Джеймс Дашнер - Дневник загадочных писем

— Она ведь не будет против, когда мы отправимся в Макадамию?

— Можешь поставить все твои сбережения, что будет, но мы справимся. Скажем ей, что не хотим упускать возможности насладиться видами ее родных мест. Думаю, это беднягу проймет.

— А когда нам лучше туда поехать? Завтра с утра?

— Хорошая идея. Это позволит нам провести целый вечер с тетей Мэйбл, а завтра мы вместе позавтракаем. Она делает обалденную яичницу с беконом в невероятных количествах. Надеюсь, мы сможем что-нибудь выяснить и вернуться к ней до завтрашнего вечера.

— Надеюсь, Макадамия — это не тупик.

Отец наклонился и похлопал Тика по ноге:

— Нет, мы что-нибудь найдем. Не мог же призрак послать это письмо?

— В свете последних событий, это вполне возможно.

— Кстати, да.

Тик вгляделся в карту:

— Похоже, если ты сейчас свернешь направо, мы окажемся в нужном квартале.

Эдгар помигал фарой и замедлил машину.

В миле или около того сзади, Фрэйзер Ганн остановился на обочине, чтобы его точно не заметили. Он подождет где-нибудь часок, а потом отыщет себе хорошее место для парковки, откуда можно будет понаблюдать за домом. Мальчик и его отец, возможно, там и заночуют, а вылазка в Макадамию будет завтра.

Фрэйзер хотел увидеть то, что они там найдут, прежде чем осуществить свой план. Любая крупица информации о планах Мастера Джорджа могла помочь Госпоже Джейн, и Фрэйзер собирался выяснить все, что сможет. Когда два искателя приключений будут на пути обратно в Анкоридж, он вытащит из кармана устройство, которому уже не терпится включиться.

Он злорадно улыбнулся.

Тик и его отец стояли перед дверью дома тети Мэйбл и смотрели на пластиковый венок над дверью, которому должно было уже быть двадцать или тридцать лет, потому что он весь был покрыт пылью. Сам дом был старой и холодной кучкой белых кирпичей, но проникающий через яркие шторы теплый свет заставлял его казаться самым уютным местом в мире. Но ни один из Хиггинботтомов еще не позвонил.

— Вот и добрались, — сказал папа. Толстый слой снега и льда покрывал участок вокруг них. Это был холодный пустырь, на котором, должно быть, много лет не появлялось солнце.

— Вот и добрались, — повторил Тик, подхватывая свою сумку.

— Еще одно предупреждение. — Отец посмотрел на сына. — Тете Мэйбл около полутора сотен лет, она смеется, как гиена, и пахнет, как мазь от растяжений.

Тик ухмыльнулся:

— Звучит заманчиво. Я люблю древнюю историю и фильмы о животных, а запах мяты — это нормально.

Отец кивнул:

— Правильный настрой. Давай уже это сделаем. — Он протянул руку и нажал на звонок.

Через три секунды тетя Мэйбл открыла дверь.

— Крошка Эдгар! — закричала она с порога: как будто кошки дрались неподалеку. Вместе с теплым воздухом из дома долетали запахи вкусной еды и мяты, а Тик пытался подавить смех.

Тетя Мэйбл выглядела не моложе, чем описывал папа, ее изборожденное морщинами лицо было покрыто как минимум тремя фунтами макияжа, увенчанными ярко-красно помадой, покрывавшей гораздо большую часть ее лица, нежели просто рот, как будто она накладывала косметику, прыгая через скакалку. Ее тело казалось слишком хрупким для громогласных приветствий, исходивших из ее легких, пока она обнимала Эдгара и Тика.

— Я так рада видеть вас! Так хорошо, что вы добрались! Наконец-то вы навестили свою старенькую тетушку!

Тик обнял ее в ответ, неожиданно почувствовав себя, как дома. В конце концов, она тоже была членом его семьи, и этот визит очень много значил для одинокой старой вдовы. Несмотря на холод, Тик почувствовал внутри тепло и захотел познакомиться с тетушкой поближе, хотя да, она его немножко напугала.

— Заходите, заходите! — сказала она, блестя вставными зубами и горя глазами, как сумасшедший клоун. — Мне нужно уронить куда-нибудь свои старые кости, вены совсем не дают мне покоя. Снимайте пальто и все прочее, а особенно этот уродливый шарф, молодой человек. — Она указала им, куда положить сумки и одежду. Тик по привычке оставил шарф на шее, проигнорировав ее замечание. Мэйбл отвела их в маленькую гостиную, где пара диванов, покрытых оранжевым бархатом, так и просили, чтобы на них уселись. Пыльная лампа со свисающей с нее паутиной светила тусклым желтым светом с обшарпанного деревянного стола. Весь дом выглядел так, как будто его обставляли под влиянием какой-нибудь действительно старой передачи.

Как только они уселись, тетя Мэйбл принесла три исходящие паром чашки с травяным чаем. По вкусу напиток напоминал скорее размоченную картонку, но Тик быстро согрелся. Он откинулся на спинку дивана и положил ногу на ногу, предвкушая зрелище под названием «Тетя Мэйбл в действии».

— Клянусь своей родной землей, я рада вас видеть, — начала она. — Жизнь на Северном полюсе в компании семнадцати одеял и пары ледышек заставляет женщин вроде меня стареть быстрее, чем хотелось бы. И, позвольте мне заметить, что, если ты родилась раньше, чем бабушки всех твоих соседей, можно забыть о партиях в пиннокль с друзьями и компании, в которой можно пересмотреть Энди Гриффита. — Мэйбл прервалась, но только для того, чтобы глубоко вздохнуть. — Этот парень, который живет за углом, — настоящая змея. Он приходил расчистить мне участок после последней снежной бури, но он даже не насыпал соли, чтобы лед растаял. Подумать только!

Войдя с зимнего воздуха в тепло после долгого и утомительного путешествия, Тик почувствовал, как под жалобы тети Мэйбл о грехах каждого из ее соседей его глаза медленно слипаются. Он напряг мышцы, пытаясь проснуться.

— … а миссис Джонсон, живущая дальше по улице, почти наверняка шпион ФБР. Все время подглядывает, задает вопросы, ну, вы поняла. Пару дней тому, я пошла вынести мусор, а она подошла ко мне. И знаете, что она мне сказала? — Пауза Мэйбл не была достаточно большой, чтобы кто-нибудь мог сделать предположение. — Ей хватило наглости спросить, как мое здоровье. Похоже, она уже планирует, что она сделает с домом, когда я умру и меня похоронят в какой-нибудь канаве. А мистер Кинг, который живет на углу… Представьте себе, у него тринадцать детей. И каждый из — исчадье ада, не будь я Мэйбл Рут Гертруда Хиггинботтом Фредриксон.

Это продолжало еще не меньше двадцати минут, и Тику уже приходилось щипать себя за руку, чтобы не засыпать. Его отец, казалось, получал от разговора удовольствие, улыбался, кивал и все время вставлял удивленные междометия. В конце концов, истощив свои могучие голосовые связки, Мэйбл замолчала и откинулась на спинку дивана.

— Здорово, — пробормотал папа, не веря, что тетушка наконец-то закончила свою тираду. — Похоже, твоя жизнь гораздо интереснее, чем ты утверждаешь, тетя Мэйбл. Мы очень рады, что приехали тебя навестить. — Он поглядел на Тика, подняв брови.