня не радует. Я предпочел бы в награду за свои подвиги одну благодарную слезу в глазах бедной девушки или честного земледельца. Надеюсь, вы не думаете, что истошные вопли, звучащие здесь, могут мне польстить?

Ростислав молча кивнул.

– Спасибо, спасибо, друзья! – продолжал комментатор, будто восторг зрителей относился лично к нему. – Думаю, сэр Ланселот по достоинству оценит вашу любовь и покажет нам сегодня настоящий хоккей. То есть я хотел сказать – бой. Но первым против камнегрыза-убийцы предстоит выступить не ему.