Джеймс Паттерсон - Спасти Ангела

Может, им даже не придется больше в супермаркете продукты тырить. Честно заработанных денег на еду на всю неделю хватит.

Клык отрывает глаза от шапки с деньгами и видит перед собой улыбчивую девчонку своего возраста.

— Классное шоу вы забацали! Здорово у вас получается, — говорит она по-английски.

— Спасибо.

— А я хочу пригласить тебя и твоих друзей совсем на другое представление. Послезавтра. На Площади Согласия. Знаете, где это?

— Найдем, конечно.

— Вот и отлично. — И девчонка протягивает ему листовку. — Вот, держи, тут все написано. Там и увидимся.

— Пока, до встречи. — Клык машет ей вслед зажатой в руке бумажкой, а его команда уже рвет у него из рук листовку.

— Дай прочитать!

— Что тут написано?

«Да исчезнут ваши темные дни в лучах Единого Света! Присоединяйтесь к нам на Площади Согласия — и Единый Свет дарует вам свою любовь. Вступайте в ряды нашедших выход из тьмы! Спасем нашу планету! Да здравствует радость и счастье!

С любовью, ваши друзья, Группа Конца Света!»

— Йес! Клюнули! — Клык рубанул ладонью воздух.

— Что мы здесь забыли? — спрашиваю я. — У нас в таких заведениях всегда одни неприятности.

По какой-то уму непостижимой причине Клык и его команда назначили нам встречу в одном из самых дорогих ресторанов одного из самых фешенебельных отелей Парижа George V, в двух шагах от Елисейских Полей. От роскошного, серого с золотом, интерьера у кого хочешь голова кругом пойдет. Но, на мой взгляд, нам он ничего хорошего не сулит. Я как могла настаивала на МакБургере за углом на соседней улице, но Клык уперся:

— Мои ребята в Париже первый раз. И, может, последний. Пусть посмотрят, как люди живут. К тому же мы, похоже, на кое-какой след напали…

— Мы тоже кое-что обнаружили, — перебиваю я его. — Страшно важное. Ладно, давайте уж, так и быть, рассаживаться.

Ненавижу пыль в глаза пускать. Чего я перед ним выкаблучиваюсь! Тем более что ничего особенного у нас нет. Слухи кое-какие, да и те мы толком понять не можем.

Здешний метрдотель, видать, ко всему привык — к рок-звездам и к кинозвездам всех возрастов и мастей. На нас он даже глазом не повел. Просто провел к длинному банкетному столу в дальнем углу. Мы — все тринадцать — чинно рассаживаемся по местам. Тотал, само собой, вне себя от счастья. Не нарадуется на цивилизацию, где собакам в лучшие рестораны вход открыт.

— Боже! Я уже чувствую волшебные ароматы vichyssoise, — бурно радуется он, поводя носом.

— Ароматы чего? — Газзи смотрит в меню, как баран на новые ворота. — Здесь все по-французски. Мне бы гамбургер…

— Попробуй лучше Boeuf Hachè, — советует Майя, и я сразу вспоминаю, как Ангел говорила, что, когда ее в Нью-Йорке из клетки освободили, она потом почти все время в Европе жила.

Мы уже заказали напитки, и Клык приступает к делу:

— Ну, что вы там раскопали?

— Мы-то? — Я чувствую на себе пристальный взгляд Майи. — Дилан подался вперед, готовый в любую минуту прийти мне на помощь. — Да так, ничего особенного. — Я откашлялась. — Мы просто слышали повсюду про День-А, типа того что День Апокалипсиса. Но народ о нем особо не распространяется. Так что понять трудно, когда вся эта петрушка произойти должна.

— И еще мы немножко по Парижику прокатились, — распинается Тотал, игнорируя мои многозначительные грозные взгляды. — Двенадцать кондитерских-патиссери, три парка и четыре музея… — Он кладет лапы на крахмальную скатерть стола и отхлебывает воды из стакана.

— Да неужто?! — не сдержался Клык.

Я чуть притормозила, пытаясь на ходу придумать, как бы повернуть наши занятия в более выгодном для нас свете.

— Мы просто бродили там, где больше всего народу, где люди встречаются и болтают, где подростки тусуются…

— Кондитерских, по-моему, было тринадцать, — не к месту уточняет Дилан. — Но мы еще и кучу школ обошли, по крайней мере, двух директоров видели. Как они, из окна свесившись, школьников пасли.

— Это я предложил по школам пройтись. Концесветники ведь детей и подростков окучивают. — Газзи усердно намазывает маслом хлеб. Во Франции самый обычный хлеб с маслом — самое лучшее лакомство на свете. — А кондитерские-патиссери — это Макс идея была.

— Да уж конечно, — снова съязвил Клык, но я предусмотрительно промолчала.

— Эй, кореш, кончай ее подначивать, — вмешался Рэчет. — Сам-то ты собираешься им рассказать, какой у нас улов, или нет?

Клык состроил многозначительную мину, от которой я чуть не оскалилась.

Майя вытащила из кармана листовку и расправила ее на столе:

— Вот, читайте. Мы про День-А тоже наслышаны. Только у нас более подробная информация.

Клык победоносно ухмыльнулся. Еще немного, и я его тресну.

Но, взяв себя в руки, читаю листовку.

— Значит, послезавтра? — оторопело переспрашиваю я. — Так… скоро?

Мрачно опустив головы, мы размышляем о прочитанном. Пока Газзи в конце концов не прерывает молчания:

— Ни хрена себе!

— Надо придумать план… — начал было Клык. Но закончить он не успел.

Бабах!

Бабах! С потолка грохнулась здоровенная золоченая хрустальная люстра. Стены треснули. По залу разметало столы и стулья. Похоже, рвануло где-то под самыми нашими ногами. Свет погас, люди орут в темноте.

— Держитесь друг за друга! — крикнула я нашим. — Быстро продвигаемся к выходу.

Осторожно лавируем мимо мечущихся в истерике людей. В темноте и в дыму ничего не видно. Если б не Игги, мы бы совсем пропали.

Но он, со своим врожденным чутьем, каким-то образом безошибочно отыскал пролом в стене, и все мы, след в след, пробираемся за ним наружу. Защищаясь от пыли, я натянула на голову рубашку, благо все равно иду вслепую, и двумя руками крепко держу и волоку за собой Надж и Ангела, которая громко кричит через плечо:

— Спокойно! Следуйте за нами! Мы вас выведем! Не толкайтесь! Идите гуськом, проходите по очереди!

Не знаю, подействуют ли ее команды, потому что народ в панике. Кто на стол влез, кто под стол. Но крики и вопли перекрикивает знакомый голос:

— Макс!

И в тот же миг чувствую его дыхание у себя на щеке.

— Все в порядке, Дилан. Не суетись! — Я сбрасываю его руки со своего плеча. Но по крайней мере ему не все равно, где я и что со мной. А некоторым наплевать.

Наконец один за другим мы выбрались через дыру из развалин. На улице ревут сирены пожарных и скорых. Я быстро пересчитываю стаю. Все здесь. Клык по очереди окликает свою команду, и у меня кольнуло под сердцем — они теперь главная его забота.

Но, по большому счету, это не важно. Главное, что все целы.

Газзи втянул в себя воздух и принюхался:

— Это взрывчатка. Пахнет, как в Рождество.

Хорошенькое у него о Рождестве представление! Я бы сказала, нетрадиционное.