Крессида Коуэлл - Как перехитрить дракона

Иногда только в Последней Главе становится ясно, для чего НА САМОМ ДЕЛЕ был затеян Грандиозный Поход.

Лицо Стоика, пунцовое от гнева, мгновенно побелело от ужаса.

— Злокоготь… — в страшной муке прошептал Стоик Обширный и торопливо подхватил оцепеневшего сына. — Клянусь Одином, Фрейей и Волосатыми Кулаками Тора, Злокоготь всё-таки задел его своим Леденящим Пламенем…

А всё из-за этого пустого, никому не нужного похода неизвестно за чем! — Огромный и лохматый, Стоик Обширный ударился в слезы.

— Ох, Стоик, разрази тебя Тор! — вскричал Старый Сморчок и непочтительно оттолкнул Стоика с дороги. — Да ЗАТКНИСЬ же ты хоть на минуту и выслушай меня! Не так уж я плох, как предсказатель, Злокоготь тут совершенно ни при чём. — Он пощупал Иккингу пульс, заглянул под веки, постучал по одеревеневшей, как бревно, груди… — Это ЗМЕЕПАТИТ!

Стоик попятился.

— И что это значит? — прошептал он, еле шевеля побелевшими губами.

— Это значит, — ответил Старый Сморчок, — что когда предсказываешь будущее по пламени. очень трудно отличить одного маленького пацаненка от другого, и оказывается, что Гадючка Отравная укусила не Рыбьенога, а ИККИНГА, Вот Змеепатитом и заболел не Рыбьеног, а ИККИНГ. А это значит, что поскольку сейчас…

С этими словами Старый Сморчок пошарил у Иккинга за пазухой, надеясь отыскать Картошку, но вместо нее извлек тикающую Железную Штуковину. Он посмотрел на цифры и покачал головой.

— Увы, уже без пяти десять утра Пятой Пятницы! — продолжил Старый Сморчок и осторожно положил Железную Штуковину на кровать рядом с Иккингом. — А это значит, что твоему сыну Иккингу осталось жить ровно пять минут.

Старый Сморчок хихикнул. Казалось, страшная угроза ничуть его не беспокоит.

— А значит, у нас осталось очень мало времени на то, чтобы применить противоядие. Но, к счастью, — тоном заправского колдуна заговорил Старый Сморчок, — к счастью, твой сын, совершив, как ты выражаешься, никому ненужный поход неизвестно за чем. принес необходимое противоядие. Камикадза, где Картошка? У Иккинга ее нет… где она, у тебя?

Камикадза побелела, как спина Одноглаза, и покачала головой.

— Картошки… нету, — пролепетала она.

Старый Сморчок в ужасе разинул рот.

— КАРТОШКИ НЕТУ?! — возопил он. — КАК ЭТО — КАРТОШКИ НЕТУ?! ВЫ ЖЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ЕЕ ПРИВЕЗТИ!!!

Камикадза опять покачала головой.

— Картошки нету, — еще тише прошептала она.

— Но я был в вас уверен, — прошелестел Старый Сморчок. — Я не сомневался, что вы привезете Картошку… Всё. больше я никогда не буду верить тому, что пророчествуют эти проклятые языки пламени… Они мне ТОЧНО рассказали, что вы ее добудете…

— Мы ее и вправду добыли, — пролепетала Камикадза. — А потом ее сожрал Злокоготь.

— Ох. боже мой! — ахнул Старый Сморчок. — КАРТОШКИ НЕТУ.

И вдруг перед Старым Сморчком промелькнули все его девяносто три года до единой секунды. Тело его обмякло и сморщилось, как осенний лист.

Когда Иккинг в лодке оплакивал Рыбьенога, он не знал, что ему пришло время оплакивать самого себя.

Потому что именно Иккинга. а не Рыбьенога давным-давно, во время бегства из Форта Жестокуса, ужалила Гадючка Отравная.

И теперь именно Иккинга, а не Рыбьенога отделяли от смерти считаные минуты.

— ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? — взревел Стоик Обширный. — Какие еще существуют лекарства? Другие противоядия?

Старый Сморчок покачал головой:

— Картошка — это единственное лекарство от Змеепатита.

— Я ПРИВЕЗУ ЭТУ ТРЕКЛЯТУЮ КАРТОШКУ! — закричал Стоик Обширный, взмахнув мечом. Он до последней минуты оставался Человеком Действия. — СКАЖИ ТОЛЬКО, КУДА ИДТИ И СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ У МЕНЯ ОСТАЛОСЬ!

— Ближайшая Картошка, — печально проговорил Старый Сморчок, — растет приблизительно в трех с половиной тысячах миль отсюда, в далекой стране, которую те, кто в нее верит, называют Америкой. А у тебя осталось… — Он посмотрел на часы, стоявшие возле Иккинговой постели, — ровно три минуты.

Даже Стоик осознал, что задача эта не из легких.

Он стал кругами ходить по комнате, дергая себя за бороду.

Старый Сморчок, Камикадза и Одноглаз сидели у постели Иккинга.

Даже Одноглаз не радовался, что на свете станет одним человечишкой меньше.

Из его единственного глаза выкатилась большая прозрачная слеза. Она потекла по Саблезубому Клыку и плюхнулась наземь.

Тело Иккинга одеревенело, раскраснелось от жара и было горячим, как кипяток. Беззубик лизал его пылающие щеки, пытаясь охладить их.

— ЗЛОКОГОТЬ! — вскричал Стоик Обширный. — Я ВЫСЛЕЖУ ЭТОГО НЕГОДНОГО ДРАКОНА И СИЛОЙ ОТБЕРУ У НЕГО КАРТОШКУ!

— Ты хочешь найти Злокогтя в безбрежных просторах океана, в бездонной морской пучине? — устало проговорил Старый Сморчок, снова поглядев на часы. — За ДВЕ минуты?

— Смирись, Стоик, — прошелестел Старый Сморчок. — То. о чём ты говоришь, не просто не-ВЕРОЯТНО… Это не-ВОЗМОЖНО…

Рыбьеног забился в тень и внимательно всматривался в лицо друга.

Иккинг старался что-то сказать, но одеревеневшие, пылающие губы не могли произнести ни звука.

Он очень походил на Злокогтя, когда тот в Угрюмом Море пытался заговорить с Иккингом.

— …Рели ня… — в отчаянии лепетал Иккинг. — РЕЛИ НЯ! — Он попытался на что-то указать, но оцепеневшие пальцы не слушались хозяина.

Старый Сморчок потрепал его по руке, смочил лоб холодной водой. Плечи Стоика содрогались от рыданий.

— РЕЛИ НЯ1 — снова воскликнул несчастный Иккинг.

Рыбьеног попробовал понять, куда указывают глаза друга. Они смотрели куда-то на стул у двери.

На этом стуле лежала меховая куртка Иккинга, его шлем, лук и стрелы, которые он бросил туда, ворвавшись в дом.

— Осталась одна минута, — прошептал Старый Сморчок.

— РЕЛИИИИ НЯ! — в отчаянии выкрикнул Иккинг.

Иногда только Настоящий Друг может понять, что ты хочешь сказать.

Человек, который долгое время пробыл с тобой плечом к плечу, внимательно прислушивался к твоим словам и старался вникнуть в их смысл.

И Рыбьеног понял.

Он не знал, почему должен поступить именно так. Но он привык доверять Иккингу — тот всегда умел найти выход из любого положения.

Рыбьеног взял Иккингов лук.

Достал из колчана стрелу — необычную и очень красивую, украшенную перьями птиц, которых Рыбьеног никогда не видел.

Приладил стрелу к луку и прицелился в Иккинга.

Стоик между всхлипами поднял глаза и удивленно замер. Его Единственный Сын и Наследник лежит при смерти, а этот его чудаковатый придурок с рыбьим лицом собирается его ЗАСТРЕЛИТЬ! Черт знает что такое!