Елена Ленковская - Спасти Кремль

— В чём дело? Ну! — Француз, следивший за их работой, в очередной раз замахнулся на Русю прикладом.

— Живот скрутило! Ой, мамочка! — заскулил Руся. — Он демонстративно похлопал себя по животу ладонями, и скорчился ещё сильнее.

Капрал брезгливо скривился и махнул рукой в сторону нужников, устроенных поодаль.

Русе того и надо было. Оставив притворство, он в три скачка миновал сквозь заставленную какими-то ящиками арку собора Двенадцати апостолов, и вылетел на Сенатскую площадь. Оттуда прекрасно просматривались Никольские.

Он успел увидеть сестру ещё раз. На верном Шоколаде девочка уже выезжала из Кремля, поэтому разглядеть удалось только Лушину спину.

Какое-то время Руся смотрел ей вслед. На лице его блуждала счастливая улыбка.

— Куда это она? — Нахмурясь, мальчик вернулся к суровой действительности. — Вернётся или нет? Нет, наверное. Был бы у меня конь, я бы не вернулся. Разыскал бы своих и… Эх, да что там!

Луша, и в самом деле, оставляла Кремль с твёрдым намерением найти своих и помешать варварским планам Наполеона осуществиться.

— Жива-здорова и слава Богу, — продолжал свои размышления Руся, — только что я-то теперь здесь делаю?

Теперь, конечно, не было смысла здесь оставаться.

— Думай, Раевский, шевели мозгами!

Руся огляделся.

Рядом теснились гружёные провиантом фуры. В каждую было запряжено по две лошади. Возница самой крайней к нему фуры нагнул красную шею, ковыряя дыру в подмётке.

— Убегу! Догоню! — План созрел мгновенно.

Улучив момент, Руся забрался под брезент, накрывавший груз.

Фура почти сразу тронулась, но вскоре остановилась, видимо в ожидании других повозок. Возница заговорил с кем-то из товарищей.

— Всё-таки здорово, что я их без словаря понимаю, — порадовался Руся, прислушиваясь к французскому оживлённому говору, пересыпаемому беззлобными ругательствами. Говорили о предстоящем взрыве.

Руся насторожился и весь превратился в слух.

Наконец, обоз тронулся. Громыхая колёсами, фура с красношеим возницей первой проехала сквозь ворота.

Внезапно француз перестал насвистывать легкомысленную песенку. Он настороженно обернулся, привстал. Придирчиво осмотрел фуру, укрытую брезентом: сбоку подол брезентового полотна был неряшливо задран.

Француз поднял брови и остановил повозку. Спрыгнул с облучка, обошёл фуру кругом, заглянул под укрывную ткань, аккуратно её расправил. Озадаченно потирая ладонью свою красную шею, вернулся на передок. Фура покатила. Перекрывая тележный скрип и грохот, возница снова беспечно засвистал соловьём.

— Я думал, ты убежал! — сказал тихо отец Георгий, покосившись на откуда ни возьмись появившегося у канавы Руслана.

— Почти. Но я передумал. Здесь дело нашлось.

Бок у Руси был выпачкан чем-то белым. Видимо, в мешках под брезентом была мука. Руся кое-как отряхнулся.

— Ну-ка, ну-ка! — В отвале что-то блеснуло. Руслан нагнулся, поднял какую-то железку, с досадой откинул в сторону. — Нет, не он.

— Что потерял-то?

— Да так, вещицу одну.

— Дорогая вещица-то?

— Да как сказать.

— Не тужи. Может найдётся. На всё воля божья. Да ты неужто за этим вернулся?

Руся покачал головой. Потом наклонился к самому уху батюшки и зашептал что-то.

— Сегодня ночью, говоришь?

— Да. Да!

— Надо других предупредить.

Руся кивнул.

— Затем и вернулся.

Весть о том, что взорвут сегодня и что известен час, когда огонь должен достичь пороховых мин, заложенных под фундаменты кремлёвских дворцов, соборов и башен, распространилась среди русских, согнанных на земляные работы, мгновенно.

Ближе к утру Кремль покидали последние колонны французской армии.

— Уходите! — кричали французы кучке русских, столпившихся в темноте, чуть поодаль от ворот.

Это были местные жители, насильно согнанные на работы по закладке взрывчатки. Закончив приготовления к взрыву, французы распустили работников по домам, но мужики не уходили.

— Уходите, если вам жизнь дорога! Сейчас тут камня на камне не останется!

Мужики тревожно переглядывались, однако расходиться не торопились. Они словно ждали чего-то. Смертельно уставший Руся был там же. Он сидел прямо на земле, уткнув в согнутые коленки свою лохматую голову.

Отец Георгий, подобрав испачканные землёй и глиной полы рясы, молча присел рядом. Руся приподнял голову и горячо зашептал, глядя в непроглядно чёрное небо:

— Если будет дождь, он зальёт фитили. Иначе — не успеть! Нас спасёт только дождь.

— А ты молись, — спокойно сказал священник и положил ему руку на плечо. — Детская молитва — самая чистая, самая действенная.

Наконец, последний французский солдат вышел из ворот Кремля. Древняя крепость опустела.

Мужики оживились. Задремавший Руся проснулся от криков:

— Братцы, ушли францы, ушли! Бежим скорее! Туши, туши фитили!

Люди бросились тушить фитили. Руся побежал вместе со всеми.

Ночь была тёмной, хоть глаз выколи.

— Звёзд не видно, потому небо в тучах, — понял вдруг Руся. — Хоть бы дождь, скорее бы дождь!

— О, да я и сам себе дождик! — вдруг нервно хихикнул мальчик. Он повернулся лицом к траншее, в которой тлел фитиль и приспустил штаны. После некоторой заминки раздалось весёлое журчание. Шнур зашипел и погас.

Руся поддёрнул штаны, и огляделся. Люди в лихорадочной спешке заливали и выкапывали фитили. Мальчик снова с надеждой посмотрел на небо.

— Господи, хоть бы дождь! Пусть бы дождь! — Помогая взрослым таскать воду, он всё твердил про себя свою короткую молитву.

Через час после ухода французов из-за Калужской заставы один за другим раздались три пушечных выстрела. Это маршал Мортье подавал сигналы к взрыву.

— Что это? Похоже, сигнал?

— Так скоро?

— Уходим, братцы!

Земля содрогнулась. От удара страшной силы взлетело на воздух здание Арсенала и часть кремлёвской стены. Можно было подумать, что от этого взрыва разверзлись небеса — на землю хлынули потоки дождевой воды.

Рвануло ещё раз, потом ещё и ещё. Обрушились башни, выходящие в сторону реки. Огромная пристройка к Ивану Великому, оторванная взрывом, с грохотом осыпалась подле колокольни и на её подножия.

Столп звонницы устоял. Он возвышался над руинами, величественный, освещаемый отблесками пожара: горели Грановитая палата и уцелевшие от взрывов древние соборы.

Руся не довелось всё это увидеть. Его подбросило в воздух первой, самой мощной взрывной волной, и швырнуло на землю. Мальчик упал ничком и остался лежать под дождём, среди почерневших от огня, дымящихся развалин.

Выехав из Кремля, Луша миновала Воскресенский мост и двинулась вверх по Тверской. Вскоре девочка свернула направо и оказалась в Столешниковом переулке.