Джеймс Дашнер - Дневник загадочных писем

— Очень смешно, — пробормотал Тик, последовав указаниям и поднеся бумажку в глазам, чтобы прочесть отпечатанные на ней предложения:

«Внутри вы обнаружите последовательно четыре подсказки, седьмую, восьмую, девятую и десятую. Прочтя их, вы, вероятно, посчитаете, что у меня, вашего покорного слуги, в голове завелись тараканы, потому что на подсказки это не очень-то и похоже. Я скажу одно: все, что вы получаете, является подсказкой».

Тик поглядел на Нафталин и опустил глаза на Рутгера, сложившего руки на своем огромном пузе:

— Сразу четыре подсказки?

— Он чуточку спешит, — ответила Нафталин. — Понимаешь, должно быть двенадцать подсказок, так-то, а у нас не очень-то много времени, сам видишь.

— А почему их непременно должно быть двенадцать?

— А это уже часть загадки, мастер Тик. — Она подмигнула. — И кстати, я только что дала тебе еще одну подсказку. Какая я умная!

— Да уж, — проворчал Рутгер. — Просто Ганс Штиггеншлоббераймер.

Нафталин щелкнула пальцами, и ее лицо засветилось пониманием:

— Ага, теперь я вспомнила эту фамилию! Да, мой папа рассказал нам с сестрой все о нем. Этот парень изобрел самую первую Барьерную Палочку.

Рутгер шикнул на нее?

— Ты совсем? Мне казалось, мы на сегодня уже закончили нагружать мальчика информацией, которая ему пока не нужна.

Нафталин пожала плечами и снова подмигнула Тику:

— Это не имеет никакого отношения к подсказкам. Зато у юного господина будет, чем занять голову.

— Барьерная Палочка? — Тик уже слышал эти слова от Нафталин. — Даже не буду спрашивать.

Рутгер поглядел на Тика и, закатив глаза, кивнул в сторону Нафталин, как будто отмахиваясь от шалостей маленького ребенка:

— Разгадай загадки мастер Джорджа, явись туда, куда нужно, в нужное время, сделай то, что должен сделать, отправься туда, куда тебе нужно будет отправиться, и тогда ты точно узнаешь, что такое Барьерная Палочка.

— Звучит заманчиво… вроде как. — Тик едва сдерживался, чтобы прямо сейчас не раскрыть конверт с подсказками, но ему также хотелось стоять здесь целый день и задавать вопросы. — Вы случайно не должны еще что-нибудь мне сказать? Хоть что-нибудь?

— Мы сегодня уже достаточно разевали рты, — сказала Нафталин. — Мастер Джордж, возможно, будет настолько сердит, что наступит на свою кошку.

— То есть — он может нас слышать? У вас есть микрофон или что-то в этом роде?

Рутгер засмеялся, и смех его отразился от деревьев с такой силой, как будто ему только что рассказали самый смешной анекдот века:

— Тебе еще столько всего надо узнать, парень.

Тик посмотрел вниз со смесью растерянности и злости:

— Что смешного?

Рутгер отсмеялся и вытер глаза своими пухлыми ручками:

— Нет, ничего, извини. Совсем ничего. — Он прочистил горло.

— Что ж, пора, наверно, и в путь, — сказала Нафталин. — Удачи, мастер Аттикус.

— Да, да, именно, — согласился Рутгер, поднимая руку для яростного пожатия. — Пожалуйста, не пойми ничего превратно. У меня иногда что-то происходит с головой.

— Да, — сказал Тик, — я заметил.

Лицо Рутгера посерьезнело:

— Мы с Нафталин… очень рассчитываем на тебя, парень. Ты справишься, и мы очень скоро встретимся снова. Хорошо?

— Остался месяц, выпалил Тик, прежде чем понял, что он говорит. — Шестого мая. Мне нужно отправиться на кладбище и постучать правой ногой о землю в девять часов вечера, и закрыть глаза, и сказать определенные слова. Мне только надо сообразить, что именно надо сказать, и…

Рутгер поднял руку:

— Судя по всему, ты на верном пути. — Они с Нафталин обменялись взглядами, и лица обоих озарились широкими гордыми улыбками.

«Прекрасно, — подумал Тик, — нужно только разгадать волшебные слова».

— А теперь нам действительно пора, — сказал Рутгер. — Удачи тебе, и будь сильным.

Они с Нафталин одновременно сложили руки и поглядели на Тика.

— Ясно, увидимся, — сказал он и остановился, ожидая, что они развернутся и уйдут. Они не двинулись. — Разве вы не уходите?

— Лучше подождем, пока уйдешь ты, — сказала Нафталин. — Пытаемся быть вежливыми, ну и так далее.

— До чего же вы странные! — Тик улыбнулся им, надеясь, что они поймут, что стали двумя самыми близкими ему людьми во всем мире. Он почувствовал знакомую горечь прощания и помахал им рукой: — Надеюсь, увидимся. Вы ведь будете рядом, когда я справлюсь с… с чем бы то ни было?

— Мы будем ждать тебя прямо там, — сказала Нафталин. — Это будет величайший день в твоей жизни, можешь поставить на это свои лучшие пуговицы.

Тик кивнул, всей душой желая оттянуть расставание, но зная, что уйти будет правильнее:

— Да. Хорошо. До свидания. — Он развернулся и зашагал прочь, пробираясь через лес к дороге.

Тик бежал до дома бегом, и его грусть по поводу прощания с Нафталин и Рутгером быстро уступила место предвкушению того момента, когда он наконец прочтет эти четыре подсказки.

Он закрыл дверь своей комнаты и сел за стол, жалея, что не может каким-нибудь магическим способом переместить из Италии Софию, чтобы вместе открыть конверт. При этой мысли ему захотелось хорошенько пнуть себя за то, что он не догадался спросить Нафталин и Рутгера об их встречах с Софией и другими подростками. Он мог только гадать, получила ли она уже свое послание. Он напишет ей сразу же, как только заглянет в него.

Он открыл конверт и вытянул оттуда четыре куска картона, ничем не отличавшиеся по виду от предыдущих подсказок. Посредине каждого листка был написан свой текст, а прямо над ним в большом кружке был синими чернилами поставлен номер от семи до десяти. Тик задался вопросом, имеет ли последовательность значение, разложил перед собой подсказки и прочитал письмо под номером семь:

«Добраться до выбранного тобой места ты должен в нижнем белье. Ладно, успокойся, успокойся, я просто решил тебя разыграть. Не думай, что у меня нет чувства юмора. На самом деле, лучше оденься потеплее, потому что никто не знает, где ты можешь оказаться».

Тик остановился и задумался. От первой фразы у него заболел живот, но потом он прочел дальше и сообразил, что Мастер Джордж просто издевается. Да уж, Тику только и не хватало для полного счастья пробежки по городу в одних трусах в довесок к прогулке по кладбищу в полной темноте.

В этой подсказке не было ничего похожего на загадку, что соответствовало предупреждению, приколотому к конверту. Пожалуй, здесь не говорилось ничего, кроме того, что надо одеться потеплее. Но, если брать во внимание фразу, что все является подсказкой, здесь должен был быть какой-то скрытый смысл.

«Только я начал что-то понимать…» — подумал он, качая головой, и перешел к восьмой подсказке:

«Жизнь показывает, что вы не преуспеете. Я говорю это, потому что большая часть тех, кому приходят эти письма, так и закончат. Тем же немногочисленным счастливчикам, которые до меня доберутся, я как ни в чем не бывало объясню, что в мою подсказку вкралась опечатка и я, без сомнения, имел в виду, что вы преуспеете».