Джеймс Паттерсон - Клык

Я заморгала. Хотела бы я знать, с обложки какого журнала для подростков вытащил он сюда этого чувака? Ростом Дилан не ниже Клыка или Игги. Его густые белокурые волосы небрежно откинуты назад с загорелого лба, а выразительные темно-голубые глаза смотрят на нас с затаенным любопытством. На нем потертые джинсы, заправленные в грубые запыленные ботинки. Видавшая виды замшевая куртка прикрывает белоснежную футболку. Если он не сошел с журнальной обложки, то его хоть сейчас отправляй на съемки первой двадцатки самых клевых парней младше двадцати.

Само собой разумеется, Клык не в двадцатку, а в десятку входит.

— Привет. — Голос у меня совершенно осип. Я киваю, но что бы еще сказать путное, придумать никак не могу. И почему-то это выводит меня из равновесия.

— Мне особенно хотелось познакомить Дилана с вами, — говорит доктор. — Он, бедняга, вынужден терпеть мое общество. Ему необходима компания таких же, как он, молодых людей.

Я закатила глаза. Вот сказанул — «такие, как он»! Гусь свинье не товарищ.

— Давай, Дилан, не стесняйся, покажи им. — Доктор ободряюще треплет чувака по плечу.

Дилан смущенно переминается с ноги на ногу, но медленно стягивает куртку, обнажая широкие плечи и мускулистые руки. Он тяжелее Клыка, шире, больше. Может быть, он старше? А может, его просто лучше кормят?

Не помню теперь, какие еще у меня в голове завертелись мысли, потому что Дилан повел плечами и распахнул свои крылья. Во весь их пятнадцатифутовый размах.

Незачем лишний раз напоминать о моей выносливости. Но все-таки больше чем с одной умопомрачительной ситуацией в час мне совладать трудновато. А тут они, эти самые умопомрачительные ситуации, одна за другой как снег на голову посыпались. Что вместе с просяными лепешками вот-вот вызовет у меня несварение желудка.

— Дилан, откуда ты такой взялся? — Ровный, спокойный голос Клыка не выдал ни малейшего удивления.

Клык пододвинулся ко мне поближе и отхлебнул из бурдючка с водой.

Дилан кривовато ухмыльнулся:

— Из лабораторной пробирки.

Профессор Гюнтер-Хаген улыбнулся и радостно хлопнул в ладоши.

— Вам есть о чем друг с другом побеседовать. Но уже поздно, и мы все устали. — Он отвешивает старомодный поклон. — Будем с нетерпением ждать вашего завтрашнего визита.

Они уходят, а мы остаемся сидеть, не произнося ни слова. Пока темные силуэты не скрываются за палатками, мне не оторвать глаз от наших посетителей.

— Так-так. — Патрик наконец прерывает молчание. — Вот уж чего не ожидал. А вы знали, что есть еще подобные вам?

— Нет, — категорически отрезала я.

Что за чушь Ангел молола про Клыка? Жаль, что ничего от нее не скроешь. Надо попробовать оттащить ее в сторону и вытрясти из нее подробности. Глянула на ошеломленную стаю. Им вовсе не надо все это слышать. Только лишний раз расстроятся.

Но теперь Ангел намертво прилипла к Газману — не оттащишь. А через двадцать минут все перебрались в палатку и начали устраиваться спать. Ангел рядом с Газзи заснула первой. Или, по крайней мере, притворилась, что заснула. Посмотришь на нее, так сама невинность.

Игги — он бесконечно вертится — устроился отдельно в сторонке.

Надж, Клык и я улеглись вместе, натянув над собой сетку, защиту от малярийных комаров.

— Забудь про то, что сказала Ангел, — шепчет Клык мне на ухо. — Она же еще совсем ребенок. Ляпнула всякие глупости, не подумав.

— Что-то мне этот ребенок стал больно подозрителен.

Мы уютно прижались друг к другу.

— К тому же… — начинает Клык, — даже если она права… Я рад, что я… Что ты меня переживешь.

— Клык, что ты мелешь!

— Спи. Завтра длинный и трудный день. И завтрак у тебя ранний.

Если б не мое «усовершенствованное» зрение, я бы в темноте ни за что не разглядела его усмешки.

Через пару минут он уже тихонько сладко посапывает — заснул, как и все остальные. А я никак не могу успокоиться. Вроде спать хочу до смерти, а вся на взводе и по сто раз прокручиваю в мозгу Ангелово пророчество.

Клык умрет! Об этом даже подумать страшно. Год назад ничего хуже представить себе было невозможно. А теперь, когда я знаю, что значит обнимать и целовать его, пока у обоих у нас не перехватит дыхание… Да я теперь просто жить без него не смогу.

И самое ужасное во всем этом то, что Ангел еще ни разу ни в чем не ошибалась.

Пару часов спустя я все еще не сплю. От чуть слышного шороха глаза у меня широко раскрылись и взгляд стремительно скользнул вверх по тонкой нейлоновой стене палатки. По ней медленно-медленно движется расплывшаяся тень, человеческий силуэт, едва различимый на фоне догорающего костра.

Я вздохнула с облегчением. Слава богу, не лев. Если там человек, значит, кто-то начинает какую-то новую игру. И в игры я с удовольствием поиграю. Вам ли не знать, что счет в любой из них в конце концов оказывается в мою пользу. А вот голодного льва, честно скажу, я здорово опасаюсь. При одной мысли о здешнем животном мире у меня разыгралось воображение, рисуя самые кровавые ужастики. Пуля — пожалуйста, сколько хочешь, а рваные раны от львиных зубов — нет уж, пожалуйста, увольте.

Пока я размышляю про таинственные опасности, которые сулит нам африканская фауна, человек останавливается и поворачивает к нашей палатке. Коренастая невысокая тучная фигура. Заметьте, среди местных я не видела еще ни одного толстого. Внимательно наблюдаю за силуэтом. Одна рука поднимается. Похоже, человек в ней что-то держит. Но пистолет это или нет, разглядеть невозможно.

Каждый нерв во мне напрягается. Я готова поднять тревогу и немедленно разбудить стаю.

Осторожно высвобождаюсь из объятий Клыка и снимаю со своего плеча руку Надж. Сажусь на корточки, не сводя глаз с силуэта, резко расстегиваю молнию входа в палатку и выскакиваю наружу.

Никого.

Осмотревшись, подпрыгиваю, распахиваю крылья. Пара мощных взмахов — и я поднимаюсь в воздух футов на пятнадцать.

Ага-а-а! Вот и он! Тучная низкорослая фигура прячется в тени пары худосочных деревьев. С моим орлиным зрением мне пара пустяков рассмотреть в темноте каждую деталь. Не может быть! Я не верю своим глазам.

Чу?

Он настоящий мерзавец. Я миллион гадов на своем веку перевидала, но таких, как он, — раз, два и обчелся. Это я вам гарантирую. Совсем недавно мы выяснили, что он сбрасывает в океан радиоактивные отходы. Это все на Гавайях случилось. А что он теперь здесь, спрашивается, делает?

Как могу бесшумно опускаюсь на ближайшее дерево. Чу тихо с кем-то разговаривает. Похоже, по мобильнику.

— Да… Собираю новые экземпляры… Приблизительно через пятнадцать минут… — И он исчезает в неприметной палатке со стоящим перед ней знаком ПУНКТ ПЕРВОЙ ПОМОЩИ. Больше десяти человек там не поместится.