Валерий Пушной - Свинпет

— Что? — голос сорвался на фальцет. — Это слишком! — Как мячик, подпрыгнул на сидении, будто угодил задом на ежа, и его понесло по кочкам. — Это что, такая шутка? Ты случайно не свихнулся, Бурих? У тебя заворот кишок в мозгах! Я не подопытный кролик и не кусок ржавого металлолома, чтобы меня куда-то сдавали. Ты ошибаешься, если думаешь, что мы у тебя на удочке, как пескари на крючке у рыбака. Мы и сами умеем ловить рыбку! Вали ты к чертовой бабушке со своим секретом. Мы можем одни обойтись. А может, нам лучше тебя самого сдать? Вот уж ветеринары порадуются, давно сети расставляют. А что, хорошая идея, сдать тебя в обмен на Карюху. Как смотрите на это, друзья? Подъедем сейчас к кафе, кликнем агентов и Буриха прямо им в руки! Думаю, беспроигрышное дело. Пускай парится и дальше в этом городе! Ну, что молчишь, Петька, принимаешь мой секрет? Уж он станет настоящей неожиданностью для агентов. А может, тебя просто высадить сейчас? Врезать, как следует, по шее и высадить, чтобы впредь соображал лучше. — Недовольство Андрюхи постепенно утихало, в конце концов, зло сплюнул и угомонился.

Ванька вытер пот со лба и размеренно, но очень весомо, что было непривычно для всех, выдал:

— Не маячь, Андрюха, или мы тебя самого высадим!

У Раппопета от изумления перехватило дыхание:

— Ты, Малкин, чего? — вытаращился он. — Ты кто такой, чтобы командовать тут?

— У тебя другой план есть? — спросил в ответ Ванька.

Андрюха неожиданно для всех покраснел, как обычно краснел Малкин. Подобного с Раппопетом никогда не случалось. Умолк, потому что никакого плана вообще у него не было. Эта среда обитания была незнакомой, и осваиваться в ней Раппопет вовсе не собирался.

— Я уверен, — Бурих направил автомобиль в переулок, — ветеринары не ждут вашего сопротивления. В этом неожиданность. В этом секрет.

Спустя некоторое время Петька втиснул автомобиль между плотно припаркованными машинами у фасада каштанового перевернутого здания с несколькими выступающими белыми пластиковыми входными дверями, устроенными в коньковых крышах. Над одной из таких двойных дверей бросалась в глаза яркая, видная издалека, вывеска: «акар огошьлоб у».

Не вылезая из машины, сквозь стекла огляделись. Часть довольно широкого тротуара, выложенного перед зданием разноцветной тротуарной плиткой, была забрана под длинный карман с разметкой для парковки автомобилей, обрамленный высоким бордюрным камнем красного цвета. Тротуар кишел прохожими, снующими в разных направлениях. Пожилые вышагивали размеренно спинами вперед, молодые неслись стремглав, женщины бальзаковского возраста не ломились и не медлили. Каштановый перевертыш был многоэтажным, по всей фасадной стене под окнами торчали белые вентиляторы кондиционеров. Входные двери беспрестанно мотались, пропуская снующих посетителей. В жилых, из красного кирпича, домах нижние над крышами этажи пестрили магазинами с рекламами в окнах и на стенах. Вдоль тротуара — деревья с неестественно сочной зеленью. Лугатик пострелял глазами, не нашел табличек с названием улицы. Катюха чувствовала себя неуютно. Это был чужой город. Неизвестно, какие коленца он мог выкинуть еще и какие авансы выдать. На душу давила пустота и ожидание неудач. Попыталась отогнать унылые мысли, и в уши ворвался шум автомобилей. Петька смотрел на вход в кафе, представляя, что увидит за ним. Помедлил, заглушил мотор, толкнул дверцу авто:

— Иду первым, — сказал он твердо, не поворачивая головы, не допуская возражений. — Навожу тень на плетень. Для этого мне достаточно пяти-семи минут. Потом жду вас. Девчатам оставаться на улице, смотреть во все глаза. Парням не жевать слюни. Действовать с напором. Внутри не выпускать меня из поля зрения и выполнять мои команды. Прорываемся к Карюхе и уводим. И мы в дамках! — Сейчас он был вожаком, ни у кого не возникало желания противиться. Выпрыгнул из салона, за ним — остальные. — Спиной вперед! Переждите у двери! — предупредил, переступая через красный бордюр. Пересек тротуар.

Приятели попятились к кафе. Но стоило им ступить на цветной тротуар, как вокруг неожиданно все стихло. Даже гул от машин прекратился. Будто образовался вакуум, безвоздушное пространство. Оживленный тротуар превратился в многоликое каменное изваяние, горожане застыли в странных позах. Точно магия обездвижила прохожих. А следом разом все заметались, взметнулись испуганные голоса.

Катюха взглядом наткнулась на лицо Сашки, серое и перекошенное. Всем телом развернулась в том же направлении и остолбенела. Крик увяз в горле, вместо него голосовые связки смогли выдать беспомощный хрип. Тротуар был пуст, горожан как ветром сдуло, а на людей надвигался уродливый монстр. Бурих на ступенях высокого крыльца, перед дверью в кафе, был накрыт волной общего паралича. У Лугатика не попадал зуб на зуб, ноги стали ломкими и перестали ощущаться. Раппопет втянул голову в плечи, будто пытался уменьшиться, а руки хаотично зашарили по карманам. Малкин налился краской, машинально схватил за руку стоявшую рядом Сашку, заслоняя. У Катюхи пропал голос, даже хрип прекратился. Малкин успел и ее толкнуть себе за спину.

Чудовище надвигалось. Огромное, многорукое, многоголовое и рогатое. Пасти с клыками изрыгали брызги и выбрасывали змеиные жала. Тяжелые лапы проминали асфальт тротуара. Кривые корявые руки тянулись к людям. Внезапный вопль монстра остановил кровь в жилах. Стекла на окнах посыпались, на крышах снизу порвало кровлю, по стенам поползли трещины. Не успевших спрятаться горожан волна вихря слизнула с тротуара, подняла в воздух, пошвыряла по сторонам. Кровь, стоны, крики.

Но приятелей вихрь не коснулся, лишь заставил сгрудиться. Однако необъяснимая сила подхватила и понесла вон от чудовища с такой быстротой, что в ушах засвистело. Бурих бежал вприпрыжку последним. Сзади — вопль, скрежет металла, тяжелая поступь. Друзья метнулись за угол. Чудовище дышало в затылок, пасти нависли над людьми. Сунулись в какую-то дверь в крыше, надеясь укрыться, но тут же дверь за ними от мощного удара с грохотанием вылетела вместе с частью крыши и кирпичной стены. Проскочили по лестничным маршам вверх, в коридор, в офис, к разбитому окну. Бурих вытолкнул девушек наружу, перепрыгнул через подоконник. Сквозь разорванную кровлю крыши спрыгнули на землю. Остальные последовали за ними. Но едва вынырнули из-под крыши, как с грохотом за спиной обрушилась часть стены. Чудовище ломилось напролом. Люди побежали дальше, выбиваясь из сил, пока несли ноги. Наконец, остановились, скучились, прижались к кирпичной кладке торца крыши.

Лугатик и Раппопет сцепились, как сиамские братья-близнецы, вдавливались в кирпич, будто пытались пройти сквозь него, волосы на голове стояли дыбом. Андрюха в изнеможении приготовил кулаки, Володьку лихорадило, он не находил, чем обороняться.