Джеймс Паттерсон - Макс

— Макс, послушай, я сама все проверяла, — пытается успокоить меня мама. — Я тебе честно скажу, лично мне эта школа кажется очень надежным и подходящим местом. A директор школы — моя университетская подруга.

Приди ко мне во сне сам Будда и скажи, что их план — это то, что нам нужно, я все равно с ним не соглашусь. Потому что, как до дела доходит, и когда меня совсем к стенке припрут, и когда у меня все разумные аргументы на исходе, верю я только себе.

И правоту моего подхода к делу жизнь многократно мне доказала.

И еще я верю Клыку.

И никому больше. Не потому, что не люблю стаю или маму, но Клыка я знаю почти так же хорошо, как саму себя. Более того, он единственный, кто вынесет столько, сколько вынесу я. Под пыткой и то не сломается. И меня ни за что не продаст.

После Клыка в разной степени я доверяю стае, маме и Элле. Джеб в список не входит.

— Школа не обсуждается, — жестко заявляю я. — У кого еще какие вопросы?

Знаете, когда чувствуешь себя всемогущим? Когда летишь один в ночном небе. Что, безусловно, очень рискованно. Вокруг ничего и никого. Только ты и ветер. Вознесшись над миром, как мечом, рассекаешь воздух. Выше и выше, пока не кажется, что сейчас сорвешь с неба звезду и спрячешь ее, маленькую и лучистую, у себя на груди.

Вот она, поэзия моей мутантской жизни. Напомните мне как-нибудь собрать все мои подобные излияния в полное собрание чувствительных сочинений и издать его под подходящим лирическим псевдонимом, типа Габриэль Шарбоне Эннуи. [8] Ennui — тоска, печаль (фр.). Я это абсолютно серьезно. Я однажды на обложке одной книжки такое имя видела. Надо же, не повезло кому-то с фамилией.

Кружу по небу на моей максимальной скорости. Крылья работают, мощные и упругие. Вверх-вниз; вдох-выдох. Вверх-вниз; вдох-выдох. Чувствую волну теплого воздуха посреди ночной прохлады, опускаю туда крылья и кайфую, пока меня несет огромными кругами.

В доме все спят. По крайней мере, я на это надеюсь. Я вернусь и тихо проскользну назад, пока никто не заметил, что меня нет, и, не дай бог, не подумал, что меня украли. Но пока мне надо побыть одной. Спокойно вздохнуть и спокойно подумать.

Судьба стаи снова в моих руках, и снова я оказалась единственной, кто ясно видит, что выбора у нас нет. Как только этого остальная стая не видит и не понимает?

Мы стая. Мы последняя оставшаяся в живых рекомбинантная форма жизни, созданная в школе докторами-франкенштейнами. Что само по себе обрекает нас на единственно возможную и неизбежную судьбу вечных беглецов.

Почему все наши только и делают, что обманывают себя, считая, что для нас возможен какой-то другой путь. Все их мечты — сплошная трата времени. Живут своими иллюзиями, а я, получается, жестокая и бессердечная, вечно им все порчу да надежды их разрушаю. Можно подумать, мне это удовольствие доставляет.

Вдох — выдох; вдох — выдох.

А Клык… Он всегда меня поддерживал. Что мне очень важно и нужно. Но последнее время он только и делает, что настаивает: нам необходимо найти где-нибудь необитаемый остров, там поселиться, питаться кокосами и жить в тишине и покое. И чтобы никто не знал о нашем существовании.

Иногда эта картинка даже меня соблазняет.

Но сколько такая идиллия может продлиться? Рано или поздно Надж захочется новые туфли, Газзи надоедят его старые комиксы, Ангел решит, что ей охота править миром. И что мы тогда будем делать?

Вот-вот. Опять придется всем говорить «нет».

А Клык? О чем он только думает, сначала целуя меня, а потом кокетничая вовсю со своей Прекрасно-Премудрой и тут же снова глядя на меня жарким взором.

Одного этого достаточно, чтобы и не такой крепкой девчонке, как я, умом тронуться.

Зззззззз…

Потребовалось несколько секунд, чтобы мой одурманенный мозг воспринял сигнал боли, посланный нейронами клеток правого крыла. Я запрограммирована не вопить от удивления и боли — таков уж наш механизм выживания. Поэтому, неуклюже скособочившись и стремительно теряя высоту, я только тупо гляжу на странную огромную дыру на своем крыле.

Меня подстрелили. Я падаю на землю. И ничего не могу с этим поделать.

К сведению изучающих физиологию птиц, подтверждаю, что два крыла необходимы по весьма существенной причине — на одном крыле далеко не улетишь.

К тому времени как я осознала наконец, что же именно со мной стряслось, до смерти мне оставалось секунд десять, не больше. Десять секунд — и я разобьюсь в лепешку. Изо всех, какие только у меня еще были, сил напрягаю здоровое крыло, стараясь набрать высоту. Поднимаюсь на несколько футов и снова валюсь вниз, точно сломанный игрушечный вертолет.

Вот такая получается история. Пройти все, что я испытала, а закончить внезапной смертью в полном одиночестве. И нечего теперь вспоминать о моей выносливости. В тридцати футах от асфальта безымянной парковки закрываю глаза.

Мне жаль того, кто меня найдет. Надеюсь, стае как-нибудь станет известно, что я умерла. Хоть не будут терять времени на мои поиски и на бесплодные надежды. Я вспомнила всех, с кем не успела договорить, кому не успела сказать все, что было у меня на душе или на уме. Только не успела додумать, хорошо ли…

Бах!

Аййййй!

А я-то думала, пусть в меня стреляют, пусть меня ранят, я не издам ни звука. Оказалось, что я ору, как девчонка-недотрога, когда в предчувствии неминуемой гибели приземляюсь на батут, с которого меня подбрасывает высоко в воздух…

От удара и сотрясения дыхание у меня замирает, и я от боли до крови прикусываю губу. Меня подбрасывает снова и снова, но на сей раз не так высоко. Подбираю к спине раненое крыло и чувствую, как перья на нем слиплись от крови.

Еще пара прыжков, и я ухитряюсь встать на ноги, дико озираясь по сторонам. Вокруг батута стоят и глазеют на меня около сотни солдат Новой Угрозы. Как будто я мышь в окружении армии котов, ждущих, когда можно будет прыгнуть, а пока в предвкушении поживы пожирающих меня глазами.

— Тебя хочет видеть мистер Чу, — прогундел один из них голосом механического телефонного оператора.

Они сняли меня с батута и немедленно плотным строем взяли в кольцо, не оставив ни малейшей лазейки. Подняться в воздух и улететь невозможно. Шансов одолеть их нет никаких. На меня одну их слишком много… Выхода нет. Короче, дело швах!

Вооруженные охранники затолкали меня в кузов грузовика и обступили там такой плотной стеной, что я вообще ничего не вижу.

Подведем итоги:

— Семья понятия не имеет, где я и что со мной.

— В правом крыле здоровенная дыра, и я подозреваю, что пара костей в нем сломана.

— У солдат Новой Угрозы безусловное численное преимущество, и они волокут меня незнамо куда, на встречу с таинственным врагом мистером Чу.